Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Сокровища ангуонов - Матюшин Михаил Ильич - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

— Отчего же? — пожал плечами отец, опуская лук. — Насколько мне известно, по русскому обычаю принято стучать, прежде чем войти в дом.

— Прошу прощения, господин Арканов, — слегка поклонился пришелец, — мне хотелось приятно удивить вас, ведь вы не ждали меня, конечно?

— Не ждал.

Офицер снова поклонился и, положив на стол свою планшетку, которую держал в руках, подошел к полкам, провел узкой белой рукой по корешкам старинных книг, потом вынул сигареты.

— Вам не предлагаю. Вы, разумеется, по-прежнему не курите: спартанский образ жизни, насколько я заметил, отличительная черта большевиков, — улыбнулся он, прикуривая. Потом прошел к столу, сел, выпустив струйку дыма в бессмысленную рожицу божка, и продолжал: — Знаете, я не сержусь на вас, хотя вы в свое время доставили мне много неприятностей. Больше того, я уважаю вас.

— К сожалению, не могу ответить взаимностью, — сказал отец, усаживаясь напротив нежданного гостя.

— Вы нисколько не изменились.

— Весьма вероятно.

Судя по всему, пришельцу не было до меня решительно никакого дела, и я, несколько успокоившись, примостился у двери, напротив окривевшего царя. Николай смотрел на меня сердито, как бы хотел сказать: «Погоди, это тебе даром не пройдет, я не посмотрю на то, что твой отец запросто разговаривает с моим подчиненным. Где это видано, чтобы в государей стреляли?» Я показал ему язык и отвернулся. Офицер ласково оглаживал взглядом нашу обитель, мельком скользнул по моему лицу. В его ласковом взгляде было что-то хищное: вот так кошка смотрит на мышь, когда той некуда деваться.

— До сих пор не могу уяснить, как вам удалось тогда… — он помедлил, будто собираясь с мыслями, постучал ногтями по стулу: — Помните Петербург? Мы с вами так же мирно беседовали, вы еще любезно справились о моем здоровье. Возможно, по своему обыкновению вы язвили тогда? Не знаю, не знаю… Так проникновенно говорили о человеческой совести, а потом, воспользовавшись моей доверчивостью, бежали прямо из моего кабинета. Нехорошо, Андриан Ефимович!

— Что делать, — чуть заметно улыбнулся отец, — что делать, господин Гамлер, неотложные дела не позволили мне тогда слишком долго злоупотреблять вашим гостеприимством.

Я поглядывал то на одного, то на другого и терялся в догадках. Что могло связывать скромного археолога в потертом сюртуке, из рукавов которого высовывались заштопанные манжеты, с этим хлыщом в блестящих крагах, бриджах тонкого сукна и погонах, вшитых в острые плечи отлично пригнанного френча? Это были разные люди, и, как я успел заметить, несмотря на свою неопытность в подобных делах, разница их была не только в одежде. Однако отец вежливо отвечал на вопросы подполковника и сам, в свою очередь, спрашивал его: они знали друг друга.

— Я уважаю вас, господин Арканов, и поэтому, пока я жив, с вашей головы не упадет ни один волос, — проникновенно говорил подполковник. — В конце концов, какое мне дело до того, что где-то с удивительной методичностью взрываются боеприпасы союзного командования и сваливаются под откос бронепоезда? Вы, разумеется, к этому не причастны, господин археолог.

Гамлер выразительно улыбнулся, но, встретив бесстрастный взгляд своего собеседника, погасил улыбку. Я вдруг подумал о том, что в последнее время мой отец занимался не одними археографическими исследованиями и что об этом каким-то образом узнал неприятно вежливый белогвардейский офицер.

— Вы понимаете меня, господин Арканов? — сухо спросил Гамлер. Ему, очевидно, надоело разыгрывать из себя учтивого гостя. Отец по-прежнему сидел чуть ссутулившись, невозмутимо поглаживая подбородок.

— Кажется, понимаю, — ответил он спокойно. — Судя по всему, вы не изменили своих методов работы. Шантаж?

— Не совсем так, Андриан Ефимович, я хотел бы говорить с вами как джентльмен с джентльменом.

— И поэтому пригласили солдат? — прищурился отец, кивнув на окно, за которым маячила фигура часового.

— О, это только условности!

— Штыки тоже?

— Будем откровенны, коллега. — Гамлер положил свою узкую руку на руку отца. — Я не имею ничего общего с теми фанатиками, которые умирают с гордо поднятой головой. Песенка святой Руси, по-видимому, спета: регулярные войска красных продвигаются на восток довольно энергично…

Гамлер посмотрел на окривевшего царя, презрительно выпятив губы, сказал, хохотнув:

— Дважды расстрелянный… Однако вы печенег, Андриан Ефимович! И к тому же убежденный. Нам незачем играть в прятки: мне необходима ваша помощь, и вы, разумеется, не откажете в ней. Во всяком случае, я не вижу для вас другого выхода.

— Мне уже приходилось слышать подобное. Помните Петербург? — Отец отнял свою руку и продолжал явно издевательским тоном: — Мы с вами вот так же…

— Нет, вы нисколько не изменились! — восхищенно воскликнул Гамлер и снова погладил нас обоих своим кошачьим взглядом, пододвинул планшетку и начал медленно расстегивать ее. В наступившей тишине было слышно, как скрипнула полированная кожа, что-то хрустнуло. Должно быть, хрустнул засохший клей пакета, который появился в руках Гамлера. Не спуская глаз с отца, чеканя слова, он сказал: — Союзному командованию стало известно, что в одном из древних городищ… Короче, я предлагаю вам принять участие в археологической экспедиции. Прошу ознакомиться с маршрутом.

Он подал отцу пакет, снова закурил, исподтишка наблюдая за тем, как отец распечатывает пакет.

— Поверьте, Андриан Ефимович… — заговорил он прежним тоном и даже улыбнулся слегка. Он был отличным актером, этот белогвардеец, — поверьте, я не стал бы беспокоить вас, если бы не полковник Джонсон.

— Иными словами, вы заручились благосклонным разрешением американских интервентов на продвижение экспедиции по русской земле?

— Что делать? Общение с вами не прошло для меня бесследно: я сделался в некотором роде интернационалистом.

— И научились довольно неудачно каламбурить, — усмехнулся отец. — Итак, в городе не оказалось сколько-нибудь сносного специалиста?

— Это вам лучше знать, — не остался в долгу Гамлер, — кто же, кроме вас, располагает более точными сведениями относительно сокровищ свободных ангуонов?

— Помнится, в свое время вы довольно ловко ориентировались в археологических пластах, — вскользь заметил отец, и я, совершенно не зная, о чем идет речь, испытал приятное удовлетворение от его слов. На моих глазах происходил поединок двух умных врагов.

— Я только скромный ученик ваш, господин Арканов, — сказал Гамлер, отвечая на выпад отца. — До сих пор храню в кладезях своей памяти ваши великолепные, я бы сказал, блестящие лекции о происхождении семьи, частной собственности и государства. Право же, надо было обладать волшебным даром, чтобы с такой убедительностью обернуть легенду о золотых идолах в научную версию!

— Стало быть, вы всерьез решили с моей помощью прибрать к рукам сокровища предков?

— А вам, разумеется, хотелось бы преподнести их в дар молодой Республике, быть может, лично господину Ленину?

— Республика предпочла бы реальные ценности.

— Разграбленные банки, часы, запонки, браслеты?.. — Гамлер подался вперед, лицо его потемнело.

— Вот именно, разграбленные бывшими правителями России, — усмехнулся отец и резким движением, заставившим вздрогнуть меня, вскрыл пакет. В его руках появилась…

— Моя тетрадка! — невольно вскрикнул я. Это была та самая тетрадка, которую я потерял в развалинах старых казарм.

— Вы не ошиблись, мой молодой друг, — сказал Гамлер.

— Я вам не друг.

— Тем более; истуканы, превосходный план Веданы и особенно удивительный портрет подсказали мне мысль обратиться за помощью к вашему родителю. Кстати, юноша, вы исчезли тогда, как призраки, — приятельски подмигнул мне Гамлер. «Юноша» — как он смеет слюнявить это слово, слово, на которое имел право только отец.