Часы веков - Губарев Виталий Георгиевич - Страница 8

— Я готов ответить на тысячу вопросов, дорогая Муха, если ответы на эти вопросы разгуливают по извилинам моего мозга в ожидании, когда я открою им ворота… Если же они не разгуливают…

— Вы говорите очень запутанно, — перебила его Муха, — а у меня очень простой вопрос: обман или не обман не говорить правду?

— Гм… На мой взгляд, обман — это говорить неправду.

— А не говорить?

— Гм… Это значит не говорить неправду.

— А если не говорить правду?

— То есть говорить ложь?

— Нет, ничего не говорить.

— Ни лжи, ни правды?

— Нет, говорить, но не говорить правду.

— Гм… Или твои, или мои мозговые извилины пострадали от знакомства с человекообразными обезьянами. Ты сказала, что я говорю запутанно, а между тем я сам заблудился в дебрях твоего вопроса. Может быть, это происходит от косноязычия, которым страдают некоторые школьники, но я до сих пор не замечал у тебя такой болезни.

Муха обиделась.

— Вы сказали очень много слов, но я ничего так и не поняла…

— Но я тоже не понял тебя!

— Но у меня действительно очень простой вопрос… Я не рассказала про вас папе и маме. Хорошо это или плохо?

— Плохо, дорогая Муха! Очень плохо! Теперь мне ясно, что тебя беспокоит: ты утаила правду от родителей. Так?

— Так…

— Но раз тебя одолевают угрызения совести, значит, ты понимаешь, что утаить правду — это то же самое, что обмануть. Всегда полагайся на свою совесть: она очень точно разъясняет человеку, как он обязан поступать.

— Полагаться на совесть, — задумчиво повторила она, — странно, что мне в голову не пришла такая мысль раньше…

— Хочу обратить твоё внимание, Муха-мушка, на то, что человек, теряющий совесть, в одну минуту превращается в животное! Собственно, совесть — один из главных признаков, которые отличают человека от животного.

— Я расскажу сегодня про вас папе и маме.

— Гм… Не убеждён, что это доставит им большое удовольствие, но уверен, что решение ты приняла правильное… А теперь, Муха, давай посмотрим, что происходит за второй дверцей наших часов…

Он распахнул дверцу, и в столовую широкими клубами повалил белый холодный пар.

— Там мороз! — вскрикнула Муха.

— Как видишь, я не напрасно рекомендовал тебе запастись тёплым обмундированием, — сказал часовой мастер, поспешно прикрывая дверцу. — С тех пор, когда мы побывали в древнем мире, минуло не мало тысячелетий, и природа там явно претерпела изменения. Одевайся, Муха, и в путь! Ну, что же ты медлишь?

В темноте мухиных глаз блеснули две молнии.

— Если там мороз и снег, — сказала она, улыбаясь, — значит, мы сможем путешествовать на лыжах! Больше всего на свете я люблю лыжи!

— Но у меня нет лыж, Муха…

— С прошлой зимы у нас в кладовке стоят лыжи моей двоюродной сестры. Мне кажется, они будут вам как раз впору.

— Великолепно, Муха! — Довольный Великанов потёр ладонь о ладонь. — Готов посостязаться с тобой в беге, несмотря на то, что ты в шесть раз моложе меня! Это будут первые лыжные соревнования в каменном веке!

Пока она доставала лыжи и переодевалась, он нетерпеливо расхаживал по столовой и напевал гулким басом:

Через четверть часа Великанов и Муха с некоторым трудом протиснулись между золотистым маятником и боковой стенкой часов. Ещё не улетучились окутавшие их клубы пара, а Муха уже почувствовала острый, холодный, ни с чем не сравнимый запах свежего снега. Она глубоко и с наслаждением вздохнула и зажмурилась от нестерпимого блеска сугробов. Это было совершенно поразительно — за несколько секунд из жаркого лета попасть в морозную зиму!

Они вышли в эту зиму прямо из снега: дверца волшебных часов, открываясь, разворотила высокий сугроб, и Муха увидела обратную сторону равномерно покачивающегося маятника. Густой пар скрыл от её глаз столовую, но она ясно слышала, как на кресле жалобно мяукает испуганная холодом кошка. Девочка поспешно захлопнула дверцу и огляделась.

Вокруг, насколько хватало глаз, лежала белая, искрящаяся в лучах полуденного солнца равнина. Маленький часовой мастер в детской шубке уже стоял на лыжах впереди её, опираясь на широко расставленные палки. Шапка-ушанка смешно топорщилась на его голове, и на бороду свисали незавязанные тесёмки.

Муха стала на лыжи. На ней был зелёный спортивный костюм, и она подумала, что Великанову в шубе и валенках будет, пожалуй, трудно угнаться за ней.

Часовой мастер оглянулся, задорно подмигнул Мухе и сказал:

— Догоняй!

Он рывком оттолкнулся палками и стремительно побежал по сугробам. Было слышно, как он напевает в такт своим скользящим шагам:

Муха рассмеялась и подхватила:

Он сразу опередил её метров на сто. Кто бы мог подумать, что этот старичок бегает на лыжах, как мастер спорта?!

Расстояние между Мухой и часовым мастером всё увеличивалось. Издалека она уже с трудом разбирала слова его забавной песенки:

ГЛАВА СЕДЬМАЯ,

в которой выясняется, что по снегу можно ходить босиком

И вдруг Великанов остановился. Муха видела, как он воткнул лыжные палки в сугроб и присел на корточки. Когда она добралась до него, он всё ещё сидел, неподвижно разглядывая снег.

— Ну и ну! — выдохнула Муха, затормаживая бег и тяжело дыша. — Вы не Великанов, а Пеликанов!

— Кто? — рассеянно спросил он, даже не взглянув на неё.

— Пеликанов, — повторила она. — Есть такая птица — пеликан. А вы летаете на лыжах, как птица!

Остроумие Мухи, по-видимому, не произвело на него никакого впечатления.

— Погоди, — сказал он серьёзно, — ты видишь, что я обнаружил на этой ледяной площадке?

Она заслонила глаза рукой: солнце слепило её.

— След, — ахнула Муха.

— Да, след! — взволнованно сказал часовой мастер, поднимаясь. — Но какой след! Ты только подумай, Муха, что ты видишь!.. Это же след босого человека!

Только теперь до её сознания дошло, что на припорошенной снегом глыбе льда отпечатаны еле заметные пять пальцев и пятка правой ноги человека. Судя по всему, в последние сутки здесь было очень тихо, снег падал лёгкий и нечастый и запорошил лёд, словно туман. И след стланного человека, ходящего по снегу босиком, выглядел неясным и неправдоподобным, как сон.

И всё-таки это был след!

— Ну, хорошо, — переводя дыхание и заражаясь его волнением, сказала Муха, — я вижу на льдине след правой ноги… А где же левая нога этого человека, если это человек?

— Ты очень невнимательная девочка! — сердито проговорил часовой мастер. — Так слушай… Скорее всего это не просто льдина, а выступающая из-под снега небольшая ледяная площадка гигантского ледника, который, может быть, протянулся под снегом на тысячи километров. Она совсем крошечная — эта площадка, и на ней отпечаталась поэтому только одна ступня. Тем более, что босой человек, как мне кажется, не ходит, а скачет… Видишь вот здесь провал в снегу? Это след его левой ноги… Он сделал прыжок — и вот мы видим на льду пять пальцев правой ноги… А дальше он снова провалился в снег! Ну, конечно же, через каждые шесть-семь метров в снегу видны провалы от его ног! Пойдём по следу, и мы скоро узнаем, какие спортсмены в каменном веке бегали босиком!