Искусство острова Пасхи - Хейердал Тур - Страница 44

Не успели мы, одолев каменную стену, подняться на террасу на участке Таху-таху, как мои ноздри защекотал приятный запах жареной курицы, исходивший от груды небольших горячих камней. Под камнями и впрямь лежала курица, запеченная в банановых листьях. Педро Атан был на редкость весел и доволен. Он объяснил, что сын Таху-таху, с которым мы прежде не встречались, пошел с нами потому, что он помог Педро добиться от старушки согласия на передачу нам пещеры. Разговор велся, как обычно, на испанском языке, и местные аку-аку явно понимали этот язык: когда Педро предложил мне съесть гузку и разделить курицу между пятью другими участниками ритуала, последний кусок мы должны были бросить через плечо, приговаривая по-испански: «Аку-аку пара буэна суэрто» («Аку-аку на счастье»).

Педро Атан держался как-то подчеркнуто самоуверенно. После трапезы отошел в сторонку, покурил, потом с улыбкой пригласил нас следовать за ним. Мы были предупреждены, что у входа в пещеру я должен сказать на рапануйском наречии: «Коау Ханау-ээпе Норуэга матаки те ана» («Я Длинноухий из Норвегии, открой пещеру»). В саду Таху-таху Педро Атан повторил это несколько раз, подчеркнув, что у пещеры инструкции давать не положено. И до того как мы двинулись в путь, он вдруг спросил, что я предпочитаю посетить: очень трудно доступный тайник в приморских скалах или легко доступную, закрытую пещеру внутри острова. Я не без оснований заподозрил, что идет испытание моей маны, и ответил, что хочу видеть пещеру с наиболее важными предметами.

Мы долго шагали по каменистым полям, перелезли через несколько оград, наконец, подозрительно далеко от уму, устроенной Таху-таху, около двух часов ночи Педро Атан остановился перед каменным туром. Найти вход в пещеру было очень просто: человек, который сложил тур, не потрудился класть камни вверх темным «загаром». Мы приготовили каменную свиную голову (Педро велел ее непременно захватить), каждый из нас произнес магическую рапануйскую фразу, и как только были убраны верхние камни тура, обнажилось отверстие лаза. Сопровождаемый обоими пасхальцами, я скользнул вниз по короткой, наклонной шахте и приземлился на подстилке из свежей камышовой циновки. Пещера была маленькая, заурядная. Сделав шаг, я боднул головой какой-то предмет, подвешенный к потолку на веревочке. В луче фонарика я рассмотрел недавно изготовленную, светлую каменную птицу, на спине которой торчало изображение человеческого черепа. Даже плетеная веревочка была совсем новая.

Весьма разочарованный, я проверил остальное содержимое пещеры. Никаких останков; пол не выстлан сеном; прямо на земле у стен и в дальнем конце пещеры лежали три свежие циновки, на них аккуратно расставлены одинаковые по форме и размерам прямоугольные каменные плиты со срезанными углами. Светлая поверхность со следами свежей обработки, серийная продукция без малейшей претензии на разнообразие — словом, коллекция резко отличалась от того, что я уже видел, включая пещеру младшего брата Педро, Атана Атана. На выпуклой поверхности каждой плиты — нехитрое рельефное изображение. Присмотревшись, я узнал увеличенные идеограммы письменности ронго-ронго. Однообразие нарушали только три мало примечательных бородатых головы, каменная миска с недавно отрезанными локонами человеческих волос, которые были перевязаны новой веревочкой, и несколько более интересное трехмачтовое каменное судно — однако и оно было изготовлено недавно и, скорее всего, представляло собой копию образца, принесенного перед тем в лагерь самим Педро. Не успели Меллой и фотограф спуститься в пещеру, как я уже полез обратно и предложил им последовать моему примеру.

Педро Атан и его родич с удрученным видом выбрались на поверхность и молча сели на камнях. По пути к пещере Педро несколько раз повторял, что мы непременно должны сегодня же ночью забрать из нее все содержимое. Теперь мне стало понятно, откуда такая спешка: пещера отнюдь не была секретной, ее оборудовали специально для этого случая, и Педро опасался воров. Чтобы проверить реакцию этих обескураженных артистов, я предложил отвезти изделия в лачугу Таху-таху и оставить там до утра. Они дружно стали возражать — дескать, она огорчится до слез при виде старых родовых реликвий. Судя по тому, как они боялись показать старухе Таху-таху свои подделки, она не знала об обмане.

Услышав от нас, что его раскусили, Педро Атан разрыдался. Меллой предложил ему сейчас же показать настоящий тайник, пока он не успел подготовить новое представление. Около половины пятого Педро наконец согласился, но мы с Меллоем настолько устали и так на него рассердились, что нам уже не хотелось никуда ехать, тем более что Педро хотел показать не большую родовую пещеру, а маленький тайник в приморских скалах.

На следующий день, 30 марта, Педро занемог. Он лежал в постели и отказывался пить и есть. Решили, что Меллой (он в это время жил в деревне Хангароа) ночью все же проверит его тайник. Сам Педро не хотел вставать с постели, но он набросал план для своего сына Хуана, добавил устные объяснения, и около полуночи Хуан вместе с Меллоем отправились верхом к обрывистому берегу Ханга-тепеу в северо-западной части острова. По словам патера Энглерта, он не раз слышал от стариков, что в этом районе должны быть пещерные тайники; кстати, там же Лавашери и Метро совершили неудачную попытку проникнуть в тайник (с. 51).

На другое утро я получил записку от Меллоя. Он сообщал, что тайник оправдал его ожидания, и просил немедленно прибыть в деревню, чтобы посмотреть взятый им образец. Приехав к нему, я услышал, что спуск оказался очень трудным, без веревки в пещеру вообще не попасть. Высота обрыва над морем около ста метров; вход в тайник — метрах в двадцати ниже края плато. Место это — сразу за оградой к северу от Аху Тепеу, но, как и можно было ожидать, план Педро оказался недостаточно точным. Хуан спускался снова и снова, пока, совершенно измотанный, не сообщил наконец, что обнаружил вход. Слыша во тьме рокот прибоя внизу, Меллой спустился по веревке на полку; конец веревки болтался в воздухе. Ниже полки в скале зияла горизонтальная трещина, слишком узкая, чтобы кто-нибудь из них мог протиснуться внутрь, но при свете фонарика Меллой и Хуан Атан поочередно рассмотрели, что маленькая полость набита фигурками, на которых лежал толстый слой пыли. Хуан ухитрился просунуть ноги в щель и ступней извлек одну скульптуру. Это была великолепно исполненная каменная маска бородача с орлиным носом (К-Т 2098; фото 188). Не в пример тому, что нам показывал Педро предыдущей ночью, эта вещь была очень своеобразная, явно старинная и подлинная. Трудный спуск настолько утомил Меллоя и Хуана, что они ограничились одним образцом. Больше лазать не было сил.

Мы вызвали из экспедиционного лагеря двух наших лучших скалолазов, и в тот же день маленький отряд во главе с Меллоем и Хуаном Атаном отправился верхом в Аху Тепеу. По словам Меллоя, когда они ночью спускались в тайник, этому не предшествовали никакие ритуалы. Не было их и теперь, однако, когда на открытом плато, метрах в двухстах к северу от ограды в районе Лху Тенеу, где мы остановились и закрепили за камень длинную веревку, легкий ветерок откуда-то изнутри острова донес характерный запах курицы, зажаренной в уму, хотя мы не заметили ни дыма, ни людей. Ни один пасхалец не стал бы просто так жарить курицу в этом районе, куда островитянам вход обычно запрещен, так как правительство боится за своих овец. Так что, скорее всего, запах исходил от уму такапу, устроенной по секрету то ли Таху-таху, то ли еще кем-то, кто хотел нам помочь. А может быть, кто-то собирался посетить совсем другую пещеру по соседству.

Когда мы увидели, где Меллой лазил ночью, нам стало страшно, да он и сам слегка побледнел. Дальнейшая работа была поручена скалолазам, Берге Бьерку и Юну Ханкену. Захватив сачок с длинной ручкой и мешок, они спустились к узкой, глубокой щели. Их рассказ об увиденном там подтвердил описание Меллоя: скульптуры лежали сплошной грудой в полости, за щелью, покрытые толстым слоем эолической пыли и паутины. Когда скульптуры подняли наверх, мельчайшая пыль по-прежнему заполняла все углубления. Самый характер тайника исключал всякую возможность каких-нибудь уловок со стороны Педро Атана и его сообщников.