Завещание таежного охотника - Лускач Рудольф Рудольфович - Страница 25

— Этого, ей-богу, не знаю. Их взял Олег Андреевич, а попадутся соболи или нет, пожалуй, известно только ему. Но здесь их расставлять не будем. Тут только начинаются соболиные места. Подождём, пока доедем до Красной горы.

Олег молчал, а Шульгин не удержался от вопроса, поймал ли что-либо геолог своими капканами когда-нибудь.

— Они сделаны по проекту зоологического института, и один мой товарищ биолог пользовался этими капканами на Шантарских островах.

Больше Олег не распространялся, да и вообще он старался уклониться от этой темы. Снова, я не мог отделаться от подозрения, что геолог что-то умалчивает. Шульгин махнул рукой, пожелал нам спокойной ночи и ушёл в свою палатку.

Утром Чижов сообщил, что лесничий уехал чуть ли не на рассвете, намереваясь осмотреть здешние, особенно хорошие сосновые и кедровые леса и составить их описание. Ждать его не надо, он найдёт и догонит нас, потому что договорился со Старобором, что тот будет обозначать дорогу. Солнце согревало лощину и поднимало пар от палаток, мокрых от росы и тумана.

Стали собираться в путь. По небу плыли странной формы облака, похожие на лошадиные хвосты. Чижов и Еменка утверждали, будто это не предвещает ничего хорошего и надо ожидать ухудшения погоды, что было совсем нежелательно.

Мы поехали по лощине, которая внезапно расширилась и вывела нас в похожую на арену круглую долину. Буйная растительность кое-где чередовалась с голыми местами, на которых виднелись вытоптанные бесчисленные тропы.

— Мы у Тухлой воды, — объяснил Еменка. — Это «водолечебница» четвероногих.

Действительно, здесь были многочисленные какие-то, вероятно целебные, источники. Сибирские охотники утверждают, будто к ним сходятся отовсюду «на лечение» олени, медведи, лоси, всевозможное иное зверьё и даже соболи. Местность густо усеяна звериными следами, образующими своеобразный орнамент. Сотни и сотни копыт протоптали свои тропинки рядом с хорошо видимыми медвежьими следами.

Еменка внимательно осмотрел тропинку и указал нам отпечаток соболиных лапок.

Попробовали воду одного из источников, но её вкус нам не понравился. Кроме того, у неё был отвратительный запах. По-видимому, она приходилась по вкусу только четвероногим.

Дальше мы ехали по земле, покрытой бархатным ковром. Его образовала высокая трава, среди которой выделялись золотисто-жёлтые лютики.

За долиной поднимался косогор, поросший травой в рост человека. Все растения отличались необычайной пестротой. Сибирский борщёвик открыл на толстых стеблях большие белые зонтики. Синие и фиолетовые цветы дельфиниума образовали метровые гирлянды, и от него не отставали ни аконит, ни другие растения.

Все ехали молча, по-видимому несколько подавленные высотой трав и растений, в течение одного года способных достичь столь ошеломляющих размеров.

Вдруг раздался крик. С Чижовым произошло несчастье. Его лошадь, стараясь обогнуть небольшое болотце, поскользнулась и увязла в другом, из которого вытекал тёплый источник. Лошадь высоко взметнулась и упала навзничь. Хотя ездоку удалось в последний момент соскочить, но он неуклюже свалился рядом с лошадью и чуть не захлебнулся, погрузившись в тёплую, булькающую грязь.

Все поспешили на помощь Петру Андреевичу и с трудом вытащили его на твёрдую почву.

Лошадь барахталась и ржала, напуганная непривычным купанием в горячем болоте. С окрестных деревьев мы нарубили веток, уложили их около вороного, а затем верёвками и криками помогли молодой и неопытной лошади выбраться из болота. Она вымазалась по уши, дико вращала глазами и дрожала всем телом. Старобор старался её успокоить.

Чижов выглядел не лучше. Он ругался, плевал, вытирал лицо и выковыривал из ушей тёплую тёмно-серую кашу.

— Тьфу, проклятое болото! Я знал, что такие бывают, но это вина лошади. Молодая, чёрт меня дёрнул взять её. Моя старая кобыла сумела бы по таким местам пройти не хуже канатоходца, а я её оставил дома! Придётся, вероятно, выкупаться ещё не один раз.

— Пожалуйте за мной, — услужливо предложил Еменка. — Чуть подальше есть тёплый источник. Как видите, здесь у нас для всякой случайности найдётся ванна.

— Случайности, — повторил Чижов. — Они меня не интересуют.

Но послушался. В небольшом углублении клокотала вода и поднимались клубы пара. Она была почти горячей, и, когда Чижов погрузился в воду, его лицо засияло от удовольствия. Мы тоже захотели выкупаться.

— Такие удобства мне нравятся, — наслаждался Чижов. — Это, пожалуй, как рукой снимет зуд от комариных укусов. Я посижу здесь с полчасика, пока высохнет моя одежда. Старобор, будь другом, разожги костёрчик.

Тамара поехала дальше, и Еменка вслед ей крикнул:

— Дамские ванны за тем бугром, от души рекомендую горячее купание!

Мы быстро разделись и один за другим погрузились в горячую воду.

Купание затянулось, и в дальнейший путь мы отправились только через час. Лошади шли неохотно. Стригли ушами, наклоняли головы и осторожно ступали по топкой болотистой почве. Наконец они остановились, фыркали и оглядывались на ездоков, словно желая сказать: «сойдите!»

Ничего не поделаешь. Весьма неохотно мы спешились, взяли лошадей за уздечки и зашлёпали в грязи по «курортной долине». За первым болотом следовало второе, третье — мы их перестали считать. Каждое из них заканчивалось поляной, поросшей лесом.

Наконец нашим мучениям наступил конец. В большом ручье мы снова выкупались, очистили обувь и одежду и устроили небольшой привал.

Как только выехали на холм, начались новые трудности. Узенькая тропинка затерялась в лабиринте высоких трав, на этот раз скрывавших даже лошадей. Но гигантская трава прятала немало больших остроугольных камней, особенно опасных для лошадей. Конь не видит такого препятствия и легко может пораниться, наступив на камень или ударившись о него. Еменка знал о такой опасности и вёл наш караван очень медленно и осторожно. Благодаря этому пострадала только лошадь Тамары, к счастью, всё ограничилось потерей подковы.

Наконец миновали эти неприятные места, и мы остановились на опушке елового леса. На склонах окружающих холмов росли стройные ели и придавали местности какой-то необычный вид. Между деревьями просвечивал изумрудный ковёр поляны, а на южной стороне стояли три огромных «зеркала». В них отражалось солнце и лучи разбивались на тысячи блёсток и искр. Мы стояли молча, поражённые неописуемой красотой.

Тремя гигантскими «зеркалами» были блестящие белые мраморные утёсы. Между ними протекала бурная река.

— В них почти четыреста метров высоты, — тихо произнёс Чижов, а Еменка добавил:

— По нашим преданиям, эти мраморные зеркала соорудил сын великого Торына, Арканзай, для своих трёх жён: весенней, летней и осенней, так как ни одна из них не хотела смотреться в то зеркало, которое отражало красоту другой. Наши охотники назвали это место «Сверкающей долиной», и, я думаю, это название останется.

— Лучшего названия не найти, — подтвердил Олег, — и я бы предложил здесь остановиться. Сегодняшний переход был таким утомительным, что, честное слово, мы заслуживаем отдыха.

Все согласились с предложением, и мы разбили лагерь неподалёку от реки, напротив первого «мраморного зеркала».

Пока ставили палатки, я собрал свой спиннинг и направился к реке. Её кристально чистые воды текли так быстро, что, попробовав войти в неё, я едва удержался на ногах.

С берега Чижов и Еменка предупреждали, что «…бурное течение может…»

Остального я не услышал… Вода несколько раз перевернула меня и ударила головой о камень — в ушах зазвенело, и бесчисленные звёзды заплясали перед глазами. Однако я не растерялся и схватился как раз за тот камень, о который ударился. С большим трудом встал на ноги, и, хотя вода доходила всего до пояса, приходилось держаться, чтобы она не сбила с ног.

К счастью, удилище тоже застряло между камнями, и, таким образом, я вышел из неожиданного купания целым и без потерь.

Глава 4

КТО ПРЕДАТЕЛЬ?

Шульгин не приехал ни вечером, ни ночью. Олег высказывал предположение, что лесничий заблудился, Чижов в этом сомневался, но тем не менее распорядился, чтобы Старобор и Еменка разожгли на скале большой костёр. Его свет мог служить отставшему в качестве ориентира. Но и это не помогло. Мы так и легли спать с тревогой о лесничем.