Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Чудо для тебя - Полянская (Фиалкина) Катерина - Страница 15


15
Изменить размер шрифта:

…Ему казалось, с недавних пор он острее начал воспринимать запахи, прикосновения, звуки, больше обращать на них внимание. Он помнил тысячи мелочей: какова на ощупь давно прочитанная книга, как пахнет пыль на чердаке, мог долго наблюдать за пылинками, танцующими в солнечном луче. Ему не хватило сил, чтобы стать философом, и он стал циником, но объемное, ошеломляющее восприятие мира никуда не делось, а становилось все острее и острее. Это завораживало, затягивало в себя, как водоворот. Иногда Алексею лишь усилием воли удавалось скинуть с себя наваждение, вернуться к каким-то мелочам, к бытовым решениям, которых от него ждали, вспоминать, что он еще кому-то что-то должен — сыну, матери, Вене, фирме; должен им тепло, внимание, какие-то слова. У него в сердце было много любви и тепла, и те, кто окружал его, знали это; но тот новый, изумительный мир, который все чаще прикасался к Алексею кристально-холодными пальцами, забирал все больше и больше внимания. И он шел на зов, очарованный, как шли дети за гаммельнским крысоловом.

Особенно хорошо этот зов был слышен в ночной тишине, когда Илья спал, а мать делала вид, что спит. Тогда Алексей оставался наедине с самим собой — и вдруг понимал, что новый мир распахивается перед ним, протягивает руки. Это было прекрасно, но настолько пугающе, что Алекс отступал. «Не время, нет, еще не время», — твердил он манящему призраку, закрывая ладонями уши, чтобы не слышать, и зажмуриваясь, чтобы не видеть. «Я приду к тебе, я обязательно приду к тебе, ты же знаешь, я никуда не денусь, — оставь мне еще несколько дней, еще неделю, хоть сколько-нибудь». Призрак обиженно умолкал, и, чтобы спрятаться от него, Алексей шел в Интернет.

Великая Сеть жила по своим собственным законам — законам вселенского карнавала. Здесь легко менялись и сбрасывались маски, здесь слова были легче гагачьего пуха, но иногда, падая, могли раздавить. Здесь можно было вообразить себя кем угодно и сыграть какую угодно роль. Раньше, когда его жизнь катилась по такой же наезженной колее, как и у многих других, Алексей уделял не слишком много времени общению в Интернете, да и свободного времени было мало. Но теперь, проводя ночи наедине с ноутбуком, — Вениамин далеко не всегда мог составить компанию, — Алексей начал понимать, что обрел некую третью разновидность свободы, о которой раньше не подозревал. Там, в Сети, протекала еще одна его жизнь, о которой он не говорил ни с мамой, ни с Веней, а уж тем более с Ильей — и не собирался говорить в дальнейшем.

Конечно, Вениамин читал его Живой Журнал и сам вел свой, конечно, они пересекались в ICQ, чтобы обсудить какие-то текущие проблемы, но Веня не знал о том, сколько знакомых появилось у Алексея за последнее время, когда его пребывание в Интернете сделалось почти неограниченным. Ночами он вел долгие беседы с людьми из других стран и городов, ходил на форумы, участвовал в дискуссиях, читал книги и работал. Сейчас вдруг жизнь во всех ее проявлениях стала ему чрезвычайно интересна, ведь он знал о том, новом мире, делающем ее обворожительно прекрасной, а они все не знали.

— Ну-с, поглядим, что у нас нового. — С этими словами Алексей устроился на диване и открыл почтовую программу.

Просмотрел несколько рассылок, сбрасывающих ему новости по интересующим вопросам, и со вздохом закрыл почту. Большинства московских виртуальных знакомых сейчас нет в Сети: почти три, все спят. Час Быка, самый глухой ночной час. Казалось бы, нужно лечь, обнять мягкую подушку и ловить хорошие, теплые сны. Но глаза решительно не желали закрываться, организм протестовал: ему вовсе не хотелось в объятия Морфея. Ну и ладно, не больно нужно. Напевая веселый мотивчик, Алексей набрал адрес чата «Старая Москва». Конечно, это безнадежное занятие: в такое-то время! Но кому-то тоже не спалось: в чате находились трое, судя по стилю оживленного общения, подростков, за которыми не уследили уставшие на работе родители. Поставят чаду в комнату компьютер, а потом удивляются, отчего отпрыск утром отчаянно зевает и норовит проспать выход в школу. Сам не зная зачем, Алексей зашел в чат, поздоровался с присутствующими и остался висеть мрачным призраком. Общаться с личностями, выдающими на-гора перлы вроде «довайти встретимси» и «я четал книжку про валшебный Омулет», настроения не было.

Вспомнился последний разговор с Анастасией, и Алексей открыл сохраненный файл, еще раз перечитал строки. Потом отправился в ее Живой Журнал, который с недавних пор стоял у него в папке «Избранное». Новых записей не появилось. Алексей перелистал старые, снова наслаждаясь стилем, легким и вкусным, как молодое вино. Юная Бухгалтерша обладала душой несостоявшейся поэтессы. Если бы она писала стихи, то наверняка не какую-нибудь романтическую чушь вроде «я его полюбила и чуть не убила», не рифмовала бы розы с морозами, а ботинки — с полуботинками. Ее таланта вполне бы хватило на ироничные, смелые и открытые стихи. Так и есть, открытые. Если бы она фотографировала или держала в руках видеокамеру, то кадры были бы выпуклыми и неожиданными, но всегда — живыми. Если бы она была художницей… Она могла бы рисовать свою жизнь, легко и со вкусом, смеясь и разбрызгивая краски, но от этого результат был бы только лучше.

Именно поэтому Алексею стало так обидно за нее, когда она поссорилась с мужем и заплакала. Он словно видел, как она плачет; ее так легко было понять после прочтения ее дневника. Ему было обидно, что эта женщина разменивает себя на тусклые монетки банальной бытовухи, хотя могла бы сиять золотом сказочных талеров. «Нет ничего страшнее, чем потерять правильную строку, — перечел он одну из последних записей Анастасии. — Неверную потерять не жалко, ложных строк может быть сколько угодно, ты сам сотрешь их, но потеря правильной — невосполнимая потеря! — заставит тебя мучиться если не до конца дней твоих, то очень, очень долго». И потому он решился сказать ей несколько слов о ней самой, хотя обычно не нарушал одно из основных своих правил: не лезть в чужую жизнь и не давать советов, которых у него не просят.

Размышляя об Анастасии, Алекс прилег, склонил голову на подушку и закрыл глаза. Ему почудилось, что плеча касается теплая рука, он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть это ощущение. И не заметил, как уснул.

…Во сне все немного странно: он видит свой дом, только во сне не зима, а ранняя осень. Осень. Он понимает, что сейчас произойдет, что он увидит. Уже в который раз. И ничего не изменить, его никто не слышит. Он тихо входит в дом: бесплотным духом, сквозь дверь и стены, летит, летит…

— Веня, но ты же обещал поехать с нами! — Маша, его жена, уговаривала друга уже просто по инерции, было понятно, что опера его не прельщает. Мастера опять посетила гениальная идея, требующая немедленной реализации.

— Маш, ну прости, я лучше поработаю. «Мадам Баттерфляй» я уже и читал, и видел. Ну пожалуйста! Езжайте вдвоем, оставьте старого больного художника поработать! — Венечка виртуозно страдал.

— Трудоголик, — констатировала Маша. — Леш, ты идешь? — позвала она мужа, замешкавшегося наверху.

…Бесплотный призрак летит дальше, подхваченный ветром, увлекаемый беспощадной памятью, наверх, на второй этаж. Мгновение — и он внутри себя, смотрит в зеркало: веселый мужчина, еще молодой, еще счастливый.

«Не ходи, нет, не ходи!»

— Иду, — Алексей поправил галстук, последний раз взглянул в зеркало и спустился вниз.

Илюшка, уже одетый в пижаму, сидел в кресле перед телевизором и сосредоточенно смотрел мультики, его бабушка что-то читала. Семейная идиллия. Маргарита Викторовна подняла глаза от книги и улыбнулась, глядя на сына с невесткой.

— Мы скоро вернемся. — Алексей присел у кресла сына.

— Раньше, чем я засну? — строго спросил мальчуган.

— Нет, мама с папой идут в оперу. Но мы обязательно заглянем к тебе, когда вернемся. Одеяло подоткнуть, — пообещала Маша.

— Тогда я не буду спать, пока вы не вернетесь! — немного обиженно выговорил Илья.

— Почему, маленький? — удивилась Маша.