Выродок (Время Нергала) - Барковский Вячеслав Евгеньевич - Страница 7

Генерал вздохнул, сказал вслух: „Вот мерзость-то!“ Потом встал, подошел к минибару-холодильнику, достал оттуда банку коки, повертел в руке, поставил обратно.

Вынул бутылку „Абсолют цитрона“, напил рюмку, выпил и, сказав: „Господи пронеси!“ — сел за стол, собираясь составить собственный план действий на ближайшее время.

„Без Чернышева не обойтись, — подумал Успенский. — Психолог он хороший, опять же, есть практика работы в психбольнице“.

Кроме психолога, необходимо было привлечь в группу опытного оперативника, может, и не одного. Несколько человек из наружки.

Успенский тяжело вздохнул, разозлился, швырнул в сердцах ручку на стол.

— Едри их всех налево! Сколько уже таких оперативных групп создавали! Сколько психологических и всяких других портретов рисовали! Все коту под хвост! — Генерал встал, заходил по кабинету.

„В чем же дело? — продолжал размышлять он. — Ведь не призрак же ОН! Ведь и оперативники, случалось, выходили, на НЕГО. Да что толку!“

„Ладно, прекратить истерику! Кисейная барышня нашелся! Ну, получил строгое указание помощника президента, ну грозит это указание неприятностями в случае, если в ближайшее время не ликвидируем этого психа! Ну и что? Главное не в указаниях. Главное, что Выродок действительно очень опасен! И в любую минуту может совершить очередное убийство. А мы здесь решили, что ОН неуловимый, и в последнее время, действительно, в какой-то степени пустили дело на самотек. Раздали всем патрульным фотороботы, предупредили участковых, чтобы сообщали обо всем подозрительном… и ждем! А чего ждать-то?“

Генерала приводило в бешенство главным образом собственное бессилие.

На протяжении нескольких последних лет в городе орудует маньяк. Убийства следуют одно за другим. Газеты — и левые, и правые — поливают милицию, РУОП, ФСБ, городские власти и правительство.

В общем, за дело!

„Кстати, о газетах, — вдруг осенило генерала. — Они удивляются, что мы не можем найти какого-то особого, нетривиального подхода! Пожалуй, можем. Был среди журналистов один сдвинутый на зверских убийствах… Как же его фамилия? Давно это было… Любомудров! — вдруг вспомнил Успенский и довольно усмехнулся. Профессиональная память пока не подводила. — Значит так! — решил он. — Привлечем этого писаку. Наверняка он не отказался от своего, мягко говоря, увлечения. Вот и пусть поработает! Новичкам, говорят, везет! Опять же, у него творческая фантазия, бредовые идеи всякие… Мы со своей рутиной для этого дела, может, и впрямь мало годимся на первом этапе. Дадим ему в помощь Чернышева, пусть фантазируют вволю! А уж когда выйдут на НЕГО, если, конечно, выйдут, — тут генерал снова тяжело вздохнул, — тут и мы подключимся и в свою очередь что-нибудь „нетривиальное“ придумаем…“

Оживившись, генерал велел принести из архива личное дело журналиста и на следующий день на десять утра назначил оперативное совещание.

Но через час Успенский вызвал к себе психолога Чернышева и начальника по оперативной работе Лукина.

— Вот что, господа-товарищи! — начал генерал, и подчиненные поняли, что такое обращение ничего хорошего не предвещает. — Пора всерьез браться за Выродка. Я знаю, что вы мне скажете, — прервал Успенский возможные возражения. Знаю, что мы им давно и серьезно занимаемся. Знаю, что не один Выродок „увлекается“ сериями и мы за эти годы отловили не одного психопата. Но я знаю также, что каждый раз, засадив в психушку очередного маньяка и подведя под расстрел какого-нибудь мелкого „чикатилу“, органы успокаивались. Зато Выродок радовался нашей пассивности и продолжал убивать. В итоге в городе паника, ходят черт знает какие слухи, вплоть до прихода Антихриста, кликуши предвещают наступление конца света, грозят карой огненной всему населению и начальству и обещают каждое воскресенье выводить народ на улицы и площади, поскольку, по убеждению этих самых фанатиков и кликуш, нужно молиться и ждать огня и серы с неба!

— Это мы слышали, — заметил Лукин. — Да ведь несерьезно, Иннокентий Михайлович! Разогнать их всех к чертям пару раз — и конец разговорам.

— Несерьезно! — взъярился генерал. — Разогнать! А о законе по поводу свободы совести слыхал? Кто же тебе позволит верующих дубинками разгонять? Пусть даже все они из каких-нибудь сект! Секты, если они зарегистрированы, — тоже религия! Неужто не понял до сих пор? А газеты, с одной стороны, пишут, что конец света — это, мол, ерунда, а с другой — помещают чуть не каждый день интервью с какими-то сраными пророками и даже „учеными-уфологами“, которые с умным видом вещают, что во многих древних священных книгах предсказано появление некоего существа, несущего в себе СУПЕРЗЛОЕ НАЧАЛО, и, между прочим, на пальчиках доказывают, что произойти это должно именно здесь и именно сейчас. Так что я знаю, вы и раньше не сидели сложа руки, — примирительно добавил генерал, — но теперь уже край! Запахло смутой и нестабильностью благодаря одному извергу-ублюдку. Дело взято на контроль Самим, по этому случаю имею строжайшие инструкции. Давайте думать всерьез.

Первое: Лукин, составишь подробную карту, где ОН орудовал, вернее, возьмешь ту, которую составлял в прошлый раз, и дополнишь новыми данными, уточнишь старые, может, кое-что спишется на „обычных“ убийц. Валерий Михайлович, изучите все подробности убийств, характер зверств, возьмите старые отчеты, там тоже многое есть, попробуйте взглянуть на все новым взглядом, оценить под новым углом зрения. Вам в помощь я дам журналиста.

— Зачем, Иннокентий Михайлович? „Непрофессионал в таком опасном деле может только помешать.

— Этот, можно сказать, профессионал. Любомудрова помните? В семидесятые годы увлекался тайной серийных убийств. Был убежден, что нужно искать монстра, выведенного в лаборатории военными. Валил все в одну кучу. И действительные убийства, совершенные уже тогда Выродком, и все прочие преступления. По представлению нами документов был помещен в психбольницу с соответствующим диагнозом.

— Помню я его. У меня на отделении лежал. Я его вспомнил, еще когда он пару лет тому назад, на заре гласности, в программе „Око“ выступил… Все такой же, ничуть не изменился!

— Вот-вот. Пусть найдет своим фантазиям лучшее применение. Энергии хоть отбавляй, голова работает, человек творческий. Я прикинул так: если наши старые методы против НЕГО не работают, надо испробовать самые неожиданные. Конечно, Лукин со своими ребятами будут вас подстраховывать, но ваше депо — особенно и не лезть на рожон! Попытайтесь влезть в ЕГО шкуру, понять, что ОН есть такое. Когда в деталях поймем ЕГО, может, тогда и взять будет легче. Одним словом, работайте, а завтра в 10.00 оперативка. Да журналиста этого не забудьте пригласить. Но предварительно побеседуйте с ним, можете на меня сослаться. И не пугайте, что заставим на монстра охотиться. Просто готовы помочь удовлетворить профессиональное любопытство. Действуйте!

Любомудров пришел минут за пять до начала совещания. В приемной у генерала уже сидел психолог.

— Здравствуйте, Игорь Дмитриевич! Рад вас видеть!

— Не стану лукавить, я не очень рад… Простите, Валерий… запамятовал отчество…

— Михайлович. Не стоит быть таким злопамятным, Игорь Дмитриевич. Тем более что судьба — штука капризная. Вчера мы вроде как были по разные стороны барьера: вы — пациент, я — врач, а сегодня мы с вами заодно. Будем пытаться обезвредить опасного больного, который вряд ли добровольно согласится стать моим пациентом.

— Насчет добровольности это вы зря вспомнили. И вообще тот период жизни мне бы вспоминать не хотелось.

— Это верно. И я с вами полностью солидарен. Думаю, вернее, уверен, что тот период нам вспоминать не только не захочется, но будет и недосуг и… просто не в интересах дела. Поскольку воспоминания часто ведут к раздорам, а нам, насколько я понимаю, сейчас понадобится исключительное единодушие.

— Простите, Валерий Михайлович, но насчет единодушия я тоже как-то сомневаюсь. Достаточно, мне кажется, договориться о партнерстве.

— Вот и отлично, я именно… — Чернышев не успел закончить. Их пригласили в кабинет к Успенскому.