Двенадцать подвигов Рабин Гута - Лютый Алексей - Страница 30

– Потребовал бы я у тебя, – буркнул себе под нос Рабинович так тихо, что только я услышал. А вслух он сказал совсем другое, неожиданно даже для самого себя перейдя в разговоре с Немертеей на «ты»: – Забудь, я не злопамятный. А сейчас просто скажи, отвязывать тебя от этой кровати или ты еще полежишь?

– Спасибо, я уже отдохнула, – затрясла головой девица, и Сеня принялся возиться с застежками.

Открыть их Рабиновичу никак не удавалось, и пришлось спешиться Жомову, чтобы помочь другу в беде. Подойдя к ложу, Ваня двумя мощными рывками вырвал с корнем застежки, и Сеня тут же протянул вперед руку, помогая этой взбалмошной девице встать.

Видя, как засверкали при этом глазки у моего хозяина, я невольно вздохнул. Какой-то древний мудрец сказал: «Сделай добро и подложи его под дверь соседу!» А у меня все наоборот получается – свое добро всегда ношу с собой. Ведь знал же, когда спасал Немертею, что мой Сеня ее непременно с собой потащит. Знал, что теперь к обществу помешанного поэта, впавшего в детство Геракла и трехглавого второгодника добавится еще и воинствующая правдолюбка. Понимал, чем все это может обернуться, и все-таки вытащил дамочку из лап маньяка. Не знаю, как правильней объяснить человеческим языком, но путешествовать в такой компании – все равно что сунуть морду в муравейник, а хвост положить на подстилку из-под блохастого кота. В общем, ужас! И все это я сделал своими клыками и горлом. Ну да ладно. Придется потерпеть, если хозяину моему от этого легче будет. А Сеня тем временем повел Немертею к въехавшей на лужайку колеснице.

– Андрей, возьми даму к себе. Она с нами до Дельф поедет, – приказным тоном сообщил криминалисту Рабинович.

– Да я вам что, катафалк, что ли? – взвился Попов. – Что вы мне в телегу весь хлам ненужный грузите? Сажай эту шизанутую скандалистку к себе на лошадь да и вези хоть до Дельф, хоть до Олимпа, хоть до собственной постели!

– Вы несправедливы ко мне, – поджала губки Немертея. – Я не скандалю, а требую от людей, чтобы они всегда и во всем проявляли хотя бы элементарные принципы справедливости…

– Знаешь что, дорогая, – перебил ее Андрей. – Найди себе мужика, и пусть он у тебя что хочешь проявляет. Хоть принципы, хоть фотографии. А от нас отстань, всех богов ради!

– Слушай, Попов, заткнись, а? – не выдержал Сеня. – Я тебе сказал, что девушка с нами поедет, значит, именно так и будет. А не нравится тебе, так иди пешком.

– Вот даже как? – ехидно поинтересовался Попов. – Да я вообще могу в другую сторону идти, и горите вы все со своим Зевсом синем пламенем…

– Цыц, петухи! – это уже Ваня Жомов торпедой влетел между двумя взаимно оскорбленными друзьями. – Вы еще из-за бабы мне подеритесь. Обоих сразу скручу, в колесницу брошу и до конца дороги кляпы изо рта не выну.

И с этим я не мог не согласиться. А чтобы показать Ване свою солидарность с его решением, я тоже встал между моим Сеней и Андрюшей, поочередно оскалив на обоих клыки. Несколько секунд, пока Немертея стояла в сторонке, потупив очи, оба буяна смотрели друг на друга злыми глазами, а потом Попов недовольно покачал головой.

– Нет, Ваня, так дело не пойдет, – расстроенно хмыкнул он и вдруг широко улыбнулся. – Я же с кляпом во рту к завтрашнему утру с голоду сдохну.

Рабинович, увидев его ухмылку, несколько секунд из последних сил пытался сохранить серьезное выражение лица, но затем не выдержал. Сначала мой хозяин прыснул в кулак, а уж затем захохотал во все горло. Жомов, посмотрев на обоих, покрутил пальцем у виска, но этот идиотский смех оказался столь заразным, что и он сдался и заржал, схватившись за живот и грохнувшись в траву. Его поддержал Гомер, а Геракла и вовсе уговаривать не нужно было. Полубог сейчас находился в таком состоянии, что ему лишь палец покажи, и он смеяться станет. Последней покорилась смеху Немертея, и минут пять все просто давились слезами. А когда приступ прошел, Андрюша Попов, растирая кулаком глаза, сделал широкий жест:

– Добро пожаловать в карету, сударыня, – вот так рядовая колесница превратилась в четырехместный седан.

Немертея галантно кивнула головой и обошла доисторическую колымагу. Я ожидал, что, увидев Горыныча, дамочка если не истерику закатит, то хоть завизжит, как кастрированный бультерьер, но она меня обманула. Столкнувшись нос к носу с огнедышащим птеродактилем, Немертея не только не испугалась, но даже и не удивилась совсем.

– Скажите, вы, случайно, родом не из титанидов? – крайне вежливо поинтересовалась она.

– Нет, я вообще из другой местности, – не понял вопроса Горыныч, и Немертея, пожав плечами, с помощью Рабиновича взобралась на борт лимузина дохристианской эпохи.

Прежде чем отправиться дальше, предстояло решить, как поступить с Прокрустом. Тюрем здесь не было, да и тащить с собой этого уродца никто не хотел, и уж больше всех этому противился Андрюша. Оставить на свободе зверствующего маньяка менты также не могли, поэтому приняли решение, способное побороться за звание самого мудрого с Соломоновым. То есть мои соратники решили просто приковать садиста к его собственному ложу и оставить так лежать. Выберется – будет жить, а не сможет…

Уложив Прокруста на его эталонную постель, Жомов так старательно вогнал края бронзовых пластин в доски кровати, что даже невооруженным глазом было заметно, какая именно судьба ждет впереди жестокого маньяка. Впрочем, туда ему и дорога, а нам – абсолютно в другую сторону. Пока в Дельфы, а затем – на Олимп.

Закончив возиться с Прокрустом, который уже пришел в себя и вопил дурным голосом, то умоляя пощадить его, то угрожая расправой, мы приготовились отправиться в дальнейший путь. Но, чем ближе подходило время нашего отъезда, тем громче Прокруст орал. Наконец Попов не выдержал такой конкуренции собственному вокалу. Подойдя к уродцу, он осторожно наклонился к уху Прокруста и, поднеся палец к губам, вдруг рявкнул с неистовой силою:

– Заткнись, гад!

Надо ли говорить, что именно произошло? Уродливый маньяк от такой силы звука получил вполне серьезную контузию и потерял сознание, а мы смогли спокойно отправиться в путь, чтобы к вечеру увидеть вдалеке вожделенные огни Дельф…

Глава 2

К удивлению друзей, Дельфы оказались вполне приличным местом. Мощенные камнем улицы, двух– и трехэтажные дома, огромный храм Аполлона, почитаемого здесь едва ли не больше, чем сам Зевс, по сравнению с колхозно-коммунальным бытом скандинавов и разношерстно-кичливым укладом средневековой Англии казались настоящим эталоном цивилизации.

Если бы среди путешественников нашлись истинные ценители древней архитектуры, то они могли бы наслаждаться видами Дельф бесконечно и поездка к Олимпу точно накрылась бы медным тазом. Но, по счастью, таковых в их пестрой компании не наблюдалось. Гомер уже бывал здесь не раз и просто хрюкать от восторга давно замучился. Немертею ничего, кроме правдоборства, не интересовало. Ну, разве что какие-нибудь шмотки на лотках. Однако, к вящей радости Рабиновича, караван добрался до города слишком поздно, и рынок был уже закрыт.

Если Геракл и бывал раньше в Дельфах, что выяснить не удалось по причине неожиданно свалившегося на него скудоумия, то в данный момент меньше всего интересовался красотами архитектуры. Впавшему в детство герою надоело баловаться с трехглавой зажигалкой, и он требовал у своего новоявленного «папочки» немедленно поиграть с ним в «отломай рога Минотавру». Ну а доблестных милиционеров, откомандированных на спасение мира, ввиду приближающейся ночи волновало только одно: где найти постоялый двор с мягкими постелями, хорошим вином, плотным ужином и возможностью перед сном набить кому-нибудь морду. Все-таки целый день без развлечений! Корявый Прокруст за таковое, естественно, считаться не мог.

Несмотря на поздний час, на улицах Дельф оказалось полно народу. Причем народу повально пьяного и абсолютно без намека на присутствие хотя бы ППС, не говоря уже об ОМОНе. Сердобольный Жомов хотел было это упущение исправить и уговорить друзей разогнать парочку-тройку самых шумных групп, да только Сеня воспротивился. Рабинович заявил, что размяться Ваня сможет и в кабаке, а если уж ему так не терпится погоняться по улицам за пьяными идиотами в туниках вместо штанов, то он может заняться этим в полном одиночестве, поскольку лично Рабинович с Поповым и прочими собирается пить вино из амфор и не откажется при этом плотненько закусывать.