Бернарда - Мелан Вероника - Страница 73

— Почему?

— Что, почему?

— Почему она беспокоилась?

— Потому что она хотела тебя увидеть. Но ты ушла слишком быстро.

— И ты тоже… я помню тебя… не помню имени, но помню, что ты… ты мне не чужой…

От испытываемой нежности, Дрейк осел коленями на песок и попытался взять светящуюся иллюзорную женскую руку в свою. Ладонь прошла насквозь.

Это искра. Душа. Тело ждет там, на Уровнях…

— Ты вернешься со мной в мир, из которого ушла?

Бернарда какое-то время смотрела в его лицо, будто пытаясь отыскать в остатках памяти затерявшиеся осколки воспоминаний. Пряди ее невесомых волос лениво колыхал невидимый бриз.

Пожалуйста… Вернись. Только вернись со мной.

Эта бесконечная ночь, странный остров, века, застывшие в минуте — слишком странное место, даже пугающее для тех, кто хранил память о прожитых жизнях.

Ему на какой-то момент показалось, что она молчит слишком долго, и что уже не ответит. Или откажется. Но через какое-то время Бернарда кивнула.

— Да, я пойду. Мне трудно вспомнить кто ты, но мне хочется с тобой пойти.

В этот момент Дрейк возблагодарил все звезды одновременно и почувствовал такое облегчение, какого не чувствовал никогда. Послав мысленное «спасибо» Фуриям, он снова едва не попытался взять ее за руку. Опомнился, прошептал.

— Тогда следуй за мной. Я покажу тебе путь назад. Когда увидишь светящийся узкий коридор, войди в него первая, я последую за тобой.

— Хорошо.

— Все. Тогда пойдем.

Ее лицо снова подернулось беспокойством.

— А там будет… мама?

— Будет.

Я тебе ее из-под земли достану, только вернись в собственное тело…

Легкий кивок светящейся головой на фоне несуществующих пальм врезался в память Дрейка навсегда.

— Тогда идем…

Иллюзия острова, почувствовав нежелание хозяйки ее поддерживать, моментально рассыпалась на мерцающие пылинки — пропал и океан, и костер.

Сделав знак Ди следовать за ним, Дрейк рванулся обратно; в глаза ударил ослепительно-яркий свет несущихся мимо звезд, а среди них колыхалась едва заметная ускользающая лента-проводник — маяк, оставленный Фуриями, указывающий короткую дорогу назад.

В течение следующих двух минут, Фурии наблюдали следующую картину: сначала из прохода вырвался искрящийся стремительный поток, заливший золотым светом всю лабораторию. Как только сияние померкло, веки лежащей на столе девушки дрогнули. Медленно, словно после долгого сна, открылись глаза, прищурились, снова закрылись на секунду — белесые лампы резали включившиеся в работу нервные окончания. Затем, сделав усилие, Ди приподнялась и села на столе спиной к проходу, придерживая рукой белую простынь, которой была укрыта. Растерянно огляделась; удерживать вертикальное положение получалось с трудом, локти дрожали, спина кренилась. Не заметив ни светящегося позади портала, ни Фурий, она прошептала «Мама…» и тут же исчезла с лабораторного стола. Вместе с простыней.

А через несколько секунд после этого из Коридора в помещение влился еще один плотный искрящийся сгусток. Какое-то время он неподвижно висел над полом возле стола, затем начал видоизменяться, принимая человеческую форму.

Врата коридора схлопнулись.

Дрейку потребовалось несколько минут, чтобы его тело приняло прежнее очертание и плотность — более чем хороший результат по мнению Фурий, и как только процесс завершился и по коже перестала пробегать золотистая рябь, Начальник открыл глаза и первым делом посмотрел на стол. А когда увидел, что тело Ди отсутствует, оцепенел.

— Где она?!

Смешарики невозмутимо встретили его взволнованный и требовательный взгляд.

— Жива. Шла мой, к ма…

— Ушла домой к маме? Вы уверены?

— Да.

— Живая… — тихо повторил Начальник, не до конца веря, что имеет право произносить это слово и медленно опустился на пол. Ноги больше не держали. Серебристые штаны зашуршали, спина оперлась на прохладную ножку стола. — Живая…

Он прикрыл лицо рукой и покачал головой — обессилевший, едва живой от совершенных усилий и… счастливый. Счастливый впервые за трое долгих бессонных суток и за долгие годы жизни в одиночестве. Главное живая, главное здесь, в этом мире… Все остальное можно будет решить. Пусть будет у мамы, пусть делает, как хочет, он потом найдет способ все поправить…

Дрейк отнял руку от лица, прижался затылком к ножке стола и с благодарностью посмотрел на Фурий.

— Спасибо.

— Жалста, — не задержалась с ответом группа. — Зи домой. Кушать.

По усталому лицу Начальника непроизвольно разлилась улыбка. Какими бы странными ни были эти уникальные создания, наделенные Силой, кушать они хотели исправно. Но он мог это понять. Сколько же энергии нужно потратить, чтобы открыть проход, чтобы держать его, чтобы создать путеводитель-маяк, чтобы не закрыть до возвращения путников? Много. Очень много. Дрейк на всю оставшуюся жизнь задолжал им ягод.

Если бы ни их помощь, не удалось бы вернуть Ди назад. А теперь она была здесь — дышала, существовала, жила. Он все еще не мог поверить в то, что скоро увидит ее живую.… Будь его воля, Дрейк кинулся бы следом за ней прямо сейчас, чтобы увидеть, чтобы объяснить, чтобы… обнять. Но ей требовалось время — это он знал не хуже. Клетки тела сохранят память о пережитой смерти на генетическом уровне, и мозгу придется перебороть, принять это знание и научиться жить с ним. Следом обрушатся воспоминания о произошедшем до момента смерти, и снова станет больно. Каждое событие придется переживать вновь и вновь столько раз, сколько потребуется для того, чтобы эмоциональные волны улеглись и позволили двигаться вперед. Тут не помочь со стороны.

Жаль.… Очень бы хотелось прижать ее к груди. Ничего, придет время. Скоро.

— Кушать, значит, вези? — Дрейк поднялся с пола, повернулся к столу и долго смотрел на него. Затем с трудом оторвал взгляд от пустой поверхности и повернулся к Фуриям. — Пойдемте.

Он уже было направился к выходу, когда услышал за спиной слаженное «Н-е-е-е».

— Что «не-е-е»?

— Там.

— Что?

Дрейк проследил за взглядом пушистых существ и наткнулся на стоящую в углу лаборатории корзину.

— В этом?

Вместо ответа, Фурии бодро подкатились к ней и взобрались на оранжевое одеяло.

Начальник медленно втянул воздух. Он вдруг понял, отчего так смущенно выглядел в коридоре Эльконто и неожиданно для себя рассмеялся.

Это был момент счастья.

Темная спальня, тикающий будильник на прикроватной тумбочке, висящий за прозрачными занавесками диск луны.

Она была теплой и такой родной. Спала на широкой кровати одна, укутавшись в теплое одеяло. Никто не пах так вкусно, как самый родной на свете человек — мама. Я забралась к ней под бок и обняла. Одеяло зашевелилось, в темноте тут же раздался встревоженный сонный шепот.

— Динка! Дочка… ты чего же так долго? Загуляла что ли? А я полночи ждала, так волновалась, думала сердце выскочит… доченька…

Тут же прижала к себе, обняла. Стук сердца, тепло кожи, родные ласковые руки.

— …ты бы хоть позвонила… я уж чего попало надумала.

— Все хорошо, мам. Я здесь.

— Динка, я так волновалась! Как будто с тобой что-то плохое… Что же ты так? Как будто целую вечность тебя не было…

Точно.

— Прости, что я задержалась. Я так по тебе соскучилась… очень. Ты даже не представляешь.

— Вот дурная голова! Ты меня не пугай так больше!

— Не буду.

Мама.

Я была дома. Дома с мамой.… В квартире с ободранными обоями, стареньким чайником на столе в кухне, выцветшими коврами и пыльным зеркалом в коридоре. Я была в самом лучшем месте на Земле. Дома.

Было очень многое, о чем следовало подумать, слишком многое произошло, но ни за что на свете я бы не прервала самый счастливый момент жизни. Она еще долго о чем-то шептала, спрашивала, даже ворчала, а я улыбалась, чувствуя ее тепло и заботу, находясь рядом с самым близким человеком на свете. Наверное, я отвечала невпопад, а какие-то вопросы не слышала совсем, но ей было все равно — я вернулась, и это было единственным, что имело значение.