Макар-Следопыт - Остроумов Лев Евгеньевич - Страница 17

— А ведь шапка и взаправду прострелена! — заметил один из красноармейцев. — Стало быть, мальчишка не врал.

— Уж и собака замечательная! — подхватил другой.

Военком тем временем пристально разглядывал Макара.

— Так вот ты про какого Мартына говорил! Я знаю Мартына Граева, — сказал он. — Поздравляю тебя, Макар: ты большому человеку жизнь спас.

— Кто же он? — торопливо спросил командир.

— Этого я сейчас вам сказать не могу, — сухо ответил военком и, обратившись опять к Макару, добавил с улыбкой: — Может быть, ты когда-нибудь это узнаешь.

Макар вытаращил на него глаза и раскрыл было рот, чтобы засыпать военкома расспросами, но тот уже снова нахмурился.

— Товарищ командир, — сказал он строго, — эта история показывает, как нехорошо торопиться и решать дело, не расследовав его тщательно. Я думаю, вы исполните просьбу товарища Мартына.

При общем шуме и криках солдат командир встал и подошел к Макару.

— Ну, молодчинище, — сказал он, хлопнув мальчика по плечу, — теперь ты знаешь что такое война и, можно сказать, понюхал пороху. Назначаю тебя в команду конных разведчиков нашего полка. Об этом рапортом донесу командарму. И собаку можешь при себе держать: такая собака много пользы нам принесет. Товарищи, накормите их до отвала и уложите спать!

Всей гурьбой, с шутками и прибаутками повели солдаты Макара и Дружка к походным кухням, которые дымились на краю села. Дорогой Жук вспомнил об Егорке, начал расспрашивать, не встречался ли тот кому-нибудь. Но никто и слыхом не слыхал о пропавшем приятеле Макара.

— Неужели попался белым? — думал с горечью наш Следопыт…

Весь день прождал Макар своего друга, но тот так и не явился до самого вечера. Измученный и похудевший Дружок спал, как убитый, да если бы и не спал, то уж, конечно, не смог бы ничего рассказать о том, как и где, отыскал драгоценную шапку и какие приключения пережил при этом. А между тем, маленькая собака за время своего отсутствия натворила много больших дел, о которых читатель узнает во второй части этой повести.

Здесь же мы закончим историю о том, как Макар-Следопыт, по прозванью Орлиный Глаз, поступил в разведчики Красной армии.

Часть вторая

I. Нашего полка поговорка

Когда Макар Жук прямо из деревни попал в команду конных разведчиков, он в простоте сердечной думал, что дело пойдет очень просто: ему сейчас же дадут прекрасного коня с кавалерийским седлом, в руки сунут винтовку, на пояс нацепят шашку — и готово: деревенский парнишка обратился в красноармейца!

Но не тут-то было! Увидав начальника конных разведчиков, крепкого, ловкого красноармейца, Макар понял, какая разница между этим молодцеватым наездником и им, деревенским сорви-головой. Командир посмотрел на мальчика строго, прищурив глаза, и пробурчал сквозь зубы:

— Вот еще не было печали! На что мне сдался этакий клоп? У меня здесь не колония для беспризорных ребят!

Макар очень обиделся на эти слова, но промолчал: ведь он уже поступил на военную службу, а на военной службе самое главное — дисциплина. Он только вздохнул в ответ и так сверкнул глазами, что командир невольно усмехнулся.

— Э, да ты, я вижу, малый зубастый! Ну что ж, люблю таких: у нас в команде слюнтяев не водится… Из винтовки умеешь стрелять?

— Из ружья дробью стрелял! — бойко отвечал Макар.

— Тэк-с!.. Верхом ездишь?

— Без седла, дяденька.

— Я тебе не дяденька, а товарищ командир.

— Понял?

— Понял.

— То-то же… Это хорошо, что ты без седла умеешь ездить: с лошади значит не свалишься, репку не посадишь. А только придется тебе, товарищ клоп, подучиться в седле сидеть.

— Я тебе не товарищ клоп, товарищ командир! — снова сверкнул глазами Жук.

— Не товарищ клоп? Ишь ты! — засмеялся тот. — Кто ж ты такой в таком разе?

— Я — Следопыт-Орлиный глаз!

— Следопыт? — протянул тот, нимало не удивившись. — Стало быть, ты умеешь на зверя охотиться и всякий след на земле разбирать?

— Это вот я умею.

— Хорошо, совсем хорошо. Коли так, то ты нам пригодишься. А теперь марш к Гаврюкову — вон в ту хату. Скажешь ему, чтоб выучил тебя стрелковому бою. Кру-гом!

Макар повернулся, как пришлось, и опять услышал за спиной обидный смех командира:

— Да ты и ступить толком не умеешь! Вертится, как рак в котелке! Скажешь, чтоб и выправке тебя подучил.

Мальчик что было духу кинулся в хату напротив: ему было и досадно, и стыдно. Что ж! Командир прав: уж если хочешь быть красноармейцем, так скинь с себя деревенщину! Дело оказывалось не так просто: Следопыт и шагу ступить не умел по-военному.

Он вбежал в хату и остановился удивленный: напротив двери на лавке сидел седой суровый старик; одна его нога была обута, другая — без сапога; вытянув голую ногу вдоль лавки, он обматывал ее белой тряпицей, на которой, как показалось Макару, были вышиты красные петухи.

— Чего тебе? — спросил старик медленно, морщась, словно от боли.

— Гаврюков — ты будешь, дед? — спросил Жук.

— Я. А что?

— Меня командир прислал, чтоб ты меня стрелять научил… и ходить по-военному.

— Ты из партизанов, что ли?

— Нет, дедушка, я из деревенских, — не поняв, ответил мальчик.

Дед усмехнулся и продолжал молча обматывать ногу.

— Зачем это ты ногу заворачиваешь? — спросил Жук.

— Раненая. На перевязочном пункте не до меня, и без того делов много, так я ее, сердешную, сам. Прошило ее мне нынче пулей.

Только теперь Макар разглядел, что на тряпке были не красные петухи, а кровавые пятна. Он подскочил к старику и принялся ловко помогать ему.

— Да ты, внучок, прыткий, — заметил старик, когда мальчик перевязал ему ногу, словно заправский фельдшер. — Из тебя солдат выйдет добрый… Стало быть, начальник тебя ко мне прислал? Ну, что ж, дело хорошее: пока моя нога заживет, я из тебя сделаю стрелка хоть куда.

С этого дня началась для Макара военная учоба. Гаврюков целыми днями возился с ним, ходил в степь, и там, лежа под дикой грушей, учил его разбирать и собирать затвор винтовки, вкладывать обойму в ее магазин, правильно прицеливаться и спускать курок, — сперва без патрона.

— Цель мне в глаз! — командовал он, и Макар наводил незаряженную винтовку прямо в старческий слезящийся зрачок. — Да смотри хорошенько, чтобы мушка как раз в разрез приходилась и вровень с краями. Так! Опусти дуло, куда задрал нос, бестолковый! Цель не в бровь, а в глаз! — ворчал он, когда мальчик целил слишком высоко.

— Да курок не рви к себе, а нажимай медленно, ровно, чтобы винтовку с места не сдвинуть.

Потом они начали учиться стрелять в цель. Макар оказался на редкость смышленым новобранцем: в нем сразу сказался охотник, и уже десятую пулю он всадил без промаха в деревянный улей, стоявший на расстоянии двухсот шагов от них. Гаврюков удивлялся и не мог нарадоваться таким быстрым успехам.

Не хуже пошло дело с верховой ездой и со строевой выправкой: Макару, привыкшему скакать по степям на неоседланных лошадях, не стоило большого труда понять, что такое кавалерийская посадка, как ловчей держаться в седле, поворачиваться же и становиться во фронт он научился в один день. Коротко говоря, уже через неделю из него получился красноармеец, — правда, неопытный еще в перестроениях, но уже знакомый с рассыпным строем и умевший выступать по-военному.

— Мал золотник, да дорог! — посмеивался, глядя на него Гаврюков. Ему весело было на старости лет вспомнить молодые годы, когда он обучал новобранцев турецкой войны; давно уже вышел он в отставку, и только революция снова зажгла в нем кровь и заставила поступить добровольцем в Красную армию.