Раскинулось море широко - Белоусов Валерий Иванович "Холера -Хам" - Страница 67

Хуже всего было то, что придя в Артур, корабль был тут же переведён в вооруженный резерв. Из экономии! И стала «Диана» плавучей казармой.

В ночь нападения корабли эскадры стояли на якорях на внешнем рейде Порт-Артура. «Паллада» и «Диана» располагались в самой южной, а соответственно наиболее уязвимой при нападении со стороны моря кильватерной линии судов. Дежурная «Паллада» освещала горизонт прожекторами, из-за чего и оказалась одной из главных целей торпедной атаки японских миноносцев. Две первые торпеды прошли под кормой, третья, шедшая почти по поверхности, ударила в левый борт между 68 и 75 шпангоутами, остальные четыре не дошли до крейсера.

За продольной переборкой находился погреб 75-мм снарядов, и кто знает, что было бы… если бы японский торпедист не забыл бы снять с взрывателя торпеды предохранительную чеку…

И теперь экипаж крейсера решил вновь испытать военное счастье…

В «Диану» первый снаряд попал через пятнадцать минут… убивший трех матросов и тяжело ранивший четырех (один вскоре умер) и легко – двоих. При этом он срезал носовую шлюпбалку гребного катера, повредил сам катер, изрешетил осколками кожух носового кочегарного отделения, дымовую трубу, вентиляционные дефлекторы, кронштейн прицела у одного из 75-мм орудий.

Осколками второго разорвавшегося снаряда пробило фальшборт и легко ранило двух человек.

При взрыве третьего – осколками пробило вентиляционный дефлектор и в трех местах фальшборт у одного из 75-мм орудий среднего плутонга.

Еще один снаряд ударил в стрелу Темперлея, раскрепленную по-походному на кожухе кочегарного отделения. Место взрыва, усиленного детонацией 11 патронов, лежавших в беседке, окутал густой черный дым. Погибли пять моряков, 20 было ранено.

Одновременно еще один снаряд ниже ватерлинии пробивает в корме правый борт корабля. Жертв и пострадавших не было, но на протяжении от 103 до 112 шпангоутов вода быстро заполнила бортовые отсеки, расположенные между скосом броневой палубы и платформы над ней.

Командиру в боевую рубку сообщили, что из-за произошедшего внутри корабля взрыва настил платформы вспучило и его швы разошлись, вода обильно просачивается в помещения лазарета, расположенного на платформе. Для сохранения остойчивости пришлось пойти на затопление симметричных отсеков левого борта, а аварийная партия подкрепила бревнами в районе пробоины скос броневой палубы снизу и платформу над ним сверху.

Было уже не до шуток – но командир крейсера, капитан 1-го ранга Адольф Алоизович барон фон Ливен, как чисто русский человек, отступать не привык…

Не смотря на то, что крейсер горел – он приблизился к тому месту, где, створившись, лежали в дрейфе японские корабли, поднимавшие что-то с воды, и приказал дать торпедный залп из носового минного аппарата… а когда поворачивал на обратный курс – ещё и из бортового.

Вероятность попадания на такой дистанции не превышала ОДНОГО процента.

Но она всё же не равнялась нулю… и над кормой одного из японских броненосцев поднялся столб воды! (Примечание. Автор честно бросал карандаш с нанесёнными на грани вероятностями попаданий… )

Ну, вот теперь можно было и отходить… не тут-то было! Разъярённые японцы вцепились в «Диану», как волки в лося…

Крейсер шёл буквально через лес водяных столбов, поминутно по броневой палубе звенели осколки… капитан, раненый в бок, бесстрашно грозил японцам пробитым жестяным рупором…

И в эту минуту к месту боя подоспел «Гиляк»…

Невеликий кораблик, вооружённый всего лишь одной 120-мм пушкой и пятью 75-мм противоминного калибра, предназначенный для действия на китайских реках, прикрыл своего старшего собрата дымовой завесой… дав несколько желанных минут передышки.

Сама же канонерка, снабжённая аж двумя рулями, маневрировала как бешеная, постоянно сбивая японским наводчикам прицел… сама ни в кого не попала, но уж и повреждений – кроме осколочных – пока не имела… да ей бы и одного снаряда хватило – броня -то палубная аж в полдюйма…

А из прохода, по фарватеру, абсолютно непроходимому из-за мелководья в это время дня, на помощь выходил «Петропавловск»! Пришвартованный к левому борту «Силач» аккуратно проводил его через узкость…

Громовым «Ура!» отметили русские моряки отход японских броненосных крейсеров… и только после этого на искалеченной осколками фок – мачте «Гиляка» взвился флаг адмирала Макарова…

… После того, как изувеченная «Диана» с потушенными с помощью мощных пожарных стволов «Силача» пожарами вошла в Западный бассейн, Макаров, приветствуемый восторженными криками команд, сошёл на стенку порта… Встретившийся ему Витгефт что-то пытался говорить об осторожности, но Степан Осипович только рукой махнул…

- «Теперь же! Ни минуты не медля! Покуда японцы не очухались! Необходимо подготовить к прорыву в Циндао „Ангару“!»

- «Как?! Яхту „Ангару?!“»

«Ангара» (бывшая «Москва») – один из лучших пароходов Добровольного флота – была принята под военный флаг перед самой войной. На нее поставили артиллерию (шесть 120-мм и восемь 75-мм пушек), грузовые трюмы засыпали углем, назначили сборную команду с разных судов, переменили название, и вспомогательный крейсер был готов.

Но… роскошный пассажирский лайнер приглянулся Наместнику… за несколько дней до начала военных действий он посетил «Ангару» и наметил ее, как яхту, предназначенную для него и его штаба в случае необходимости проследовать куда – нибудь морем.

Принимая во внимание, что в военное время штаб наместника достигал числа 93 человек (адмиралов, генералов, штаб – и обер-офицеров и чиновников), действительно, «Ангара» являлась для этой цели кораблем, наиболее подходящим. Двенадцать тысяч тонн! Есть где разгуляться!

Предполагалось даже совершенно закрыть все помещения I класса и держать их в полной неприкосновенности для будущего высокого назначения, a командира и офицеров поселить в скромных каютах судового состава.

Впоследствии, когда выяснилось, что эти каюты необходимы для помещения в них кондукторов, устройства канцелярии и малых складов тех артиллерийских, минных и шкиперских материалов, которые нужно всегда иметь под руками, последовало разрешение командиру и офицерам пользоваться некоторыми помещениями I класса, но с наказом: ничего не испортить.

- «Что ж это? – ворчали иные офицеры, – или в штабе думают, что мы никогда не ездили на пароходах в I классе? Боятся, что перебьем зеркала и мебель переломаем? И потом в раковины насрём?»

Из воспоминаний лейтенанта фон Бринка, «Курсом – к победе!», Москва, Типография Сытина, 1937 год: «Когда передо мною открыли запертые салоны promenade deck'а и cabines de luxe, я прямо ахнул: они были битком набиты креслами, стульями, легкими диванами, столами, столиками… Тут же возвышались груды ковров, занавесок…»

- «Как можно? Ведь это – готовый костер.»

- «Приказано было, – пояснил сопровождающий меня ревизор, – для сохранности, на случай поездки наместника и его штаба.»

На меня вдруг пахнуло чем-то далеким, полузабытым… Почему-то вспомнилась гимназия, учебник истории Иловайского и захваченные на поле марафонской битвы цепи, которые Ксеркс, царь персидский, предусмотрительно заготовил для греков, имеющих быть плененными…

Что касается других работ, в которых требовалось содействие порта, то каждый любитель строго заведенного порядка несомненно пришел бы в восторг от стойкости портовых учреждений Артyра!

Грозa войны как будто вовсе их не коснулась. Как и прежде, от момента подачи рапорта командиром судна, просившим о чем-нибудь неотложном, насущно необходимом, и до момента дачи соответственного «наряда» терялось дней 8-10 – на выполнение «портовых формальностей».

Господствoвало такое настроение, словно не Россия воевала с Японией, a подрались между собой какие-то южно-американские республики…

Не скрою, был один способ обойти канцелярскую волокиту, способ, практиковавшийся одинаково успешно и в мирное время и не имевший к войне никакого отношения, просьба «по старому знакомству». Мне довелось в этом отношении оказать несколько мелких услуг «Ангаре» по просьбам механика, артиллериста и ревизора.