Карьеристки - Бэгшоу Луиза - Страница 2

Топаз не выносила подобных разговоров и сгорала от несправедливого отношения к себе. По правде, она больше сыновей походила на отца — умная, воинственная, страстная, вспыльчивая. Ее снедала жажда любви или по крайней мере понимания! Топаз лучше всех училась в начальной школе, лучше всех она училась и дальше!

Когда Топаз исполнилось шестнадцать, родители велели бросить школу и помогать в магазине, но она отказалась, так как душа ее требовала другого. Ей хотелось учиться дальше, увидеть мир. Она знала от учителей, считавших ее очень способной, что есть возможность получить стипендию и учиться в Оксфорде. В самом Оксфорде, не меньше. А Топаз Росси хотела успеха.

Джино отказал дочери. Не помогли ни рыдания, ни мольбы, он стоял как скала. В глубине души Джино Росси понимал, что не прав, ведь если бы такой шанс выпал Эмилиано, его бы распирало от гордости. Ну почему Господь подарил ему самых обычных сыновей, ничем не лучше других, и такую дикую малышку, получавшую высшие отметки по предметам, названия которых братья и выговорить не могли? Ну почему она самая умная в семье?

Девочка не должна быть такой. Дочь должна помогать матери по дому. Нет, он ей не разрешит. Она не пойдет на экзамены.

Топаз почувствовала, как ее слезы переплавляются в ярость. Пусть так, решила она: отец отвернулся от нее, и она поступит точно так же. Тайно от всех девушка сдала экзамены и получила вожделенную стипендию.

Через два дня Топаз упаковала вещички, поцеловала на прощание братьев, мать и уехала. Без отцовского благословения. Сердце ее было разбито, но Топаз не показывала своих подлинных чувств. Ну и ладно, теперь она предоставлена самой себе.

В общем, для обеих девушек Оксфорд стал как бы выходом из тяжелой семейной ситуации. В то ослепительно яркое лето старинный город, угнездившийся среди пологих склонов Костволдских холмов, казался еще красивее, чем обычно, ибо он принял их в свои объятия. А для толкового студента годы учебы в Оксфорде — прекрасная генеральная репетиция перед реальной жизнью.

Больше всего на свете Топаз хотела стать журналисткой. Постоянно общаться с интересными людьми, быть в курсе всего и потом на страницах газет и журналов выдавать сенсационные материалы под броскими заголовками. Люди будут смеяться, если она захочет, пугаться, если она захочет. Она заставит их менять взгляды. Смотреть на жизнь ее глазами. Она станет разоблачать, удивлять, развлекать, поучать. И делать на этом кучу денег.

В первый свой день в Оксфорде Топаз сразу же стала обживаться. Осмотрела комнату, распаковала вещи и сварила чашку кофе, потом сходила к привратнику, записалась в регистрационной книге, как полагается новичку, изучила бумаги, засунутые в ее ящичек для корреспонденции. В основном это были листовки от разных университетских обществ, отчаянно старавшихся привлечь к себе «свежак», как называли только что поступивших. Одна бумажка была от «Червелл», студенческой газеты, искавшей внештатников. Топаз аккуратно сложила ее и опустила в сумку, остальное листки выбросила, не взглянув.

Ровена Гордон тоже совершенно точно знала, чего хочет. Но она понимала — в этом деле Оксфорд ей не помощник. Она мечтала заняться музыкальным бизнесом, звукозаписью. В последние два года в школе Ровена, холодная блондинка, известная тем, что ни разу не взглянула ни на одного мальчика, вдруг поняла: она страстная поклонница рок-музыки. Дикие мрачные ритмы, неприкрыто сексуальные тексты, опасные взгляды музыкантов — все шокировавшее друзей возбуждало Ровену. Тяжелый рок — особый мир, совершенно непохожий на все, что ее окружало.

Родители слышали об этой страсти от воспитательницы, но едва ли поверили. Как могла их дочь, свободная от житейских забот, оказаться вовлеченной в такую грязь, мерзость? Воспитательница с большим неодобрением отнеслась к увлечению Ровены, но мистер Гордон хранил спокойствие. Педагог, знавшая Ровену несколько лет, чувствовала в девочке то, чего не понимали и не видели родители, — глубоко затаившийся темперамент и сексуальность. Казалось бы, она — само воплощение девственности, но как много обещали в будущем плавные движения ее стройного тела, пухлые мягкие губы.

Ровена была умная девочка и очень быстро поняла, что пока нужно держать свои мысли и желания при себе, — музыка подождет, пока она закончит Оксфорд.

В первый семестр Ровена, студентка Крайстчерч, одного из колледжей Оксфорда, вступила в «Оксфорд юнион», самое престижное студенческое общество университета, с намерением стать его президентом.

Три четверти студентов состояли его членами. У «Юнион» были собственные здания в центре городка, он владел дешевым пивным баром и коктейль-баром, всегда битком набитыми молодежью. На «Юнион» смотрели как на питомник британской политической элиты. Премьер-министры, члены кабинета от Гладстона до Майкла Хезелтайна являлись в свое время его членами правления или президентами. В первом семестре Ровена и Топаз слушали доклады выдающихся личностей — Генри Киссинджера, Гэри Холла, Уоррена Битти и принцессу…

Ровена с головой погрузилась в дела «Юнион». Она не умела писать, как Топаз, но оратором была несравненным. И очень скоро поняла: оказывается, поучая толпу, шутя с ней, споря, бросая вызов, держа ее взглядом, интонацией, можно испытывать что-то вроде сексуального удовольствия. Она обожала риторику, протокол, когда нужно было обращаться: «мадам библиотекарь», «мистер председатель», «уважаемая леди из Сент-Хилд». Ровена решила участвовать в выборах в «Юнион», и скоро ей довелось узнать, что такое жуткая вражда, нарушение заключенных договоров, сорванные встречи.

— А что же будет на следующей неделе? — спросила Топаз, пытаясь не показать, что она поглощена лишь собственным триумфом. Опубликовано в национальной газете! Национальной! Редактор «Червелл», конечно, неплохо. Но это!..

— Тут все считают, что женщина всегда получает по заслугам, — процитировала Ровена.

Топаз рассмеялась:

— Не думаю, что тебе дадут развить эту тему на президентских дебатах.

Ровена ухмыльнулась.

— Честно говоря, я тоже, — призналась она. — Джилберт просто повернут на антифеминизме.

Президентские дебаты проходили раз в семестр и были как бы окончательной схваткой между членами правления и кандидатами на высшие должности. Соперники Ровены видели своим избранником только одного — Джилберта Докера. Стопроцентный продукт закрытого частного привилегированного заведения для мальчиков. И такая голубая кровь, что просто неприлично. Джилберт считал непоправимой глупостью разрешать женщинам даже вступать в «Юнион», не говоря уж о каких-то должностях. В старые добрые времена девушкам позволялось лишь молча наблюдать с гостевой галереи за происходящим.

— Но за твоей спиной «Червелл», — уверила ее Топаз.

Ровена улыбнулась:

— Да, это просто здорово. По крайней мере уж мы-то с тобой можем положиться друг на друга. Пойдем выпьем пива.

Они двинулись вниз по Брод-стрит, к «Кингз армз», любимому заведению студентов университета и политехнического. На старинных улочках Оксфорда толпились туристы, уже закончившие осмотр города и готовые усесться в автобусы. Почти шесть вечера, тепло, легкий ветерок доносил запах скошенной травы с лужаек Тринити-колледжа.

— Ты виделась с Питером на этой неделе? — спросила Ровена.

Питер Кеннеди был одним из самых известных студентов в Оксфорде. И приятелем Топаз Росси. Они встречались уже месяца два. Ровену поражал их роман. Если честно, он гораздо больше подходил ей, Ровене — они были детьми одного класса, их родители занимали одинаковое положение в обществе. Казалось, этот шикарный по всем параметрам парень не должен интересоваться Топаз Росси.

— Да, — сказала Топаз и покраснела. — Правда, он мне нравится. Он очень… очень интересный.

— Очень импозантный, ты хочешь сказать, — добавила Ровена. — Давай не будем водить друг друга за нос.

Они свернули к пабу, понимающе обмениваясь улыбками.