Завещание таежного охотника - Лускач Рудольф Рудольфович - Страница 23

Росомаха-то и напугала Олега. Наверное, она подстерегала около ручья добычу, в чём ей не мешало соседство людей и собак.

Прежде чем мы позавтракали, Старобор снял с росомахи шкуру, и Чижов преподнёс её Олегу на память о приключении.

Солнце уже поднялось над верхушками деревьев, когда мы снова отправились в путь. Нас окружало суровое величие тайги, и мне казалось, будто нашу группу со всех сторон подстерегает опасность. Своим впечатлением я поделился с Чижовым, который совершенно просто мне ответил:

— Смерть приходит только раз в жизни. Когда человек настолько износится, что ему уже ничто не поможет, тогда не жалко её принять. А до этого вообще не следует о ней думать. Правда, в тайге смерть бродит ближе к человеку, чем в других местах, и поэтому надо быть начеку. Впрочем, оставьте похоронные разговоры и любуйтесь лучше красотой.

Я поднял голову и с наслаждением вдыхал аромат бесчисленных деревьев, кустов и цветов. Перед нами, словно гигантские сияющие подсвечники, высились столетние пирамидальные ели. Утренние лучи солнца отражались в бесконечном множестве капелек росы и тумана и блестели тысячами мелькающих звёздочек. Солнце нагрело тайгу, и к полудню утих даже слабый ветерок.

В воздухе было «густо» от целой тучи мельчайших насекомых — гнуса. Они так ужасно кусали, что руки, шея и лицо горели огнём, казалось, будто их жжёт тысяча огоньков. Лошади фыркали, мотали головами и обмахивались хвостами. Даже выносливые собаки поминутно приседали и лапами смахивали кровососов с глаз, ушей и носа.

Никто из нас не мог выдержать этих мучений. Один за другим мы соскакивали с лошадей, садились на землю и закрывались всем, что находилось под рукой.

— Еменка! — кричал приглушённым голосом сидевший под прикрытием Шульгин. Ты опять ведёшь нас по чёртовым владениям. Мне часто приходится бороздить по тайге, но редко случается видеть что-либо подобное.

— Я тут ни при чём. Обратись к шайтану, это его помощники, которые ещё на этом свете показывают людям, что ожидает их в аду.

— Я собираюсь в рай, так что им следовало бы сделать мне исключение.

В наши распри вмешался Чижов.

— Смотрю я на вас, и напоминаете вы мне причиталок из какого-нибудь храма. Хныканье не поможет. Лучше сделаем побыстрее дымокуры.

Мы наломали ветвей, прикрепили к ним сухой мох и лишайник, зажгли и с такими дымящимися факелами поехали дальше. Скоро нашу кавалькаду заволокло густым дымом. Наконец чёрная тайга стала чередоваться с большими участками берёзы, и новая, необычная картина открылась перед нашими взорами. Серебристо-серая кора берёз во многих местах растрескалась и образовала фантастические узоры. Она свисала с деревьев длинными гирляндами, местами переплетавшимися с лишайниками, и казалось, будто берёзы оделись в нарядные платья. Проехав эту светлую тайгу, мы выбрались на высокое плоскогорье, а затем на «тёмные вершины», где росли ярко-зёленые кусты, украшенные розовыми цветами. Это была какая-то разновидность пахучего рододендрона. Еменка соскочил с лошади и объяснил нам, что с этого дерева собирают листочки и цветы, из которых получают очень крепкий чай. Мы собрали здесь два мешочка таких листьев.

Погрузившись в собирание листьев, мы не замечали друг друга, как вдруг раздался яростный собачий лай. Лай был хриплым и предостерегающим. Тут мне вспомнилось, что та лайка, которая была у меня в Карелии, с подобной яростью лаяла только на хищников, и я поспешил к лошадям, где вопреки своим обычаям оставил ружьё.

Около лошадей уже стояли Шульгин и Старобор и старались их успокоить. Наши всегда послушные вороные теперь храпели, крутились и жались друг к другу. Их поведение свидетельствовало, что они почуяли крупного хищника.

— Где остальные? — спросил я.

— Андрей Петрович и Еменка где-то за холмом, а Олег Андреевич побежал за Тамарой. Туда, направо в чащу, где заливаются собаки.

Я торопливо пробрался сквозь кусты и очутился на небольшой прогалине. Здесь передо мной предстало необычное зрелище. В высокой траве металась со страшным лаем одна из наших собак, стараясь удержать крупного медведя, на которого спереди яростно наседали две другие собаки. Рёв и ворчание медведя и лай собак сливались в сплошной душераздирающий гам. Продолжения схватки я не видел, так как медведь быстро удалялся. Прежде чем я пересёк заросшее место и перелез через поваленные ветром деревья, донёсся женский крик. Вслед за тем грянули два выстрела и раздался протяжный вопль ужаса. Я бежал, падал, перепрыгивал через кусты и камни, лишь бы вовремя успеть на помощь.

Но я прибыл поздно. Снова раздался крик Тамары, и сразу после него снова загремели два выстрела. На минуту всё смолкло. На бегу я споткнулся о корень, упал и больно ударился коленом. Сознание, что подоспею поздно, на мгновение лишило меня желания встать.

Я лежал и слышал стук своего сердца. Прежде чем я преодолел минутное оцепенение, около меня зашелестело небольшое любопытное существо, похожее на белку, — бурундук. Он заставил меня опомниться, и я вскочил. Лай собак и человеческие голоса раздавались совсем близко, так что спустя несколько мгновений я очутился на месте, где разыгралась последняя сцена неожиданного происшествия.

Тамара лежала на земле и над ней склонился Олег. Чуть дальше лежал убитый медведь. Собаки терзали его могучую тушу, так что от неё летела шерсть.

Лицо девушки казалось восковым и изо рта вытекала струйка крови. При виде её у меня мороз прошёл по коже. В первый момент я предположил самое страшное…

— Рудольфович, видите что случилось? — жаловался Олег, вместо того чтобы объяснить в чём дело.

— Что с Тамарой? — спросил я тихо.

— Ничего… что бы со мной могло быть… — неожиданно произнесли окровавленные губы девушки.

— Вы живы? — пробормотал я.

— Вы в этом сомневались? — спросила Тамара, вытирая стекавшую по подбородку кровь.

— В первый момент я опасался…

— Если бы не Олег Андреевич, наверное, так бы и случилось… Он спас мне жизнь, — произнесла она почти торжественно.

Олег улыбался, Тамара взглянула на него и погладила его курчавые волосы. Такое проявление благодарности было полно нежности и вполне соответствовало пережитому ими волнующему моменту…

Я поднял брошенное ружьё, вынул стреляные гильзы и спросил, чем она стреляла. Тамара посмотрела на свой патронташ и всплеснула руками. Все патроны, заряженные пулями, были на месте.

— Ведь вы же стреляли в медведя дробью, — ужаснулся я. Ранили и, вполне понятно, привели его этим в ярость. Ничего удивительного, что он бросился на вас и хотел сорвать свою злость. Ваше счастье, что всё так кончилось.

— Я забыла сменить патроны, — удручённо сказала она.

— Охотясь на медведя, нельзя терять ни памяти, ни присутствия духа. Запомните это раз и навсегда.

— Теперь я от Тамары ни на шаг, — промолвил Олег.

— Это будет самое хорошее для неё и для медведей, не говоря уже о вас. Не покидайте Тамарочку.

Она снисходительно взглянула на меня и лукаво спросила:

— Ваш совет относится только к охоте и тайге?

— Боже сохрани! Речь идёт о более длительном времени — обо всей жизни.

Она погрозила мне, но Олег взял Тамару за руку и поцеловал её.

— Не сердитесь, Рудольф Рудольфович сказал лишь то, что от души нам желает.

Тамара, потупив голову, улыбалась. Я понял, что моё присутствие здесь излишне, и быстро отошёл.

На прогалине я встретил Чижова и Еменку. Запыхавшись, они спросили, что случилось.

— Не было бы счастья, да несчастье помогло! Медведю не повезло, и он заплатил жизнью. Зато Тамаре повезло. Хотя у неё отбито плечо и, падая, она поранила губы и язык, но зато имеет хорошего опекуна — Олега. Он застрелил медведя, тем самым спас красавицу, но зато сам попал в неволю и потерял своё сердце…

— Вот те и раз! Но главное, всё хорошо кончилось. А как собаки, уцелели?

— Досталось только Верному, он прыгнул под удар медведя, предназначенный Тамаре.

Охотники пошли дальше, а я вернулся к лошадям. Здесь мне снова пришлось с самого начала рассказывать обо всём происшествии, после чего Старобор поспешил вслед за Чижовым.