Некромант на свободе (СИ) - Лисина Александра - Страница 17

Глава 14

      "Время от времени нужно совершать поступки, которых от тебя не ждут. Пусть враги перемрут от удивления".

Мэтр Валоон да Шеруг ван Иммогор.

      Незнакомец выглядел более чем внушительно - широкие плечи, мощные ручищи, которые совершенно не скрывала просторная, тщательно залатанная и носящая следы копоти рубаха; такой же мощный торс, выдающий в нем недюжинную физическую силу. Открытое лицо, сейчас трудноразличимое под густым слоем грязи. Роскошная шапка русых кудрей, перевязанных простым кожаным ремешком и тоже припорошенных пылью. Излишне короткие, как будто обгоревшие по краям брови. Ярко горящие на закопченном лице синие глаза. Узкие губы, сложившиеся почти в прямую линию... вошедший был определенно недоволен случившимся и явно намеревался стрясти объяснения с меня, как с первого же попавшегося под руку неопознанного лица.    К счастью, оправдываться не пришлось - стоило Шмыгу услышать знакомый голос, как он тут же кубарем скатился по лестнице, радостно крича:    - Отец! Как хорошо, что ты пришел...!    Мужчина удивленно отпрянул, когда мальчик с ходу его обнял и крепко прижался, а потом и вовсе мгновенно сменил гнев на милость, заметив еду и поняв, что без обеда сегодня не останется.    Я с готовностью подвинулся, уступая ему место и с любопытством изучая хозяина дома, мудро шагнувшего сперва к стоящей в углу кадке с водой и решившего смыть с себя налипшую грязь. А мальчик продолжал тараторить какую-то чепуху, весьма неплохо заговаривая отцу зубы. Причем в этом чувствовалась определенная практика - так много всего сказать, но при этом обойти вниманием самое важное, не каждому дано. К примеру, Шмыг очень скомкано отозвался обо мне и причинах моего появления, но зато очень подробно расписал то, что успел за эти дни увидеть в замке. Вспомнил о Лиш, о громиле-поваре и ворчливом управляющем, со смехом рассказал отцу о царящей у нас разрухе. Затем перескочил на сегодняшние события, начав с прибытия целого стада коров и последующей ссоры между слугами. Наконец, заявил, что теперь будет работать у "господина барона" постоянно, и с гордостью выпятил грудь, ожидая заслуженной похвалы.    Я и правда был готов его похвалить за рвение. Мальчишка явно хотел сохранить мою тайну, изворачивался как только мог, при этом почти нигде не погрешив против истины, был откровенно взволнован неожиданным возвращением строгого родителя, но виду старался не подать. И даже постарался прикрыть меня собой, когда решил, что обозленный папка может сорвать на мне плохое настроение... одним словом, молодец. Далеко пойдет малец.    Отец, как ни удивительно, выслушал его молча, время от времени позволяя себе снисходительную усмешку. Чему-то покивал. Что-то равнодушно пропустил мимо ушей. В паре мест, когда Шмыг распинался про прибывший табун и целую вереницу тяжело груженых повозок, заинтересованно прищурился, не забывая при этом добросовестно уминать содержимое корзины. Услышав про Вигора, оставшегося руководить разгрузкой, только поморщился. О досадном происшествии с самим собой, казалось, уже забыл. Однако когда мальчик, наконец, умолк, а еда на столе почти закончилась, он неторопливо повернулся ко мне и, словно позабыв про все то, о чем только что говорил раскрасневшийся от волнения сынишка, совершенно спокойно осведомился:    - Так кто ты такой? И что тут делаешь? И какое отношение имеешь к вылетевшей из нашей трубы грязи, которая, как по волшебству, осела именно на моем лице?    Я улыбнулся.    Мне неожиданно понравился этот человек - своей невозмутимостью, способностью контролировать эмоции и быстрой реакцией на происходящее. На уловку сына он не повелся, нить разговора не потерял и о своем вопросе не забыл, несмотря на то, что мальчик очень старался.    - Мое имя Гираш, - так же спокойно ответил я, открыто встретив изучающий взгляд собеседника. - Я, как и ваш сын, живу в замке, работая на благо господина барона.    - Хорошо, - поощрительно кивнул он. - Мое имя Норош. Кузнец. Охотник.    - Я знаю. Шмыг о вас говорил, - обронил я и умолк, ожидая реакции. А Норош внезапно улыбнулся - лукаво, многозначительно, хитро.    - Так что делает слуга барона в моем доме?    Я хмыкнул.    - А разве я сказал, что слуга?    - Нет, - с удивлением согласился отец Шмыга и вдруг насторожился. - Кто же ты тогда?    - Я...    - Господин лекарь... - вдруг донеслось до нас со второго этажа, заставив дружно замереть. - Господин лекарь... сыночек... есть тут кто-нибудь?    На моем лице отразилось искреннее непонимание, на физиономии кузнеца - такое же искреннее изумление, а на личике Шмыга - безумное облегчение и совершенно дикая надежда.    - Шамор? Где ты?!    - Мама! - первым опомнился мальчишка и, чуть не свернув лавку, на которой сидел, ринулся к лестнице.    - Рада? - растерянно обернулся Норош и тоже вскочил с места, со всех ног помчавшись следом за сыном и невежливо оставив меня одного.    - Что-то она рано, - удивился я, тоже вставая из-за стола. - Неужели я неправильно рассчитал время?    Прислушавшись к доносящимся сверху невнятным восклицаниям, я озадаченно прокрутил в голове всю последовательность действий и решил, что такой непредсказуемый результат дало совмещение двух однотипных заклинаний. В принципе, эти ни хорошо, ни плохо. Просто я успел подзабыть, что поставил очередной эксперимент.    Он, как ни странно, завершился довольно успешно, если верить радостным возгласам на втором этаже, но для надежности следовало убедиться самому. Может, какие побочные эффекты появятся?    Давая время семье немного прийти в себя, я медленно и как можно неторопливее поднялся наверх, почти наслаждаясь скрипучей мелодией старой лестницы. На последней ступеньке намеренно задержался, слегка беспокоясь за исход эксперимента, но потом все же не вытерпел и заглянул в тесную комнатушку, переоборудованную из старого чердака.    Женщина полулежала на том же топчане, прикрытая до подбородка одеялом. Возле нее на коленях сидел согнувшийся в три погибели муж и растерянно всматривался в ее посвежевшее лицо, на котором уже не так жутко выделялись выпученные глаза. На его губах гуляла робкая улыбка. Его руки бережно придерживали тонкую кисть супруги и машинально поглаживали ее худые пальцы, словно пытаясь придать им немного сил. Рядом, почти забравшись на топчан с ногами, с непонятно изменившимся лицом неотрывно смотрел на мать взъерошенный мальчишка, который, кажется, не знал, что ему делать - то ли плакать, а то ли смеяться от облегчения.    Неожиданно у меня под ногой предательски скрипнула половица.    - Господин лекарь? - тут же повернула на шум голову женщина.    Я чуть не сверзился вниз, когда на мне остановился ее осмысленный взгляд, а на губах расцвела неуверенная улыбка.    - Господин лекарь? Это вы?    Вот же демон! Неужели она снова ВИДИТ?! Так быстро?! Невозможно!    - Э-э... - промямлил я, не совсем понимая, что происходит. - Как вы себя чувствуете, сударыня?    - Хочу есть, - смущенно опустила взгляд Рада и залилась румянцем, добив меня окончательно. - И, кажется, мне стало гораздо лучше.    - Рад за вас, - механическим голосом отозвался я, испытывая сильное желание ущипнуть себя за какое-нибудь чувствительное место. Нет, я решительно не понимал, в чем дело! Заклятие исцеления было стандартным! Простым, как табуретка, и таким же надежным! У него только один недостаток - рунная магия всегда ОЧЕНЬ МЕДЛЕННО работает! Я вообще рассчитывал, что раньше, чем через пару часов, она не проснется! А каких-нибудь заметных результатов ждал не раньше, чем через неделю! А она уже сама сидит! И... демон ее задери... улыбается! Мне! Той чистой и открытой улыбкой абсолютно безгрешного существа, которую невозможно подделать!    Неужели этот мир сошел с ума?    - Лекарь? - недоуменно переспросил Норош, сильнее сжав руку супруги. - Милая, ты себя хорошо чувствуешь?    - Он молод, ты прав, - снова улыбнулась Рада, не отводя от меня лучащегося искренней признательностью взгляда. - Но я узнала его голос. Это он меня вылечил, любимый. Именно он.    Кузнец ошеломленно моргнул.    - Что?!    - Я еще не вылечил, - мрачно буркнул я, заходя в комнату и с неудовольствием оглядывая счастливое семейство. Упаси небо, кто-нибудь прознает, что я помогаю простым смертным. Позора потом не оберешься. - Вам необходимо как минимум несколько сеансов. Таких же неприятных и болезненных. Честно говоря, не ожидал столь быстрых результатов, но, вероятно, у вас просто хорошие резервы.    - Какие резервы? - окончательно растерялся Норош. - Что за сеансы? Милая, о чем говорит этот мальчик?!    - Он - маг, - ласково улыбнулась женщина, бережно погладив щеку мужа. - Самый настоящий маг, которого привел в дом наш с тобой сын и который почему-то взялся за мое лечение. Он всего за полчаса сделал то, на что оказались неспособны никакие травницы. Мне действительно лучше, дорогой. И я впервые за много дней по-настоящему хочу есть.    - Принеси корзину, - со вздохом велел я мальчику, почему-то чувствуя, что еще поимею с этого немало проблем. - А вы...    Мой потяжелевший взгляд остановился на удивленно отпрянувшем мужчине.    - Вы дадите мне слово, что никто и никогда не узнает о случившемся без моего на то разрешения. Даже самым близким вы не обмолвитесь о том, что именно я помог вашей супруге. Даже если вас будут об этом умолять или угрожать. Именно это станет платой за мою помощь. Ничего иного я с вас не спрошу.    - Но я не понимаю...    - Вам и не нужно ничего понимать, - тяжело вздохнул я. - Просто поклянитесь своей жизнью и здоровьем, и закончим этот разговор.    Норош переглянулся с супругой и неохотно кивнул.    - Хорошо. Я клянусь вам в этом. Ни одна душа не узнает о том, что именно вы для нас сделали.    - Благодарю. Теперь вы, сударыня...    - Конечно, я тоже клянусь, - удивленно отозвалась заметно окрепшая женщина и, не выдержав, тут же спросила: - Но почему, господин маг? Что плохого в том, что вы сумели мне помочь?!    Я только хмуро отвернулся. А про себя подумал, что теперь мне придется в кратчайшие сроки нанимать сведущего в целительной магии "светлого", потому что несколько сотен людей, среди которых полно стариков и детей, не смогут долго обходиться без полноценной помощи лекаря. Кому-то живот прихватит, кто-то лихоманку подцепит, кому-то лицо разобьют, кого-то нежить поцарапает... да стоит только кому-нибудь пронюхать, что я, оказывается, умею лечить, как в замок тут же повалят толпы просителей! И каждый - непременно по неотложному делу, которое никак не может потерпеть хотя бы до завтра!    А я что, дурак - напрашиваться на такую кабалу и превращаться в "добрых дел" мастера, к которому будут приходить все кому не лень из-за всяких пустяков?!    Нет уж, увольте. Пусть лучше никто не подозревает, что их молодой хозяин обладает такими талантами. И вообще, надо будет сказать Вигору, чтобы придержал язык и поменьше распространялся о моем даре.    Жаль, сразу об этом не подумал. Но хорошая мысля...    Придется что-то придумывать и искать человека, который смог бы вместо меня обихаживать это человеческое стадо. Тем более, что со временем я рассчитываю увеличить поголовье своего ско... э, то есть, людей, чтобы максимально полно использовать доставшиеся мне земли.    Тем временем в комнату вернулся Шмыг с почти пустой корзиной, на дне которой, к счастью, завалялся хлеб и крынка свежего молока. Пока болящей этого хватит, а там надо будет подумать, как обеспечить ее полноценным питанием. Выдать мальчонке, что ли, плату вперед, чтобы им снова не пришлось занимать еду у соседей? Или шепнуть по возвращении Горту, чтобы перед уходом незаметно отдавал мальцу остатки моего ужина?    "Ладно, подумаю, - решил я, наблюдая за тем, как накинулась на еду изголодавшаяся женщина. - Надо будет Норошу сказать, чтобы за раз много не кормил. Еще перенапряжется или заворот кишок заработает и помрет во цвете лет... что я, зря старался, что ли?!"    - Мне пора, - обронил я вслух, отводя глаза от счастливой семьи. - Шмыг, можешь остаться на ночь дома - до утра ты мне не понадобишься. Но чтоб к рассвету был на месте, понял?    - Спасибо! - поднял на меня влажные глаза пацаненок, порываясь сказать что-то глупое и совсем неважное.    Я только отмахнулся и поспешил покинуть этот дом, чувствуя какую-то странную опасность, исходящую от этих радостных лиц. Я - некромант. Мне не положено заботиться о других и размякать от зрелища умиленных физиономий. Мое дело - создавать и уничтожать зомби, упырей, умертвия и всякую иную пакость. И вообще, я пришел сюда не за этим.    Раздраженно хлопнув входной дверью, я почти бегом помчался к выходу из деревни, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих. Проскочив мимо двора, где парни под руководством безногого вояки все так же упорно ковырялись в земле, поспешил отвести взгляд и опустить голову, пока меня не заметили. Проскользнув между домами, прошмыгнул под стеной к самым воротам и равнодушно отметил, что одну створку мужики уже успели приладить, а теперь пытались навесить на громадные петли вторую.    Работа шла не так чтобы очень, потому что створка была тяжелой, а сильных и здоровых мужчин собралось у стены немного. Всего-то с пяток бородатых, красных от натуги крепышей, которые раз за разом пытались надеть на железные штыри специально приделанные дужки на торце створки, но то и дело промахивались и устало отдувались, вытирая залитые потом лица.    Поодаль стояли бабы, негромко комментируя происходящее. Шныряли вездесущие дети, которым было страх как любопытно подсмотреть, чем занимаются взрослые. Все так же бдел караульный на вышке. И никто не обращал внимания на мою нескладную фигуру, терпеливо дожидающуюся окончания представления.    "Хоть бы кто веревку додумался кинуть с вышки и привязать к ней верхнюю петлю, - фыркнул я про себя, когда мужики, поплевав на ладони, снова взялись за упрямую деревяшку. - Потянули бы сверху, направили, и все дела. А так они до ночи провозятся. Не удивлюсь, если выяснится, что первую створку они вешали со вчерашнего утра".    Но меня, разумеется, никто не услышал. Мужики сопели, кряхтели, не думая над тем, что есть способ полегче. Жутковато багровели, когда дужка раз за разом соскальзывала со штыря, наотрез отказываясь надеваться. Стоящие поодаль бабы пугливо примолкли, когда кто-то из них сочно выругался и от души сплюнул, проклиная дурацкую дверь. Ребятня тут же навострила уши, старательно запоминая незнакомые выражения. Потом мужики ругнулись снова, на этот раз - дружно, потому что им надоело слушать многочисленные шепотки за спиной. Один из них, не сдержавшись, зло рыкнул на опасно близко подобравшегося пацаненка лет пяти. Тот, разумеется, заревел, несправедливо обиженный. На его защиту тут же вступились наблюдающие за работой бабы... и возле ворот поднялся такой гвалт, что я поспешил зажать руками уши.    Сколько они так препирались - сложно сказать. Но я устал от матерной перебранки, в которой даже тетки не стеснялись в выражениях, и, дождавшись, момента, когда мужики немного успокоятся, а бабы, возмущенно вздернув носы, с достоинством удалятся, тихо-тихо прошептал себе под нос короткое заклинание облегчения веса.    Как только раздраженные крепыши, ворча и переругиваясь, пошли на последний рывок, створка буквально взмыла в воздух, опасно накренившись и едва не рухнув на головы отпрянувших от неожиданности бородачей.    Ругнувшись про себя, я прошептал еще одно заклинание, позволив деревяшке выровняться. Терпеливо удерживал ее все то время, пока обалдевшие мужики соображали, что почем и чесали в затылках. Чуть не надорвался, пока эти остолопы догадались подвести резко полегчавшую створку петлей точно к штырю. И, как только она зацепилась за нужную железку, торопливо отпустил.    От раздавшего лязга, закончившегося жалобным скрипом специально укрепленного столба, на который обрушилась всем своим весом тяжелая дверь, у меня внутри что-то перевернулось. На миг показалось, что опора все-таки не выдержит и подломится или же войдет в землю до упора. В ушах противно зазвенело, во рту поселился металлический привкус, от которого меня едва не стошнило. Но нет, повезло - ворота все-таки устояли. Выдержали. Как и я. Мгновением позже мужики разразились радостными возгласами, створка с торжественным скрипом открылась, повернувшись на щедро смазанных петлях, а я устало привалился плечом к стене.    Фу-у. В первый и последний раз я решил помочь людям, воспользовавшись своим даром. Никогда больше такой глупости не сделаю, если буду уверен, что они могут справиться сами.    А теперь надо добраться до замка и хорошенько выспаться - мне предстоял еще один трудный вечер и не менее трудная ночь.