Макар-Следопыт - Остроумов Лев Евгеньевич - Страница 16

— Итак, ты говоришь, что тебя послал к нам товарищ Мартын? — продолжал допрос командир полка. — Товарищи, кто знает Мартына Граева?

Все молчали.

— Его знает командир N-й армии, — заявил Макар. — Спросите у него.

— О, брат, да ты важная птица! — воскликнул командир полка. — Стану я из-за твоих россказней беспокоить командарма! Вот выдумал!

— Но я нес ему пакет! Если бы казак пулей не сшиб с меня шапку, я бы вам передал эти документы.

— Ври больше! Никогда не поверю, чтоб казак сшиб с тебя шапку, не повредив головы, — сказал командир сердито. — Мне и так кажется, что голова у тебя дырявая.

— Скотина ты этакая! — обозлился Макар. — Я всю ночь вам помогал, по телефону врал, а вы надо мною смеяться!..

— Да врать-то ты, я вижу, не только по телефону горазд, — не унимался командир.

Макар даже побледнел от обиды.

— Я шел сюда, чтобы поступить к вам в разведчики, — сказал он дрожащим голосом, — а вы меня хуже белых встречаете.

— В разведчики? Хо-хо-хе! — захохотали вокруг. — Белого лазутчика к себе на службу взять?..

— Дурачье! — закричал Макар, сжимая кулаки. — Я Следопыт-Орлиный Глаз!..

— А ну, поставьте-ка к стенке этого сопляка! — нетерпеливо гаркнул командир. — У нас бой идет, а мы тут со шпионами возимся! Он по телефону с мельницы направлял стрельбу белых, захвачен с поличным… Много тут этой шантрапы шляется!

— Я — белый?! Я?! — взвизгнул Макар, но сильные руки уже схватили его и выкинули за дверь. Брякнувшись оземь, Макар разрыдался от обиды и отчаянья.

О, если б с ним была его шапка, его драгоценная шапка! Он бы показал эти дуракам, как ему не верить! А теперь — чем докажешь, что он красный, что он — гонец товарища Мартына? Чем, чем поправить это непоправимое?!. Уж лучше бы казак вместо шапки прострелил Макару голову!

— Вставай, вставай! — кричали над ним солдаты. — Умел воровать, умей и ответ держать!

— Эх, товарищи! — воскликнул вдруг молчавший до сих пор краснорожий парень. — Как бы нам греха не наделать! Ведь, — он такой же крестьянский сын, как и мы! Как же его расстрелять?

— Хорош крестьянский сын, с нами воевал! — орали другие. — Знаем мы этих продажных чертенков! К стенке, к стенке шпиона!

Вдруг среди общего крика и перебранки раздался громкий, спокойный голос:

— В чем дело, товарищи?

Макар поднял голову: над ним наклонился рослый человек во френче и пристально его разглядывал. Внимательные и ласковые глаза этого человека ободрили мальчика: он вскочил на ноги и торопливо, путаясь в словах, начал объяснять ему, что случилось.

— Дяденька, милый! — лепетал Макар, хватая его за рукав. — Они меня за белого приняли… а я на мельнице сидел, им же помогал… там до сей поры убитый офицер лежит, можешь сам посмотреть… Меня Мартын послал, а у меня шапку сбили с головы, Дружок еще не вернулся…

— Какой еще Дружок? — усмехнулся человек во френче. — Расскажите толком, товарищи! — обратился он к солдатам.

Те, перебивая друг друга, объяснили ему все.

— Товарищ военком! — кричал краснорожий парень. — Как бы у нас ошибки не вышло! Ох, парень не врет, посмотри на его рожу.

Военком взглянул на Макарку, и, видно, тот ему понравился, потому что он положил ему руку на плечо и сказал:

— Ну, малый, не бойся! Командир погорячился; бой ведь еще не кончился, он и волнуется, — дело понятное. Мы всю эту историю разберем потом и мельницу осмотрим. А пока отправляйся в обоз под арест… Пойдешь с ним, — обратился он к краснорожему парню, — и будешь его караулить, пока я не кликну. Понял?

— Понял, товарищ военком! — отвечал парень, ухмыляясь во весь рот. — Идем! — сказал он Макару, — я тебя еще и щами накормлю, пока суд да дело.

Раздвинув толпу все еще споривших между собою солдат, парень вывел мальчика из их круга и повел на другой конец деревни, где дымились походные кухни. Там, посадив его под двуколкой, он достал веревку и связал Макару ноги.

— Так, брат, мне спокойнее будет, — объяснил он мальчику. — Ты парень шустрый, неровен час, удерешь, а мне за тебя головой отвечать придется. А ты на командира не серчай; дело военное, — кто тебя знает, кто ты такой? На войне, брат, осторожность надобна.

Макар не отвечал: связанный, понурый, сидел он под двуколкой, даже не глядя на щи, принесенные его караульщиком. Отчаянье и горькое негодованье терзали его.

Он мрачно глядел вдоль улицы, где суетились красноармейцы-обозники; вдали бой все еще продолжался; где-то рядом бухали пушки, отдаленная трескотня пулеметов и винтовок доносилась до Макара. Парень, стороживший его, беспокойно поглядывал в сторону выстрелов.

Время шло. В сторону фронта проскакал отряд кавалерии. Батарея снялась с того места, откуда палила все утро, и передвинулась дальше к фронту. Казалось, это было хорошим признаком, белые, должно быть, отступали; но сраженье не затихало, и никто не мог предсказать, чем оно окончится.

Вдруг в конце улицы Макар заметил странное желтое пятно, быстро приближавшееся к нему. Рванувшись, он хотел вскочить на ноги, но упал.

— Чего ты? — удивленно спросил солдат.

Но мальчик молчал, не сводя широко раскрытых глаз с таинственного пятна; оно все приближалось и приближалось: вот уже ясно видно, что это рыжая собака, которая несется во весь дух по деревне, откинув на спину уши, широко загребая лапами…

— Дружок! — не своим голосом закричал Макар. Да, это был верный Дружок. Он мчался во весь опор, высоко задрав голову, издали еще учуяв хозяина. А в зубах у него, в зубах…

— Шапка! — взвизгнул Макар, снова порываясь навстречу верному псу. Тот уже подбежал и с размаху кинулся мальчику на грудь. Обняв его за шею, не помня себя, Макар принялся целовать желтую лохматую голову верного друга. Пес радостно заскулил и выронил из пасти бесценную шапку. Макар подхватил ее. Да, да, это была она — чудная, ничем незаменимая шапка Следопыта! И в ней спасительные для него документы — тряпочки.

— Дружок, пес ты мой расчудесный, спасибо, спасибо тебе! — повторял Макар, захлебываясь от восторга. Дружок прыгал вокруг него и лаял на веревки. Солдат смотрел на собаку, вытаращив глаза.

— Ну, теперь развязывай! — крикнул ему Жук. — Не видишь разве — документы пришли! Я должен передать их командиру полка!

Солдат, наконец, уразумел, в чем дело, и, хлопнув себя по ляжкам, торопливо принялся распутывать веревку. Через минуту Макар уже бежал во всю мочь к штабу полка; перед ним с лаем прыгал Дружок. Красноармейцы останавливались и с изумленьем глядели им вслед.

— Посмотрим, поверит ли мне теперь командир! — бросил Макар кучке солдат, толпившихся у дверей штаба. Растолкав их, он подскочил к столу, за которым, наклонившись над картой и о чем-то споря, сидели командир полка и военком, — и с размаху плюхнул шапку перед ними на стол.

— Ну, разрезай! Что ты мне теперь скажешь? — крикнул он командиру полка.

Все столпились вокруг стола. До крайности изумленный командир торопливо разрезал ножом подкладку и вытащил из шапки исписанные чернильным карандашом тряпочки; одна из них, сшитая вдвое, оказалась пакетом на имя командира N-й армии, а другая — письмом.

— Читай письмо! — скомандовал Макар. Командир внимательно прочел его, перечел еще раз и передал военкому. Военком, пробежав его глазами, усмехнулся и, подумав, сообщил конец письма во всеуслышание: «…обращаюсь к вам, как к красному командиру, с просьбой выслушать этого мальчика и зачислить его в команду разведчиков вашей части: парень этот — сорви-голова, храбрец и ловкач: он два раза спас мне жизнь, пока я пробирался в тыл Добрармии. Думаю, что он будет очень полезен делу революции». Кругом послышались возгласы изумленья и восхищенья.

— Что! Что я говорил! — восторженно заорал краснорожий парень, карауливший Макара. — Понятно, он наш!