Двенадцать подвигов Рабин Гута - Лютый Алексей - Страница 28

Сеня тогда специально поинтересовался, куда это Жомов провалился во время операции. Оказалось, что Ваня просто забыл, на каком мы этаже! Ввалился сначала в квартиру на седьмом. Быстренько вышиб окошко, быстренько скрутил ни в чем не повинную старушку, быстренько удивился, как это она могла одна сразу из четырех «калашей» стрелять. Быстренько понял, что попал не туда, куда нужно, еще быстрее извинился и уж совсем с бешеной скоростью выскочил обратно в окно. Вот так и спускался до четвертого этажа. Быстренько выставлял все окна на своем пути и тут же торопился разломать следующую раму. И успел… к шапочному разбору! Вот так оперативно иногда Ваня работать может. Прямо залюбуешься!

Ну а пока я вам тут все это торопливо рассказывал, мои сослуживцы успели быстренько изложить Ахтармерзу историю нашего появления в Элладе и все последующие события, вплоть до сегодняшнего дня. Горыныч внимательно выслушал, а потом, в своей типичной манере, принялся указывать моим друзьям на допущенные в ходе экспедиции ошибки. Такой наглости от него, естественно, менты стерпеть не могли и укрыли разглагольствующего Горыныча медным тазом. Спрятать с глаз долой Ахтармерза тазик не смог, поскольку от обиды надувной птеродактиль мгновенно увеличился в размерах, но зато он замолчал, сердито повернувшись к ментам спиной и принявшись остервенело поглощать всю популяцию насекомых в радиусе действия его голов. Сеня облегченно вздохнул и ткнул Попова локтем.

– Хватит жрать, – потребовал он от Андрюши. – Перерыв окончен, пора ехать дальше. Иначе снова придется в пещере с каким-нибудь местным рахитом ночевать.

После встречи с Горынычем лично меня такая перспектива не пугала. Ведь столько вони, как наш летающий просроченный дезодорант производит, ни одному циклопу выработать не удастся. Однако мои спутники, видимо, думали по-другому и принялись торопливо собираться, чтобы к заходу солнца успеть добраться до дельфийского оракула.

Теперь к Попову в колесницу добавился еще один груз в виде летающего примуса, способного в любой момент к непроизвольному выбросу пламени. Андрюшу такая перспектива не очень прельщала, но выбирать ему было особо не из чего: либо ехать верхом на лошади, что абсолютно неприемлемо ввиду необъяснимого антагонизма этих животных и Попова, либо трястись в колеснице в обществе впавшего в детство Геракла и еще не вылезшего из этого юного возраста Горыныча. Андрюша, естественно, выбрал второе и, кряхтя, занял место в колеснице, приказав и болтливому птеродактилю, и поглупевшему полубогу держаться от него подальше, насколько это в колеснице возможно.

Вскоре Попов понял, что ехать в обществе двух малолеток не так уж и неприятно. Дело в том, что Геракл, не сводивший взгляда с Ахтармерза с того момента, как тот появился на поляне, и в колеснице не желал оставлять зверюгу в покое. Более того, сын Зевса и по совместительству пасынок Жомова сделал для себя гениальное открытие. Он выяснил, что если ткнуть задремавшего Ахтармерза соломинкой в бок, тот резко поворачивается и выпускает три небольших язычка огня. Геракла это ужасно забавляло, и он всю дорогу только и делал, что ждал, пока Горыныч заснет, а затем пытался проткнуть его соломинкой. Ахтармерз на убогого не обижался и продолжал подпаливать из своих газовых горелок соломинки до тех пор, пока не сжег поочередно всю солому на полу колесницы.

Попов сначала злился и рычал на обоих, опасаясь в одночасье оказаться в горящей колеснице, но вскоре заметил, что Горыныч, как старший по возрасту, зорко наблюдает за своим полоумным товарищем по играм и мгновенно пресекает все попытки несанкционированного возгорания соломы. Я поначалу бежал рядом с ними, подстраховывая бдительного Попова, но затем мне эта детская забава надоела, и я умчался вперед, оставив далеко позади даже своего хозяина, возглавлявшего колонну.

Судя по всему, Сеня зря сегодня рассчитывал добраться до оракула. Ни Дельфами, ни оракулом впереди даже и не пахло. Зато отчетливо тянуло запахом прелой листвы, заячьим пометом, а к нему примешивался терпкий аромат какого-то парнокопытного слона или чего-то в этом же роде. Я, как вы понимаете, житель городской и в первобытных запахах разбираюсь весьма приблизительно. Конечно, я запоминаю те ароматы, которые попадаются на пути. Но, хоть мне и довелось уже посетить два параллельных мира, с фауной Древней Греции я был плохо знаком. Поэтому, естественно, и не мог поручиться за то, каким именно зверем впереди пахнет.

Я прибавил скорость, стремясь догнать обладателя запаха, не числившегося у меня в картотеке. Сначала мне с трудом удавалось уловить его среди удушающей вони деревьев и трав, но затем след неизвестного зверя начал проступать все явственней и явственней, а вскоре стал таким отчетливым, что даже щенок болонки не смог бы его потерять. Я стал передвигаться осторожнее, стараясь обойти пахучее животное с наветренной стороны, и вскоре, совершенно неожиданно, услышал отдаленные голоса.

Признаюсь честно, меня это не удивило. После выкрикивающего лозунги стада кентавров меня не поразил бы даже говорящий носорог, интересующийся прогнозом погоды на ближайшие выходные. Однако один из голосов мне был очень знаком. С такого большого расстояния разобрать, кому именно он принадлежал, я не мог, но отчетливо услышал проскальзывающие в этом голосе нотки почти панического страха. Мне пришлось снова ускорить свой бег. И хотя я понимал, что все больше и больше удаляюсь от своих друзей, нотки страха в знакомом голосе подстегивали меня, как кнутом. Инстинкт, понимаете ли, будь он трижды неладен!

Примерно через сотню метров я стал различать отдельные слова, а пробежав еще чуть-чуть, опознал владельца голоса и едва не повернул обратно. Дело в том, что прямо по курсу с кем-то разговаривала Немертея. Та самая правдолюбивая титанида, которая приставала к моему хозяину в кабаке, а затем облаяла нас, как дворняга по весне, за то, что мы ее, видите ли, посмели спасти от разбойников. Теперь, даже несмотря на страх в голосе Немертеи, я совсем не был уверен, следовало ли ее спасать, или у дамочки просто очередной приступ мазохизма. Выяснить это можно было только на месте, и я пошел вперед, стараясь производить как можно меньше шума. Подобравшись поближе к кустам у кромки леса, я осторожно выглянул на залитую солнцем довольно широкую опушку.

Прямо передо мной возвышался небольшой, но уютный домик, сделанный из какого-то белого камня. Я не геолог, поэтому во всяческих горных породах не разбираюсь, и на все наводящие вопросы по поводу стройматериала, пошедшего на строительство этой симпатичной дачки, могу сказать только одно: это был точно не силикатный кирпич! Рядом с домом стояла уютная на вид кровать, а вот уже на кровати лежало тело эллинской правдолюбицы. Тело еще шевелилось, но очень плохо. Впрочем, хотел бы я посмотреть, как вы попытались бы пошевелиться, если бы были прикованы к кровати широкими металлическими полосами через грудь и над бедрами. А рядом с кроватью стояла одетая в тунику огромная волосатая обезьяна, запах которой я и принял за аромат парнокопытного слона.

Это чудовище в человечьей шкуре… то есть одежде, с сомнением взвешивало в руках угрожающего вида клещи и отполированные до зеркального блеска медные цепи. Причем, судя по всему, обезьяна собиралась ими не груши околачивать! Я лихорадочно попытался придумать, что можно сделать для спасения плененной девицы, но почему-то именно этот момент выбрала крошечная мошка для того, чтобы забраться мне в нос. Естественно, я не удержался и чихнул, а уродец в грязной тунике тут же обернулся, сверкнув на меня маленькими злобными глазками.

Мне ничего другого не оставалось, как выбраться из кустов и с самым наглым видом подойти прямо к странной кровати. Изобразив походку прогуливающегося по набережной дога, я лениво обогнул постель, пытаясь рассмотреть, как отстегиваются полосы. При этом обезьяна провожала меня настороженно-удивленным взглядом. Не обращая внимания на буравящие затылок поросячьи глазки уродца, я снова обогнул кровать. Застежки я нашел довольно быстро, но мне это ничего не дало. Хоть они и были крайне примитивны на вид, но чтобы открыть их, нужны были не клыки и когти, а что-нибудь похожее на человеческие пальцы. Вот хотя бы такие приспособления, которые были на руках у человекоподобной гориллы.