Гордое сердце - Лэйтон Эдит - Страница 10

— Да, спасибо, вполне, — ответил он. — Доктор сказал, что мне можно есть не только кашу, и должен признаться, я с нетерпением жду чего-нибудь вкусного. Если вы в состоянии удержаться и не насыпать в тарелку крысиного яду. Послушайте, мисс Гаскойн, я не хотел, чтобы меня поняли… таким образом. Я сказал правду. Если бы я мог, то уехал бы в тот же миг. Поверьте, вы представить себе не можете, как я сожалею, что так вас затрудняю.

— Это ничего, — солгала она. — Теперь здесь будет миссис Тук, и мы оба можем не волноваться. Я вам скоро ее представлю. — Девушка заставила себя взглянуть в его все понимающие глаза. — Это очень уважаемая дама. Она из высокопоставленной семьи. У вас должно быть много общего. Миссис Тук оказалась в этой деревеньке только потому, что вышла замуж по любви. Без сомнения, вы сможете поделиться с ней своими сожалениями по поводу того, что приходится выносить соседство низших существ. Немного супа и куриное крылышко?

— Упрек справедлив, — поморщился он. — Наверное, я этого заслуживаю. И хоть такого прекрасного обеда я не достоин, но с радостью приму все, что вы принесете.

Она повернулась.

— Сейчас доставлю вам поднос.

— Минутку, пожалуйста, — попросил граф. — Я хочу сказать кое-что еще. Пожалуйста, выслушайте. Может быть, это уродство с моей стороны напоминать вам, но мы же не знаем, буду ли я еще жив, когда вы вернетесь, верно?

Александра вздернула подбородок. Она пристально подсмотрела на больного, и ее щеки медленно залил румянец.

— Боже, — сказала она. — Вы слышали все, что мы говорили, до последнего слова. Мне надо было подумать…

— Вы слишком увлеклись спором, — слегка улыбнувшись, ответил он. — Послушайте, мисс Гаскойн, я хочу, чтобы вы знали: я и сам не хотел бы принимать такого гостя. С вашей стороны чрезвычайно великодушно принять раненого незнакомца, и то, что вам отплатили подозрениями, не очень приятно. Мои слова были необдуманными и грубыми. Я хотел только попросить, принесите, пожалуйста, бумагу и ручку, чтобы я написал письма, отменил некоторые встречи и, самое важное, сообщил своим слугам, где я и в чем нуждаюсь. Я бы хотел как можно скорее разгрузить вас.

Она помедлила. Ну что ж, изложено мило, в этом ему не откажешь. Александра тоже может быть любезной.

— Хорошо, — сказала она, — но лучше, если вы продиктуете свои письма. Иначе придется принести столик, а я сомневаюсь, что вам будет удобно сидеть со сломанной ногой. Мне не составит труда написать письма за вас, если только они не очень личные.

— Нет, любовные послания я отложу до того времени, когда смогу припомнить больше поэтических строк, — с кривой улыбкой произнес он. — Все, что сейчас приходит мне на ум, — это жалобные стенания Ричарда над его лошадью и различные похоронные оды.

— «Как пали все великие мужи», — тихо процитировала девушка. Но недостаточно тихо, поскольку это вызвало удивленную улыбку гостя. Ей стало приятно, что он легко понял ее с полуслова. — Ну что ж, тогда я с радостью напишу за вас письма. Чем еще могу вам помочь?

— Не прощайте меня так быстро, — улыбаясь, сказал граф. — Я заслужил, по крайней мере, неделю презрительных, ледяных взглядов. Чем еще вы мне можете помочь? Я буду рад получить обед и продиктовать пару писем, а потом приму восхитительный маковый экстракт, который прописал доктор. Вот и все веселье. Я постараюсь проспать остаток дня.

— Вам не стоит погружаться в забытье только ради меня, — быстро сказала Александра.

— Уверяю вас, ради себя тоже, — ответил он. — Мак дарит странные сны, что все равно лучше, нежели реальность в моем теперешнем состоянии. Правда, странные… — задумчиво повторил Драмм. — Знаете, когда я впервые очнулся здесь, вы все были со мной в комнате и разговаривали, я решил, что нахожусь за границей, потому что не мог понять ни единого слова. Мне казалось, что звучит греческая речь.

Она заколебалась, потом улыбнулась.

— А, это. Все было на самом деле. Я читала мальчикам «Одиссею». Они изучают Гомера в школе.

— В оригинале? — изумленно спросил он.

— Да, их отец был учителем, — сухо ответила она. — Он настаивал, чтобы ребята получили хорошее образование. Я всего-навсего женщина, но братья занимались так старательно, что я не могла остаться в стороне. Во всяком случае, отец разрешил мне выполнять домашние задания вместе с ними.

— Простите, — извинился он. — Я опять влез не туда, верно? Наверное, потому, что моя нога горит как в огне. Я привык терпеть боль. Но доктор сказал, что нужно лежать спокойно, чтобы она срослась. Вот это для меня тяжело. Значит, буду принимать снотворное до тех пор, пока не смогу хоть немного передвигаться. Я не самый лучший пациент, но постараюсь быть послушным, обещаю вам. Я еще не готов умирать. — И он заговорщицки улыбнулся девушке. — Ведь только безгрешные умирают молодыми, верно?

Глава 5

— Я думала, что вы спите! — воскликнула Александра. Она на цыпочках вошла в комнату графа и увидела, что он сидит и выглядит явно… раздраженным.

— Хватит. Пока меня посещали фантастические сны, все было в порядке, но теперь снится какая-то скукота. И даже если бы сказочные сновидения продолжались, все равно я чувствую себя намного лучше и больше в них не нуждаюсь, — сказал Драмм, и его глаза радостно заблестели при виде девушки и подноса, который она держала. — Это мне?

— Вообще-то это для меня, — призналась хозяйка дома. — Я собиралась посидеть здесь, пока вы спите. Сейчас пойду принесу еще чашку и печенье, если вы хотите поесть.

— Думаю, я съел бы все это и лошадь в придачу. Кстати, как там поживает моя?

— Прекрасно, — ответила Александра, с любопытством глядя на графа. — Вы действительно лучше себя чувствуете?

— Худшее позади, — сказал он, не сводя глаз с подноса. — Я выздоравливаю так же быстро, как попадаю в беду. Вы думаете, здесь хватит нам обоим?

— Сейчас добавим, — с улыбкой ответила девушка, поворачиваясь, чтобы идти.

— Нет, не уходите! — быстро попросил он. — Пожалуйста. Я попью чай позже. Поговорить гораздо важнее. Я не привык лежать в постели днем. А день сегодня прекрасный, не правда ли? — печально добавил он, взглянув в окно. — Вы не могли бы его открыть? Я хочу ощутить ветерок и вдохнуть свежего воздуха.

Александра поставила поднос, отодвинула занавески и, открыла окна настежь. Драмм вздохнул.

— Теперь я по крайней мере могу слушать пение птиц. А то лежу здесь один, как будто на земле, кроме меня, никого нет. В деревне всегда так тихо. Мальчики в школе, верно? Я слышал, как вы разговаривали с миссис Тук внизу… Пожалуйста, останьтесь и побеседуйте со мной. Я могу перенести неподвижность одной ноги, но когда голова ничем не занята, это гораздо хуже. — Он усмехнулся. — Во всяком случае, я достаточно спал.

Девушка думала, как бедняга лежит один и ему не с кем поговорить и нечего делать. Ей бы было ужасно скучно, а ведь она привыкла к деревенской тишине. «Ему это должно казаться невыносимым, — подумала Александра, — вот почему граф так старается быть общительным. Интересно, что он чувствует, умоляя простую деревенскую женщину посидеть и поговорить с ним?» Александра решила облегчить графу Драммонду задачу, отбросив мысль о том, что ей и самой будет приятнее разговаривать, чем просто сидеть и смотреть, как он спит. Она подняла крышечку маленького чайничка.

— Вы можете взять эту чашку. Пожалуйста, не спорьте, — добавила она. — Не такая уж это жертва. Я не хотела оставлять вас одного на весь день и поэтому прихватила шитье и еду.

Девушка подняла поднос, которым граф пользовался как письменным столом, и поставила ему на колени.

— Я прихватила несколько миндальных печений, а пшеничные лепешки миссис Тук принесу вам попозже. Это та женщина, которую прислал доктор, чтобы вы смогли остаться, помните? — Александре было приятно увидеть виноватое выражение на его лице, но, заметив, что Драмм смущен, она решила сменить тему: — Оказалось, что присутствие компаньонки имеет и другие преимущества. По крайней мере для меня. Эта дама превосходно готовит. Сегодня миссис Тук печет, и у нас будут ягоды со сливками.