Черное зеркало - Волузнев Юрий - Страница 19

В итоге в квартире оказалось не так уж много народу. Не считая соседей, родственников Игоря и дружного коллектива редакции, на поминки остались всего несколько человек.

Галина Николаевна, худощавая невысокая дама лет пятидесяти, в золотых очках на строгом лице, изящные черты которого до сих пор не утратили прежней красоты. Она держала под руку высокого седого старика, Романа Владимировича, своего неизменного и немногословного спутника. Галина Николаевна и Роман Владимирович были давнишними друзьями Ларисиных родителей и часто бывали у них в доме.

За этой четой следовали подруги Ларисы, с тремя из которых Игорю еще предстояло познакомиться. Что же касается четвертой, Тани, сокурсницы его бывшей жены по университету, то Игорь уже был однажды представлен ей. Но, с первого взгляда отметив непривлекательность Таниной фигуры, больше никогда ею не интересовался.

Явился и Гоша. Вальяжный и томный, он бродил по квартире и хозяйским взглядом обшаривал стены.

Из многочисленной плеяды дальних родственников остался лишь какой-то неказистый мужичонка, назвавшийся Виктором Максимовичем. Игорь осведомился о нем у Гоши. Но на вопрос, какую ветвь их обширного и раскидистого родословного древа он представляет, Гоша только недоуменно пожал плечами. Виктор Максимович поначалу смирно сидел в уголке и восхищенно озирался по сторонам. Но мало-помалу освоился и приналег на водочку. А в скором времени и лыка не вязал…

Всех удивила серенькая, похожая на мышку, Аля, одна из Ларисиных знакомых по каким-то потусторонним делам.

Когда, перетасовавшись кому куда и гремя стульями, собравшиеся уже расселись за столом и начали наполнять рюмки, Аля, не дожидаясь начала поминальных словоизлияний, встала и, запинаясь, смущенно, но настойчиво произнесла:

— Простите меня… Я, конечно, не близкая родственница… Но сразу хочу сказать, что, перед тем как начать поминальную трапезу… всем нам надо встать и прочесть молитву за упокой души умершей…

— А как? — вытянул физиономию Петька. — Я, например, не умею…

— А и не надо ничего уметь… — улыбнулась Аля. — Как можете… Своими словами. То, что на душе… Ничего особенного не нужно. Просто обратитесь к Господу, чтобы он помог ей… И не обязательно вслух. Закройте глаза и молитесь про себя.

Все присутствующие послушно поднялись. В квартире воцарилось молчание, изредка нарушаемое чьим-нибудь тихим бормотанием…

Прикрыв глаза, Игорь пытался настроиться на благочестивый лад. Но перед мысленным взором проплывали картины, совершенно не подходящие этому моменту. Блестящие милицейские кожанки. Хохочущий из овального зеркала призрак Илоны. Сумасшедшая чехарда событий последней недели. Столб черного дыма над раздавленным в гармошку «джипом»… И весь этот авангардистский вернисаж назойливо сопровождался залихватской песенкой группы «Мо-До» — «Айн, цвай, полицай!..»

— Ну вот и все… — облегченно улыбаясь, сказала Аля через некоторое время. — Видите, не так уж это и сложно. А Господь услышал вашу молитву и теперь поможет Ларисе на небесах… Тем более что она так странно ушла…

Все облегченно вздохнули и шумно уселись на свои места.

— А теперь можно? — спросил Барин, обращаясь непосредственно к Але.

— Теперь — да, — густо покраснев, чуть слышно ответила она.

— Ну так давай, Игорек. Ты, как самый близкий Ларисе человек…

— Я, кстати, ее брат… — обиженно вклинился Гоша.

— Ах да, прошу прощения. Тогда — вам первое слово.

Гоша встал и принялся нудно мусолить о своих родственных чувствах. Говорил долго, постоянно повторяясь и нажимая на то, что Лариса была для него самым близким и незаменимым человеком на земле. Его понесло в бескрайние рассуждения о душевных качествах Ларисы, о том, каким прекрасным человеком была его сестра, и о том, сколько усилий и самоотверженной братской любви стоило ему создать такого прекрасного человека. Постепенно эта спиралеобразная речь начала сворачивать в сторону собственного восхваления. И неизвестно, до каких дифирамбов самому себе он мог бы договориться, когда вдруг очнулся. И, скомкав последние фразы, прервался на полуслове…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Короче, земля ей пухом! — резюмировал Барин.

Все в строгом молчании выпили. Аля и рыженькая Валя, едва смочив губы, опустили рюмки на стол.

— Э! Так не полагается!.. — начал было Петька. Но Барин примирительно махнул рукой.

Застучали вилки.

Следующее слово произнес Игорь. Затем еще кто-то… И поминальная трапеза, преодолев шероховатости первых минут, понеслась по накатанной колее с истинно русским размахом…

Через некоторое время народ отвалился от стола и разбрелся по квартире. Трагическое событие, послужившее поводом для происходящего пиршества, ненавязчиво уходило на задний план.

Произошла перегруппировка по интересам.

Петька с Серегой, соревнуясь в остроумии, развлекали дам и усиленно зондировали почву. Юрик сидел рядом, а Игорь покуривал чуть поодаль и, поддерживая разговор, изредка посматривал на окружающих.

Худенькая, изящная, словно девочка, Галина Николаевна и поражающая изобилием шарообразных форм Нина Леонидовна удобно устроились на диване и вели светскую беседу. Роман Владимирович и Сергей Сергеевич бубнили вполголоса за бутылкой в дальнем углу стола. Виктор Максимович что-то на пальцах доказывал Гоше, с пренебрежительным видом ковырявшемуся в тарелке. Барин увлеченно рассказывал Эдичке о самом, по его мнению, прекрасном периоде двадцатого столетия. Тот вежливо слушал.

— Алексей Кириллович, — обратилась к нему Нина Леонидовна. — Как там наш Эдичка? Хорошо работает?

Эдичка был протеже Игоря, какой-то внучатый племянник его соседки. Окончив колледж и отбрыкавшись от армии, он оказался не у дел. Попробовал было торговать в киоске, но тут же залетел на полтинник и без сожаления оставил эту деятельность. Нина Леонидовна слезно просила Игоря подыскать что-нибудь для ее не приспособленного к своеобразию нынешней жизни родственничка. И тот, когда прежний сотрудник Мишка, застигнутый Барином в излишне тесном контакте с Мариной, был вышвырнут за дверь, пристроил Эдичку в свой коллектив.

— Замечательно! — отозвался Барин. — У вашего племянника блистательное будущее. Пока обкатаю его в газете, а там такое местечко ему подыщу… Что потом, может статься, и самому к нему на поклон идти в самый раз будет…

Иришка с любопытством стрельнула взглядом на смутившегося Эдичку. Нина Леонидовна расплылась в умильной улыбке:

— Спасибо, Алексей Кириллович… Я вам очень признательна. И Игорьку тоже. Если б не он…

Внезапно Барин встрепенулся, заметив что-то неладное в группе своих подопечных.

— Эй, мужики! — рявкнул он. — Вы мне Юрика не спаивайте! Он мои бренные мощи оберегать должен.

— Ну еще соточку, Алексей Кириллыч… — обиженно протянул Юрик, здоровый и незамысловатый рослый детина.

— Соточку можно, — благодушно разрешил Барин. — Но не больше.

Иришка бродила по комнате. Подошла к пианино, открыла крышку, ткнула пальцем в какую-то клавишу. Высокий диез взметнулся к потолку, недоуменным вопросом отразился в хрустальной люстре и пропал без следа.

Нина Леонидовна вздрогнула.

— Что вы! Что вы!.. — испуганно воскликнула она. — Разве можно музыку на поминках?..

Иришка снисходительно покосилась на пышную даму, фыркнула и закрыла крышку фортепиано. Ничего не ответив, отвернулась и принялась рассматривать развешанные по стенам холсты. Ее внимание привлек небольшой пейзаж — мрачноватый лес в лучах закатного солнца и отдаленные готические постройки на холме. Несмотря на вполне безобидный, идиллический ландшафт, от этой картины исходила какая-то тревожная энергетика. Словно нечто жуткое и демоническое пряталось в таинственной глубине буро-зеленой листвы, за толстыми корявыми стволами деревьев. Мистический настрой подчеркивали и нервозные оранжевые блики на островерхих черепичных крышах…

— Во! — восторженно закричала Иришка. — Картинка прикольная!.. Брат, подари мне ее. А то у меня стенка голая…