Похищение автобуса - Шинов Чавдар - Страница 11

— Что-то, э-э-э, слишком жарко, вы… это… не находите? Я позволил себе э-э-э… снять с себя лишнюю одежду… Надеюсь, вы не-не против?

— Мы, конечно, не против, — после недолгого колебания сказал Панчо.

— А губная помада зачем? — спросила Лидуся.

— Какая помада? — сделал невинное лицо толстяк Власакиев. — А, эта! А что, обыкновенная помада…

И он заставил себя засмеяться. Но все равно было совершенно ясно, что он не знает, как объяснить присутствие этой абсолютно дамской вещи в своих руках.

— Видите ли, очень люблю разрисовывать себе щеки. Это у меня с детства! Я, знаете ли, в детстве, как многие детишки, страсть как любил размалевывать себе щеки и рисовать усы маминой губной помадой. И эта привычка у меня и осталась — стоит мне сесть в автобус, я…

И тут же в подтверждение своих слов он нарисовал себе красный клоунский румянец на щеках…

От изумления все в автобусе потеряли дар речи. Шофер даже нажал на тормоза и остановился посреди улицы. Повернувшись, уставился на странного пассажира.

Между тем Власакиев до безобразия разукрасил себе лицо. И удивительно стал похож на клоуна из бродячего цирка…

— Что поделать, — приговаривал он, при этом — такая уж у меня привычка!

— Странная привычка! — первым опомнился шофер.

— Отчего же странная! Напротив, самая обыкновенная! — не согласился с ним Власакиев. — Не правда ли, мне идет?

Шофер только покачал головой.

— Да ведь так гораздо красивее, согласитесь! — не унимался Власакиев. — Я даже выгляжу моложе… и здоровее! С красными-то щеками!

А потом он почему-то внезапно рассердился на глазеющих на него Панчо, Лидусю и остальных пассажиров и совсем невежливо сказал:

— Ну что вы на меня уставились? Это же невоспитанно! Большое дело! Словно вы никогда не видели человека, который красит себе щеки губной помадой, стоит ему сесть в автобус…

Что верно, то верно — так откровенно глазеть на человека — невоспитанно, и поэтому все быстренько отвернулись, показывая, что им совершенно безразлично, что проделывает над собой толстый пассажир. Шофер снова включил мотор, и автобус поехал дальше; Панчо присел, делая вид, что завязывает шнурки ботинок; Лидуся уставилась в обрамленные в деревянную рамочку «Правила для пассажиров городского транспорта»; женщина повернулась к окну и начала смотреть на прохожих. И только выпачканный машинным маслом пассажир ничего не стал делать. Он словно и не заметил всей этой истории с помадой, глубоко погрузившись в скорбные и мрачные раздумья…

Власакиев же, воспользовавшись, что на него никто не смотрит, опять склонился над рубашкой и быстренько что-то на ней дописал. Затем открыл окно и зацепил край рубашки за скобу — словно флаг вывесил. Потом быстро задвинул стекло и вытер рукой вспотевшее лицо… От волнения он позабыл, что разрисовал себе щеки губной помадой, и так ее размазал, что сделался похожим на толстого краснокожего из кинофильмов про индейцев и ковбоев…

Посидев так некоторое время и облегченно переведя дух, краснокожий Власакиев скоренько пересел на прежнее место и вновь прижал свой пакет к груди, как мать младенца…

А автобус мчался по улицам, и за одним из его окон полоскалась на ветру голубая рубашка толстяка Власакиева. На ней красными буквами было выведено: «SOS, нас похитили!»

Глава седьмая Другие пассажиры тоже протестуют

Разумеется, женщина, читавшая роман, давно перестала его читать. Надо иметь очень крепкие нервы, чтобы читать роман, зная, что ты сидишь в похищенном автобусе, который едет в неведомую страну, где есть прерии, космический корабль, где водятся крокодилы, аллигаторы и кайманы, и которая совершенно необычно называется Южная Хахохихиландия. А ко всему прочему, какой-то неизвестный человек просит у тебя губную помаду и самым безобразным образом размазывает ее у себя по лицу, потому что, видите ли, это вошло у него в привычку, и стоит ему сесть в автобус, как он тут же просит у какой-нибудь женщины губную помаду и начинает размалевывать себе щеки, как клоун…

К тому же у женщины было важное дело. Не думаете же вы; что она села в автобус № 80, чтобы покататься! Взрослые никогда не садятся в автобус, трамвай или машину, чтобы покататься. Они всегда едут куда-то по важному делу… Может, это вам покажется странным, но, увы, это так…

Когда автобус проехал остановку, на которой женщине нужно было выйти, она вскочила с места и громко сказала шоферу:

— Пожалуйста, остановитесь! Мне нужно выйти на этой остановке!

Разумеется, автобус не остановился. Он продолжал мчаться по проспекту и в скором времени должен был свернуть к Южной Хахохихиландии. Панчо и Лидуся крепко сжимали в руках пистолеты — Лидуся стояла возле шофера, а Панчо — на задней площадке, и никто не подозревал, что эти пистолеты, в сущности, фальшивые.

— Алло, вооруженные лица! — чуть повысила голос женщина с книгой. — Надеюсь, вы слышали? Мне непременно нужно выйти!

— Простите, пожалуйста, а по какому делу?

— У меня очередь к парикмахеру. Разве вы не видите, в каком состоянии моя прическа? Голова похожа на бритвенный помазок!

Все было как раз наоборот — у женщины с книгой была очень красивая прическа. Но женщина есть женщина. Платье на ней — ну просто картинка, а она сердито выговаривает мужу: «Посмотри, какие старые тряпки мне приходится носить! Видел бы ты, какой костюм сшила себе жена Иванова! Но Иванов — порядочный муж. Он никогда не допустит, чтобы его жена одевалась не по моде. Одна только я хожу в платьях, которые давно вышли из моды…»

Шофер обернулся, глянул на женщину с книгой и сказал:

— А что, по-моему, прическа у вас в полном порядке! И вообще вы во всех отношениях очень симпатичная женщина…

Женщина с книгой, разумеется, улыбнулась. Ведь всегда приятно, когда делает комплимент молодой и веселый мужчина с белоснежными зубами (среди которых один золотой). Вот и пассажирке с книгой тоже стало приятно. Однако улыбка быстро сошла с ее лица, и она снова начала протестовать:

— Я вечером иду в гости, и вы не имеете никакого права мешать мне.

— А дети у вас есть? — спросила ее Лидуся.

— Есть! — ответила женщина. — Двое прекрасных, послушных детей, которым и в голову никогда не придет похищать автобус и мешать пассажирам заниматься важными взрослыми делами!

— Ясно! — мрачно произнесла Лидуся. — Вы пойдете вечером в гости, а ваши дети останутся дома одни! Мне теперь все абсолютно ясно!

— И мне! — подал голос с задней площадки Панчо.

— Что вам ясно? — рассердилась женщина.

— А вы перед сном рассказываете своим детям сказки? — снова спросила Лидуся.

— Зачем мне им рассказывать сказки, когда есть такие прекрасные пластинки со сказками? Каждый вечер я им ставлю пластинку со сказкой, и они слушают…

— Эх! — вздохнул Панчо. — Одно дело, когда перед сном сказку расскажет мама, и совсем другое — пластинка…

— Не вижу абсолютно никакой разницы! — отрезала женщина. — Пластинка даже лучше… В последнее время появилось много пластинок с музыкальным сопровождением. Например, если в сказке рассказывается про зимнюю метель, то на пластинке записано, как она воет! Или, скажем, герой — козленок. И артист, который играет козленка, блеет на пластинке, как настоящий, потому что этот артист — специалист по блеянию, и он знает, как это делается. А твоя мама? Разве она сможет блеять, как артист?!

— А вот и неправда! — запальчиво крикнула Лидуся. — Неправда!

— Что — неправда?

— А то, что на пластинке сказка лучше!

— Ну, если вы все пластинки уже «заездили»… тогда, может, и не лучше! — вмешался толстый дядечка с красными клоунскими щеками. — С пластинками нужно обращаться бережно. Я убежден, что вы нарочно включаете не на те обороты, чтобы потешаться над актерами! Пластинка от этого портится! А вот теперь вы говорите, что сказка на граммофонной пластинке никуда не годится…

— Да не поэтому!

— Тогда почему же?