Ну точно — это любовь - Майклз Кейси - Страница 4

Джон листал брошюру, просматривая обширный перечень заседаний и семинаров. Некоторые из них должны проводиться в «Конгресс-Холле», отеле в Кейп-Мэй, штат Нью-Джерси, а некоторые — на побережье, если погода позволит.

Общие ужины, фиксированные места за столами. Полуночные беседы. Простая пища, простые разговоры. Никаких титулов, никаких протоколов, никакого самовлюбленного «яканья» — по крайней мере, так рекламировали. Открытый обмен мнениями. Возможность подзарядиться, поднабраться свежих идей, потусоваться с самыми выдающимися умами страны.

Настоящий кладезь возможностей для Дж.П. Романа, самого популярного в рейтинге «Нью-Йорк Тайме» автора политических триллеров.

К счастью, приглашение пришло на имя Джона Патрика Романовски, профессора колледжа. Никто, кроме тетушки Мэрион и Генри, не подозревал, что Джон Патрик — не только знаменитый писатель, но и Дж.П. Неизвестный. И это было очень удобно.

Он был Дж.П. Романом, не Дж. Д. Сэлинджером, — никакого отшельничества. У него была интересная жизнь. Лекции в университете, дом на холмах, мотоцикл (когда тетушка Мэрион не прятала ключи от блокировки колес) и работа.

Он любил свою работу. То, что начиналось как хобби и способ немного подзаработать, превратилось в восемь бестселлеров «Нью-Йорк Тайме», освещающих все углы и закоулки национальной политики, с парой убийств на книгу для динамики сюжета.

Но сейчас дело было исключительно личным. Личным из-за старшего сенатора Нью-Джерси, Обри Харрисона. Харрисон был настоящим народным любимцем. Популярный, харизматичный, даже вызывающий сочувствие, с тех пор как умерла его вторая жена. Баловень судьбы и предполагаемый кандидат на пост президента в выборах следующего года.

От этой мысли Джона передернуло.

Он закрыл глаза, вызывая в памяти образ матери, умершей пятнадцать лет назад. Матери, которая растила его одна — отец как-то утром ушел на работу, а вечером сбежал с несовершеннолетней секретаршей в Европу и не вернулся.

Матери, которая нанялась к сенатору Нью-Джерси, тогда еще младшему, чтобы у сына была еда и кров. Матери, которая без памяти влюбилась в Обри Харрисона, который обещал достать ей луну с неба, а потом бросил ее и женился на дочери самого крупного своего лоббиста.

Мэри-Джо Романовски так и не смогла оправиться от второго обмана: в этот раз ее тоже оставили ради молодой женщины. В восемнадцать лет Джон остался сиротой. До этого шесть лет подряд наблюдал, как матери становилось все хуже и хуже. Потом ее отправили в клинику, где она жила в собственном мучительном мире и умерла в одиночестве.

Вторая жена сенатора продержалась ненамного дольше, чем ее предшественница и Мэри-Джо Романовски. Ходили слухи, что она разочаровалась в муже, который волочился за каждой юбкой, и начала пить. Именно поэтому в прошлом году она упала с лестницы в их особняке в Джорджтауне и сломала себе шею.

Нет, благодаря связям сенатора никто даже не заикался о пьянстве его жены, и у журналистов не возникало вопросов о «трагическом несчастном случае». Но у Дж.П. Романа были свои источники и достаточно толстый кошелек, чтобы купить информацию, находящуюся под грифом секретности.

Несколько долларов кому надо, несколько занимательных бесед с недовольной прислугой — и он узнал все о любви сенаторской жены к бутылке, о громких ссорах, даже драках между супругами.

Джон не смог бы опубликовать все это в газете. Конечно, он мог написать роман с главным героем, удивительно напоминающим Харрисона, но этого недостаточно, чтобы проучить его, даже если в книге появятся обе умерших жены сенатора. Все, чего добьется Джон в этом случае, — если суд признает, что Харрисона оклеветали в книге, — это долгая и нелегкая тяжба.

Как же ему хотелось, до чертиков хотелось поймать Харрисона на грязной истории. Тогда прессе не удастся сделать вид, будто ничего не происходит, а избиратели осудят сенатора. И он был убежден, что здесь не обойдется без женщины.

Ах да, женщины. Джон знал все о женщинах в жизни Харрисона. Все хорошенькие, все молодые, целая череда одинаковых и мимолетных увлечений.

Бабник Харрисон — вот с кем познакомился Джон, используя деньги и собственные источники информации. Пресса называла его Баловень Харрисон, но, к сожалению, она не всегда выступает глашатаем правды, хотя старается такой казаться.

Не то чтобы сенатор Харрисон и пресса были такими близкими друзьями, такими большими приятелями. Да, у сенатора шикарная квартира во Флориде, в здании, принадлежащем его лоббисту, главному спонсору самого популярного воскресного политического ток-шоу. Харрисон — всего лишь один из десятка владельцев роскошных квартир в этом доме, каждая на миллион долларов. Среди владельцев, например, хозяин одной из крупнейших телесетей, двое ведущих того воскресного шоу и директор новостного кабельного канала.

Просто одна большая и дружная семья, каждый член которой живет за счет кошелька другого и заодно покрывает его темные делишки.

Джон изучил документы на квартиры, которые все до единой были оформлены на фиктивные компании или полоумных зятьев, и обнаружил, что цена квартир варьируется от пятидесяти до двухсот тысяч. При настоящей стоимости в миллион долларов. Отличная сделка, не каждый сможет заключить такую.

Но сейчас Джону не подходила эта информация, которая обычно служила ему материалом для книг. Сюжет его последнего романа, «Пустая земля», был построен на убийстве вымышленной конгрессменши в выдуманной квартире во Флориде. Он подошел к сенатору так близко, как только смог: еще один шаг, и Генри остановил бы его.

Ему нужно было одно — самому подобраться к сенатору Харрисону и найти способ уничтожить его. Ради Мэри-Джо Романовски и, может быть, ради того мальчишки, которым Джон Патрик оставался в душе.

Обри Харрисон — президент Соединенных Штатов? Ну уж нет. Нет, если у Дж.П. Романа найдется что сказать.

Конференция была идеальной возможностью, свалившейся на Джона как манна небесная. Все гости приедут исключительно по приглашениям. Харрисон почувствует себя в безопасности, расслабится. Тут-то Джон и нанесет удар, найдет уязвимое место и любым способом, любыми средствами помешает Харрисону стать президентом.

Если бы он писал книгу, то понимал бы, что сюжетная линия слишком тонка и шансов на успех мало. Оставалась бы последняя надежда на действующих лиц, список которых пока не уточнен.

Кстати, о действующих лицах…

Джон отложил брошюру и взял карточку, на которой час назад набросал информацию о «партнерше» на следующую неделю.

— «Джейн Престон», — прочитал он имя, что вписал поверх зачеркнутого имени Молли Эпплгейт. В агентстве ему расхвалили Эпплгейт, и он надеялся, что новая барышня тоже сгодится.

Ему нужна хорошенькая. Бойкая. Не слишком умная. С растяжимыми представлениями о нравственности.

Ему нужна соблазнительная приманка, которая заманит сенатора-юбочника в ловушку. Тогда он сможет атаковать и нанести смертельный удар.

— Джейн Престон, — повторил он, бросив лист на стол. — Лучше тебе не быть дурнушкой, иначе придется перейти к плану Б, а плана Б не существует.

Глава 2

О, эти сладкие голоса детства.

— Правда!

— Неправда!

— Правда!

— Неправда!

— Дети, дети, — Джейн еле успела встать между Зэкери Баллейем и Яном Турбецким. Зэкери был убежден, что дергать за волосы — лучшее развлечение на свете, и вцепился в ярко-рыжие кудри несчастного Яна, которые мама последнего никак не хотела отрезать. Или ей все-таки придется отвести мальчика к парикмахеру, или же маленькому Яну придется научиться драться по-настоящему. — Что случилось?

— Он на меня смотрел. Я раскрашивал Скуби Ду в раскраске, а он стал на меня смотреть, — Зэкери выпячивал нижнюю губу, а это не предвещало ничего доброго.

— Неправда!

— Правда!

Джейн вздохнула и опустилась на колени, чтобы быть наравне с четырехлетними мальчиками:

— Ян, солнышко, ты правда смотрел на Зэкери, когда он раскрашивал Скуби Ду?