Бернарда - Мелан Вероника - Страница 52

Голова гудела от усталости. Если не найти код — битва на «F» никогда не будет равной, и вся ответственность за потери ляжет на него.

Логан подошел к темному проему окна и посмотрел на спящий ночной город. Машины безмолвно дремали у обочин, дороги, словно темные бетонные ковры, присыпанные снегом, приглашали пройтись по ним взад-вперед, но гостей-пешеходов не было. Вмерзли в стылую землю фонари, освещать улицу было не для кого, и они устало и бесполезно лили белесый свет на пустынный тротуар.

Глоток пива и холодные пузырьки скользнули в желудок.

Ничего, ночь длинна. Еще есть время. Любую систему можно взломать, даже самую сложную. Даже ту, которую хакер Андэра считал непробиваемой.

Логан потер заросшую темной щетиной щеку и уже хотел зевнуть, когда раздался сигнал, установленный специально для того, чтобы оповестить об успешном завершении выполнения программы. Поначалу даже не поверил собственным ушам, решив, что разыгралось вымотанное сутками без сна воображение.

Подлетел к компьютеру, жадно впился в слепящий после темноты экран глазами.

Усталость была мгновенно выдавлена из тела выбросом адреналина.

Вот она! Единственно верная комбинация цифр и букв, которая позволит изменить течение истории следующих нескольких дней.

Три утра? Да какая разница?

Дно пивной бутылки стукнуло о деревянный стол, зеркало на стене отразило мужской силуэт, беспокойно расхаживающий по комнате с трубкой в руках.

— Канн? Я нашел его.

Глава 8

Когда Дрейк впервые узнал о посетителе из другого мира, он всерьез обеспокоился безопасностью границ собственного мира. Когда узнал о том, кто именно пожаловал и какими талантами обладает, решил использовать его, а точнее ее таланты во благо собственным целям и сделать из Бернарды телепортера отряда. Когда взялся обучать иномирскую девушку и впервые в душе зашевелились чувства, Дрейк удивился и напрягся одновременно. Когда физически среагировал на ее близкое присутствие, испытал давно забытый шок. Когда понял, что влечение взаимно, почувствовал себя польщенным и глуповато-счастливым. Когда признался себе, что все это заходит слишком далеко, лишь рассмеялся в ответ на собственные мысли и стал еще счастливее. А когда все это на самом деле зашло слишком далеко, стало поздно что-то менять. Край провала, на котором стояла собственная нога, он не заметил ровно до того момента, пока ступня не начала соскальзывать вниз.

Когда Бернарда оказалась готовой к вступлению в должность, Дрейк испытал стойкое нежелание позволить ей сделать это. Когда отправилась на Уровень «F», как довершение череды нелогических эмоций, мыслей и поступков навалился страх. Любовь, желание обладать, защищать и боязнь потерять сплелись в бомбу и рванули где-то внутри, похоронив под собой остатки логики и былого спокойствия.

Дрейк не мог просто прийти и запретить ей участвовать в операции, не мог снять с должности и лишить работы просто потому, что начал бояться. Не мог предложить ей пожизненное финансовое обеспечение в ответ на согласие никогда больше не выходить из дома, дабы не подвергать себя риску. Как глупо, как по-мальчишески. Ди — не кукла, которую можно посадить на полку и любоваться, зная, что с ней все в порядке. Она — человек с принципами, жесткими принципами, о чем сама не всегда догадывается. Именно поэтому при благополучных обстоятельствах из них могла бы сложиться замечательная пара… Могла бы. На какой-то момент он всей душой поверил в это.

Когда вероятность провала еще далека, она пугает не более грозовых туч на горизонте. И только когда молния бьет в дерево, под которым ты стоишь, возникает чувство, что спасаться надо было очень и очень давно.

Начальник стоял и смотрел, как лабораторные эксперты конструируют сложнейшую по своей сути машину, спроектированную по его собственным чертежам, способную воздействовать на энергию на атомарном уровне, и чувствовал себя потерянным.

Он позволил себе радоваться тогда, когда должен был сохранять хладнокровие и дальновидность. Впадал в счастливую эйфорию от одного ее взгляда, сфокусированного на нем как на целом мире, в то время как должен был помнить, что собственный фон нельзя понизить, а значит, нельзя стать обычным человеком. И нельзя вести себя как человек, нельзя думать как человек, нельзя заблуждаться как человек. И все же, на какой-то момент поверил в чудо.

А теперь эта самая машина разрушит его последнюю надежду. Нет, не потому что она сделана неверно: эта конструкция была способна перерабатывать одно сплетение ткани реальности в другое, раскладывать энергетические сгустки до пустоты и сплетать их заново, заменять тончайшие человеческие фоновые потоки на подобные тем, что он излучал сам. Но окажется ли этого достаточно?

Почему, если все еще есть надежда, на душе так тягостно и страшно? Откуда во рту этот неприятный металлический привкус? Почему он не позаботился о спасении тогда, когда небо на горизонте едва поменяло цвет?

Лабораторный эксперт, одетый в белый халат, осторожно приложил поверх оголенных микросхем и проводов экран и принялся прилаживать его болтами. Дрейк сжал онемевшими пальцами холодный металлический поручень.

А дальше снова была война.

На этот раз другая война, на равных условиях, честная. Если честной можно было назвать войну, где против двенадцати человек выступал, казалось, каждый второй житель погрязшего в сумраке Ревентона. Но невидимок не было. Они кончились, как и предсказывал Мак Аллертон, через несколько часов после того, как Логан сменил коды доступа в секретную лабораторию Ирэны. Вот, должно быть, бушевал Андэр и его спутница, равно как и нанятый ими же хакер. Стоило переметнувшемуся на темную сторону компьютерщику попробовать взломать новый код замка — как программа, установленная Логаном, тут же меняла комбинацию на другую, затем на третью и так до бесконечности.

Зная это, отряд довольно посмеивался.

Свистели пули, сотрясался от грохота пропитавшийся пороховым дымом воздух, крошились здания, падали, словно временно ожившие, а затем лишившиеся души манекены, тела врагов. Кровь вызывала тошноту у меня и придавала лицам остальных жесткую решимость. Дом за домом, квартал за кварталом, мы медленно, но неумолимо приближались к цели — полуразрушенному (как и все в этом городе) особняку Андэра. Мак подтверждал: объект находится там, пределы дома не покидает, что доказывало догадки Аарона Канна о дополнительной защите этого строения. В существовании сети для начала следовало убедиться, а потом уже думать о том, как ее преодолеть.

Я вихрем металась от одной группы отряда к другой. Переносила то одного, то другого с места на место, молниеносно выполняла выдаваемые мне команды, не успевая ни о чем думать. Дом на карте, палец Хантера ткнул в объект — подрывник сиюминутно доставлен. Выкрик Канна, мой судорожный кивок, закрытые глаза — и снова новое место, где группа в сборе. Дэйна на крышу, новые боеприпасы из лагеря, нет, Дэлл захотел сам попасть к машинам — что ж, сделано. Не существовало лучшего в мире таксиста, способного за день разбогатеть на чаевых так, как это могла бы сделать я, плати мне за транспортировки.

Теперь отряд воевал слаженно, точно, гладко и смертоносно. Противники пребывали в шоке. Они брали количеством, мы — качеством. Эльконто появлялся на тех крышах, путь на которые был перекрыт минами; с грохотом и треском рвались стены зданий, куда не смогла бы проскользнуть и муха. Дэлл холодно улыбался, глядя на состоящие из бетонных обломков могилы, все еще охраняемые снайперами по периметру. Те лишь спустя какое-то время понимали, что мимо их прицелов так никто и не проходил. Мысли о том, насколько сильным, наверное, был повергавший их в панику шок, заставлял волоски на моей шее вставать дыбом.

О врагах нельзя думать как о людях — и все же они ими являлись. Казалось, одна лишь я ни на минуту не могла об этом забыть и оттого постоянно пребывала в полушоковом состоянии, абстрагировавшись от реальности.