Прилив - Льювеллин Сэм - Страница 64

«Бух», — услышал я: это мешок с цементом, пролетев сто девяносто футов, приземлился на дно шахты. Эхо заполнило ее.

— Адью, тесть! — сказал надо мной тоненький голосок Жан-Клода. Он наверняка смотрел в шахту. Но, видимо, его глазам трудно было приноровиться к темноте после яркого, ослепляющего света холла. Жан-Клод отхаркнул и сплюнул в шахту. Его подкованные ботинки проскрежетали по ступенькам и удалились, чуть цокая по кафелю холла.

Я очень осторожно подтянулся, закинул ногу на доску, вскарабкался на люльку и лег там, моргая глазами и успокаивая дыхание. Когда ко мне вернулась способность видеть и нормально дышать, я осмотрелся. Люлька "висела напротив заколоченного досками дверного проема лифта этажом ниже. В правом ее углу размещалась лебедка. Я крутанул рукоятку — люлька опустилась. Тогда я начал вертеть рукоять в другую сторону. И люлька поползла вверх. Когда она достигла следующего этажа, я вышел из нее.

Пыль все еще висела в воздухе. Я похлопал руками по одежде — цемент выходил из нее клубами пыли. Тихо и медленно перемещаясь на ватных ногах, я взошел по ступенькам.

И услышал неопределенный шум наверху: какое-то стариковское мычание. Голос принадлежал патрону. Он напомнил мне голос дяди Джеймса, когда тот был заперт в своей комнате с виски и мычал для острастки. Порыв ветра видоизменил звенящий звук струи фонтана. Послышались шаги и голос Креспи. «Три пары ног», — прикинул я. Креспи, Жан-Клод и Карло. Остальные ушли во время завтрака.

Шаги затихли.

— Ты уверен? — голосом полным сарказма спросил Карло.

— На все сто, — с раздражением ответил Жан-Клод.

— Нам нужно вернуться ко мне домой, — сказал Креспи. — Предоставьте строителям обнаружить его завтра.

Все засмеялись. Открылась дверь лифта, и они вошли в него. Громко гудя в пустом здании, лифт устремился вниз.

Я пошел наверх.

Струя фонтана продолжала позвякивать. За окном и лазурным плавательным бассейном ежилось под солнцем Средиземное море. На террасе никого не было.

Что-то шевельнулось перед глазами. Это было какое-то движение у парапета вблизи бассейна. Мне припомнился порыв ветра, потревоживший струю фонтана. Я направился по кафелю к стеклянной двери и повернул ручку. Меня, словно жаром из печи, обдало ветром. Осматриваясь, я направился мимо бассейна к парапету.

Белая отвесная бетонная скала заканчивалась восемнадцатью этажами ниже кучей разбросанных механизмов строительной площадки. В шести футах ниже парапета был выступ, вероятно, шириной в фут; верхняя поверхность толстого пояска обегала вокруг здания, подобно обручу на бочке. С выступа несло сильным запахом алкоголя. Он исходил от патрона, стоявшего на этом выступе лицом к стене. Патрон был небольшого роста, и его макушка находилась девятью дюймами ниже парапета. Он не смотрел наверх.

На мгновение я оцепенел, увидя его рядом с огромной чашей «ле Диг», яхтенной стоянки. Потом перевел взгляд на бесконечную желтую линию побережья, встречающую такую же бесконечную желтую линию прибоя. Я не хотел предпринимать что-либо с ходу.

Патрон что-то кричал. Ветер подхватывал его крик и размазывал по бетону. Он вытянул руку вверх, махнув ею в арке парапета. Должно быть, именно это движение и привлекло мое внимание. На вершине арки рука махнула в сторону от стены. Тело патрона последовало этому движению, качнувшись над обрывом.

Патрон удивленно закричал, когда я схватил вдруг его запястье, и с силой потянул наверх. Он выскочил с выступа, словно пробка из бутылки. Мы оба с размаху приземлились на бетон террасы и какое-то время оставались там, на добротном твердом бетоне, доходящем до глубины фундамента, заложенного в прекрасной и вечной земной тверди.

Я поднялся. Патрон не шевельнулся. Лицо его было скверного синюшного оттенка. От него разило коньяком. Губы разошлись в какой-то ухмылке, один из зубов был сломан.

Мне припомнился вкус металла и джина.

Я оттащил Фьюлла в тень. На лотке стоял телефон. Я заказал два такси: одно — для меня и патрона, другое — чтобы использовать водителя в качестве свидетеля. Патрон застонал, его вырвало прямо на кафель. Удостоверившись, что он в состоянии дышать, я вернулся в кладовую у совещательной комнаты и забрал магнитофон с винного стеллажа. После чего побежал к пустой шахте лифта и сбросил вниз мешки с цементом, доски, козлы — все, что удалось найти, дабы затруднить кому бы то ни было поиск доказательств смерти Майкла Сэвиджа, ирландского туриста.

Служебный лифт поднялся быстро, и я втащил в него патрона. К тому времени, как мы спустились вниз, такси уже ожидали на площади.

— В госпиталь, — сказал я.

— В Безье?

— Едем.

Я приказал второму таксисту следовать за нами, и мы отправились в путь.

До Безье было более сорока миль. Патрон в забытьи лежал в углу заднего сиденья, его глубоко запавшие глаза были закрыты. Убедившись, что нас не преследуют, я попросил водителя остановиться у магазина самообслуживания. Здесь я отпустил второе такси и купил четыре бутылки минеральной воды «виши». Затем залпом выпил три четверти бутылки, а остатками промыл глаза, не обращая внимания на окрики таксиста, волновавшегося за обивку салона. После чего начал тоненькой струйкой вливать воду в патрона.

Он кашлянул, брызнул слюной и открыл глаза.

— Мы направляемся в госпиталь, — сказал я.

— Мои таблетки, — прохрипел он и похлопал себя по карману.

Я дал ему две таблетки. Фьюлла вдруг показался очень старым.

— Они влили в меня бутылку коньяку, — поведал он. — И оставили на выступе.

Патрон заплакал, слезы струились по лунному ландшафту его щек.

— Все хорошо, — сказал я.

— Завтра... Артур говорил мне... Они спускают на воду «Лауру», — пробормотал Фьюлла. — Осмотри дальний эллинг на верфи.

Таблетки пошли ему на пользу: внешний вид патрона улучшился. В госпитале его погрузили на каталку и увезли.

— Теперь в Сен-Жан? — спросил таксист.

— Оставьте меня здесь, — сказал я.

Он высадил меня у госпиталя. Я отправился в город, отыскал пивную, съел бифштекс и выпил полбутылки бургундского. После чего зашел в магазин радиотоваров с высокой точностью воспроизведения, помахал там своей кредитной карточкой и приобрел двухкассетный магнитофон. С таким багажом я и появился в дешевой гостинице.

В номере я вытащил из кармана кассету с записью разговора Фьюлла и Креспи. Затем сунул ее в левое гнездо магнитофона, в правое установил купленную в том же магазине кассету с песнями Шарля Азнавура, предварительно сняв с нее защиту записи, и нажал кнопку «дублирование». Разговор Креспи с Фьюлла слегка затирался голосом Азнавура. Закончив, я вынул оригинальную кассету, позвонил в круглосуточную курьерскую службу и сразу же отправил оригинал Мэри Эллен, приложив записку с просьбой передать его Джастину с указанием лиц, чьи голоса там звучат. После чего расправился еще с одним бифштексом, купил дешевую камеру и пленку и взял напрокат машину. Затем отыскал в телефонном справочнике инспекторов по обследованию судов.

В Сен-Жане таких было двое. Один — Шарль Жемалар. Его имя мне ни о чем не говорило. Другой — Марсель Боннар.

Протокол обследования «Поиссон де Аврил», лежавший в папке, которую Бьянка стащила в Мано-де-Косе, был подписан Марселем Боннаром.

Я лег в постель и провалился в сон подобно мешку с цементом, упавшему в шахту лифта.

Поднявшись в шесть часов, я выехал на автостраду и направился на запад. Когда я обогнул лагуну и нырнул в высотки на окраине Сен-Жана, солнце уже поднялось и его раскаленный докрасна шар плавал над серой вуалью дымки.

На улицах было тихо, разве что несколько человек с заспанными лицами пробирались меж стройплощадками к пекарням. Я направился прямо к «ле Диг».

В рассветных лучах солнца белели фасады зданий. Я свернул на дорогу, ведущую в их тылы, и нырнут в пустыню из бетонных коробок и строительных лесов.

Вслед за рассветным затишьем начал подниматься ветер. Он был достаточно силен, чтобы хлопать длинным транспарантом на крыше верфи «Палмиер».