Черное зеркало - Волузнев Юрий - Страница 78

— Рассказывай, — без всякого приветствия обратился он к Гоше. — Почему именно к нам за помощью обратился? Никого другого нет, что ли?

— Есть, конечно, — поеживаясь, пробормотал Гоша. — Просто не смогли… Дел много…

— У нас не меньше. Короче.

— Валерий Геннадьевич… Он сказал, что если у меня возникнут какие-нибудь проблемы, то я смело могу к нему обратиться…

— Ясно, — произнес амбал с обожженным лицом. — Хорошо, что ты сам нам позвонил. А то мы уж было собрались тебя доставать.

— Это почему же? — удивился Гоша.

— Потому… — ответил за амбала парень в пальто. — Липская Лариса Михайловна, она кто тебе? Сестра?

— Да, была…

— В смысле?..

— Она умерла недели две тому назад…

Парни переглянулись.

— Мы только на днях видели ее… Она, кстати, Валерия Геннадьевича замочила…

— Что???

У Гощи округлились глаза. Он смотрел на парней, не соображая, с какой стати они стали бы с ним шутить или брать на пушку…

— Что слышал. Организовал все это ее муженек. Игорь. А потом оба слинять умудрились…

— Но она же мертва! Я сам хоронил!..

— Рыжая такая…

— Да что вы! — замахал руками Гоша. — Она никогда в жизни рыжей не была!.. Брюнетка…

Парень в пальто усмехнулся:

— Да она сегодня рыжая, а завтра зеленая… На то и баба.

— Нет, нет!..

Гоша достал платок. Вытер вспотевший лоб. Отрицательно помотал головой:

— Нет. Не могла она… Понимаете… Вся такая мечтательная… Филфак… Древняя Греция, Рим… Нет-нет, быть такого не может… — Потом вспомнил: — Она же в прошлом году паспорт теряла!.. Может быть, кто-нибудь ее именем прикрывается?..

— Не исключено, — согласился обожженный парень. Затем повернулся к приятелю. — Покажи ему, Костя…

Невысокий полез в «дипломат» и вытащил из него сложенный пополам листок бумаги. Развернул и протянул Гоше.

— Тебе эта харя знакома?

Он сразу узнал тот самый шарж, сделанный Петькой во время своеобразных поминок.

— Да. Это Бирюков, — кивнул Гоша. — Могу с полной уверенностью утверждать, что это именно он, потому что рисунок был сделан при мне. В их квартире. После того как провожали Ларису в последний путь…

— Весело провожали, как я погляжу, — хмыкнул парень.

Убрал листок. Снова обратился к Гоше:

— Короче. Если это даже не он. И если она — это не она… В любом случае этого хмыря надо достать. И потрясти как следует… А впрочем, любопытно все складывается. Ты его ищешь. Мы его ищем… А он прячется… Значит, имеется у него на сей счет веская причина. Согласен? Короче, говори, где искать. Если он ни при чем — можешь забирать себе и делать с ним что хочешь.

— Мне одна дама его адрес сообщила. Точнее, даже не адрес… — замялся Гоша. — Дело в том, что ей он тоже нужен…

— Значит, он и есть! — жестким голосом резюмировал обожженный амбал. Обратился к своим: — На него еще и баба какая-то зуб имеет!.. Срочно брать надо! Не глядя. Пока опять не слинял. И мочить к чертовой матери!.. Да не просто мочить, а так, чтобы он каждой клеткой своего тела прочувствовал, как его мочат!.. Жаль, что люком теперь не воспользоваться!.. Короче, кончай базар! — злобно бросил он Гоше. — Колись быстрей и проваливай на хрен!..

— Позвольте, — заерзал Гоша. — Но я хотел бы встретиться с ним, чтобы потребовать… кое-какие документы… И потом… Та женщина, которая сообщила мне о его местонахождении, желала бы получить этого Бирюкова… в живом виде…

— Перебьется!

— Но мне-то он тоже нужен…

— Слушай, Жора… или как там тебя… Не дергайся!.. — зыркнул на него парень в пальто. — У нас к этому хмырю свои претензии. Так что выкладывай адресок и усохни!.. Получишь ты своего Бирюкова. Так уж и быть, позволим тебе с ним пообщаться перед тем, как сами с ним беседовать начнем…

— Если довезем… — усмехнулся обожженный.

— Хорошо… — смирился Гоша. — Но как же я…

— Скажи себе спасибо, что вовремя нам позвонить догадался. Мы тебе это в актив запишем…

Диктуя бандитам адрес, по которому следовало искать Игоря, и объясняя, как удобнее добраться до этой скрытой в лесах убогой деревушки, Гоша успокаивал себя тем, что в принципе живой Игорь ему как-то и на самом деле ни к чему. Меньше будет мороки с оформлением документов на права владения Ларисиным антиквариатом, поскольку прямой наследник, которым по злой иронии судьбы оказался совершенно посторонний человек, будет попросту убит. Гораздо важнее теперь было, чтобы эта смерть была официально зарегистрирована и чтобы роль самого Гоши в этой гибели никому не бросалась в глаза…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Получив сообщение Гоши о том, что он с трудом, но все-таки договорился с какими-то своими людьми, согласившимися выковырять Игоря из его лесной берлоги и в целости и сохранности доставить в Петербург, Хильда удовлетворенно улыбнулась. Конечно, можно было бы послать и своих девочек, но жаль было рисковать такими ценными кадрами, которые неизвестно с чем могли бы столкнуться в глубине этих труднопроходимых лесов. Рокеров было еще рано привлекать к подобного рода делам, и поэтому вариант использовать постороннюю силу, которую в любом случае было бы не жаль, Хильду устраивал.

Но прежде необходимо было предпринять еще кое-какие меры. А именно: «запереть» Игоря в одном определенном месте, чтобы он не смог по своему усмотрению выйти из обозначенного круга. Именно то, что в свое время успешно проделывала с ним Лариса.

Хильда взяла карту Ленинградской области, разложила ее на столе и решительно, одним резким движением очертила кругом местонахождение Игоря. Причем с такой силой надавила на карандаш, что грифель с треском переломился и острый деревянный срез карандаша прорвал карту, продолжив линию рваной, сморщившейся полоской бумаги…

Глава 4

Положа руку на сердце, в глуши лодейнопольских лесов Игорю жилось неплохо. Мужики работали, как это водится на Руси, ни шатко ни валко. Квасили каждый день, но с работой справлялись. Валили лес, рубили сучья. Распиливали бревна в стандартный размер или пускали на доски. Затем отправляли в город. Случалось, что и налево гнали. Несмотря на все старания пресечь подобные попытки, последние нередко увенчивались успехом, и ничего не оставалось делать, как сокрушенно разводить руками, оправдывая ситуацию тем, что никогда никакое дело у нас традиционно не обходится без хотя бы и мелкого, но воровства.

Изредка возникавшие шероховатости в отношении с хитроумными мужиками быстро разрешались буквально на месте, после распития бутылки-другой самого что ни на есть примирительного средства. Своеобразной трубкой мира в таких случаях служил привычный граненый стакан, пущенный по кругу, а также задушевная беседа, в результате которой обычно выяснялось, что все друг друга уважают и не имеют ни к кому никаких принципиальных претензий.

Частенько на огонек захаживал знакомый Барину егерь, да и сам Барин, прихватив Маришку, не далее как в прошлые выходные заезжал к Игорю, затарив его всем необходимым и с пользой для тела и души проведя время на свежем воздухе. Чистый, не изгаженный смогом воздух, напоенный запахом хвои и хранящий стойкие ароматы минувшего лета, прогулки по лесу, где можно было еще встретить недобитые утренними заморозками поздние грибы, рыбалка, обильные застолья с соленьями, с моченой клюквой и брусникой создавали гармоническое сочетание всех прелестей жизни на природе.

Антонина, крупногрудая белобрысая вепшенка, поддерживала в доме образцовый порядок и всячески ублажала красивого городского парня на свой манер. Развешанные кружевные занавесочки, старые фотографии на стене, потемневшие иконы в красном углу — от всего веяло покоем и умиротворенностью.

Ничего экстраординарного не случалось. И поэтому Игорь все более и более втягивался в эту безмятежную, размеренную деревенскую жизнь. Постепенно отпускал бороду, привыкал к ватнику и резиновым сапогам.

Ежедневные застолья не были столь утомительны, как в городе. Утреннее похмелье быстро проходило после хорошей деревенской баньки с березовым, а еще лучше с дубовым веничком, когда пышнотелая Антонина, хлестко отстегав его по всему телу, сама же окачивала холодной водой и угощала кваском собственного приготовления.