Дилогия «Войны крови» - Земляной Андрей Борисович - Страница 19

…Сашка подцепил вакидзаси босой ногой и швырнул его в оборотня. Тот не ожидал такой атаки, и тяжелый клинок больно ударил его по голове, рассек кожу и почти начисто снес ухо. Волкодлак взвыл от боли и потерял на этом драгоценные полсекунды — Сашка в прыжке полоснул его клинком катаны.

Залитый кровью воющий оборотень вдруг махнул левой лапой и почти достал паренька. Но именно этим ударом его несколько раз обезоруживал наставник, так что новостью для Сашки он не был. Змеей метнулась катана, вой оборвался, переходя в жалкое бульканье.

…Сашка стоял, переводя дух, когда к нему подошел наставник. Несильно хлопнул по спине:

— Молодец. Я никогда не ошибаюсь, не ошибся и теперь. — Он уже повернулся, чтобы уйти, но вдруг передумал. — Меня зовут Тень…

На следующий день, когда Сашка стоял под утренним холодным душем, неожиданно распахнулась дверь:

— Эй, Бука. Хорош нежиться — не девка. Пошли купаться…

Тень и Бука пробежались совсем немного — километра три, когда перед ними вдруг возникла река, покрытая тонким ранним ледком. Не снижая темпа, Тень принялся раздеваться на бегу. Сашка уже понял, к чему все идет, и последовал примеру наставника…

В реку они влетели, кроша вокруг себя лед, и тут же Тень без всякого предупреждения атаковал своего воспитанника. Через полминуты, вытащив полузахлебнувшегося оглушенного Сашку из воды и растирая его сухим шершавым полотенцем, Тень наставительно произнес:

— Будь всегда готов. Не расслабляйся, даже когда спишь. Даже если спишь с женщиной. Только тогда ты останешься жив. Всегда…

…Жизнь покатилась по накатанной колее. Через два месяца нас развели каждого по своей комнате, и мы стали видеться значительно реже. Можно считать — почти совсем не виделись. Вся жизнь теперь сконцентрировалась в наставнике — Тени. Он — действительно тень. Вот сейчас его нет — и внезапно он появляется, совершенно ниоткуда. Я начинаю привыкать к тому, что если действительно будет тяжело — Тень вдруг появится и — нет, разумеется, не бросится объяснять или выручать, — но обязательно сделает что-то, что поможет разобраться.

А еще Тень в любой момент может напасть. И если ты, не дай бог, прозевал момент нападения — пиши пропало! Не далее как позавчера еле-еле удалось отбиться — только не смейтесь — миской с борщом. Горячее густое варево, запущенное в физиономию нападающего ударом кулака по краю миски, на мгновение ослепило его, чуть сбило атаку, а уж дальше все пошло как по маслу: удар, уход, краем миски — в висок. Не попал, конечно, но скупую похвалу за нестандартное решение заработал…

…Тень усмехнулся, отставил в сторону смятую металлическую миску.

— Твой самурай научил? — И увидев, что Сашка как-то напрягся, продолжил: — Да нет, все правильно. «Оружием самурая может стать все, до чего тот в состоянии дотянуться»…

Он странно засмеялся, словно кто-то встряхнул жестяную банку, наполненную разнокалиберными железяками.

— Тень, а ты его хорошо знаешь?

— Виделись. Раза два. Первый — когда я его брал, второй — когда секту одну в Японии гоняли…

— Ты его брал? — Сашка не поверил своим ушам. — Зачем, он же наш?!.

— Ну да, теперь — наш. — Тень досадливо поморщился. — А тогда он в Токуму Кикан[12] подвизался. К нам шел…

— Когда «тогда»? — спросил Сашка, уже холодея от ожидаемого ответа.

— Когда? Да, в тридцать втором это вроде было… или… нет, в тридцать третьем. Точно, в тридцать третьем… — Тень задумчиво прикрыл глаза и уточнил: — В тысяча девятьсот тридцать третьем. Меня тогда в один из погранотрядов перевели. Ну, вот и встретились…

Наставник посмотрел на замершего Сашку, потрепал его по плечу:

— В эту ночь решили самураи перейти границу у реки. Но мы их взяли. А твоего Теруо пришлось пятнадцать кэмэ по тайге гнать. — Тень «вытек» из-за стола и встал со скамейки. — А когда догнал, он на меня с железкой полез. Они, японцы, всегда так: то с голой пяткой против шашки, то с шашкой — против пулемета…

— А вы?..

— А что я? От катаны его увернулся и показал ему, как прикладом «дегтяря» с одного раза в нирвану отправляют. Он, голубчик, у меня только к вечеру очухался… А что это ты у меня, Бука, расселся? Ножки не держат? Так тренировать надо. Бегом марш!..

…Каждый день и почти каждую ночь шли бесконечные, на пределе возможного тренировки. И каждый день Сашка, падая в кровать, мечтал о том, что когда-то все ЭТО закончится.

Первое, что он сделает, когда курс обучения будет завершен, — забьется куда-нибудь, где не найдут, и будет спать, спать, спать… А потом есть, есть, есть… И снова спать, спать, спать… Он даже придумал, чего он съест, когда вырвется из этого тягла: сначала — банку маринованных огурцов, потом — торт с кремом, орехами и безе, потом напьется газировки от пуза, потом — осетрина, а потом много-много восхитительно-горелого шашлыка, который жарил его отец, так и не научившийся толком управляться с мангалом. Этот обед ему даже снился несколько раз, после чего паренек просыпался с таким чувством, словно его обокрали…

Нельзя сказать, что его кормили плохо или невкусно. Как раз наоборот: еда была вкусная и обильная. Но только какая-то пресная, что ли. Такую еду не едят, чтобы доставить себе удовольствие, такую еду употребляют как топливо для организма, чтобы было, откуда черпать силы. Это вообще не еда, а пища — строительный материал для тела: чтобы мускулы нарастали, чтобы кости крепчали, чтобы жилы не слабели, чтобы нервы не дергались. Но через полгода такой кормежки каждый раз за столом у Сашки появлялось непреодолимое желание пройтись с этим пайком в питомник да и отдать всю свою порцию Аяксу — здоровенному полуприрученному волку, с которым он близко познакомился во время первого экзамена.

Тогда за парнишкой гнались не собаки, как показалось ему, насквозь городскому жителю. Любой селянин сразу бы заметил, что бегут эти «собаки» размашистой рысью, что не гавкают, а только взрыкивают, и что глаза у них — голубые, совсем человеческие. Как-то Тень объяснил своему подопечному, что собаки в борьбе с нечистью не годятся. Слишком уж долго живет собачье племя с человеком, вот и приучились враги им глаза отводить, со следа сбивать, а то и захватывать под свою власть. Волк — дело иное. Он нечисть за версту чует, а уж волкодлака — не человека и не волка — ненавидит лютой, дикой ненавистью. Потому-то в специальных питомниках и разводят волков, которые стали людям помощниками в их войне…

— …Лучше всех нечисть, конечно, кошки чуют, да и вся их порода кошачья, — наставительно говорил Тень. — Но сам понимаешь, Бука: кошка — зверь независимый и подчиняться не умеет. Рассказывал мне один старый киргиз, что когда-то на нечисть с гепардами ходили, да только давно уж нет тех охотников…

Начальник питомника — подполковник медицинской службы, носивший оригинальную кличку Змей,[13] попутно преподававший Сашке биологию — именно так именовалась та диковатая смесь бактериологии, вирусологии, анатомии и полевой хирургии, которую парень изучал под его руководством, — на первом же «лабораторном» занятии отвел Буку в питомник.

— Вот, — сказал он, показывая на вольер, в котором сидел и смотрел в упор на Сашку огромный серый с подпалинами красавец, — познакомься с «крестником» поближе. Аяксом зовут.

Сашка смотрел в голубые льдисто-холодные глаза зверя и чувствовал, как внутри его появляется какое-то странное ощущение. На миг ему показалось, что он мчится, пластаясь над сугробами, а впереди маячит какая-то странно знакомая фигурка… Сашка почувствовал, как напряглись его мышцы… И в ту же секунду по горлу резанула жгучая боль, перехватило дыхание. Парень откачнулся в сторону, попытался вдохнуть…

— Вот даже как? — Змей положил руку ему на шею, нажал куда-то, и боль ушла, дыхание восстановилось. — Да, иногда бывает, что Чистая Кровь может говорить с Чистой Кровью. Но вот чтобы так легко, с первого раза…