Марсианин - Богатырев Александр Николаевич - Страница 17

С первого взгляда проблема казалась нерешаемой. И если смириться с ее «нерешаемостью», то надо было совершать титаническое волевое усилие, чтобы заставить себя жрать хлореллу и только хлореллу. Жрать два года…

Весьма печальная перспектива. Легче с голоду помереть.

Вывод: искать способ притащить этот модуль.

И что самое примечательное, решение Владимир нашел вполне самостоятельно, без помощи мудрецов с Земли и вечером того же самого дня неудачной посадки грузовика. И решение было весьма простым.

У вездехода сзади есть небольшая емкость, куда предполагалось во время поездок по поверхности Марса складывать инструменты, приборы и собранные образцы. В нее можно было поместить еще один комплект баллонов.

Другой комплект можно было прикрутить на месте второго пассажирского кресла. Будет очень неудобно, но если не жадничать и не рисковать, то получается уже двойной запас хода… То есть на туда и обратно хватит. Но это чисто на туда и обратно. И то если двигаться по прямой.

Однако изучение фотокарты до места посадки показало, что чисто по прямой туда можно только долететь. Так как самолетов не предполагалось, то, следовательно, придется выписывать кренделя по пересеченной местности. А это дополнительный километраж и затраты топлива. Так ведь и это еще не все!

Нужен был дополнительный запас топлива на буксировку. Значит, необходима еще пара комплектов баллонов! Но они в вездеход уже при любом раскладе не поместятся.

Следовательно, поступаем по принципу туристско-альпинистской «заброски»: вывозим эти дополнительные запасы и выгружаем на маршруте. Далее с двумя комплектами едем до грузовика, цепляем нужный модуль и тащим его к Базе. Проезжая «заброски», выгружаем опустевшие баки и загружаем на их место полные. И тащим модуль дальше.

Красиво?

Просто?

Возможно…

Но в ходе реализации этой схемы чуть не наступила печальная развязка.

Когда Владимир добрался до грузовика, он увидел то, что ожидал: вокруг опустевшего агрегатного отсека одноразового грузовика стояли четыре модуля, которые были автоматически отстегнуты в момент посадки. Стояли нормально – на колесах, кормой к грузовику, образуя эдакий крест. И сел ведь, подлюка, на ровную площадку посреди бугра, три склона которого были весьма круты и только один давал возможность безаварийно стащить модуль. ЭВМ грузовика правильно определила площадку как достаточно ровную и достаточно большую, чтобы на ней поместились отстегиваемые модули. Но этого было явно недостаточно для того, чтобы нормально прицепить и утащить их.

Беда состояла в том, что нужный модуль оказался по ту сторону от вездехода, причем стоял он на краю глубокой ямы с настолько крутыми откосами, что если бы Владимир попытался буксировать его в том направлении, то из ямы бы модуль заведомо не вытащил. Пришлось растаскивать два модуля, прежде чем стало возможно уцепить нужный и начать его буксировку. Заняло это слишком много времени. К тому же Владимир неверно рассчитал собственные нагрузки и ресурс ранца скафандра. В результате он был вынужден бросить модуль аж в пятнадцати километрах от Базы и отчаянно гнать вездеход.

Когда он закрывал за собой внешнюю дверь шлюза Базы, в глазах начинало предательски темнеть, а руки и ноги ослабли. Он осел на пол и из последних сил, чувствуя, как шлюз наполняется воздухом, рванул гермошлем скафандра. Остатки воздуха тут же вылетели из легких, и он потерял сознание. Хорошо, что очухался весьма быстро. А то вполне мог бы замерзнуть – шлюз не отапливался.

Дотащить модуль до станции, присоединить его и запустить он смог лишь через три дня, когда поспела очередная порция топлива для вездехода.

Нет надобности говорить, что все время эпопеи со вторым модулем оранжереи пришлось питаться хлореллой. Владимира до сих пор передергивало от воспоминаний о тех днях и о ее вкусе.

Что такое «депресняк» и как с ним бороться

Природа – великий «развлекатель», а среда, человеку абсолютно враждебная, – тем более. Если не перестрахуешься – наверняка будет худо. Но, так или иначе, при борьбе с угрозами внешними часто как-то незаметно уходят из сферы внимания угрозы внутренние. А эти угрозы могут стать не менее фатальными. И одна из главных угроз для человека, оказавшегося в таком положении, как Владимир, – потеря не только работоспособности, но и рассудка. Мало кто из людей даже отдаленно может представить, насколько тяжелым может быть одиночество. Не можем, так как мы, люди, постоянно живем в обществе людей. Даже отшельники, религиозные фанатики или просто чокнутые, ушедшие от цивилизации очень редко уходят и теряют контакт с людьми надолго. Чаще всего это одиночество скрашивается посещениями других людей. Да и само по себе подспудное осознание факта добровольности самозаточения и самоизоляции и возможности в любой момент вернуться к людям действует очень благотворно, так как на самом деле является живым и постоянно действующим мостом с остальным миром людей.

Но стоит только отобрать хотя бы на небольшое время эту возможность вернуться, и ситуация кардинальным образом меняется. Пример? Камера одиночного заточения. Во все времена у всех народов данная мера наказания считалась одной из самых жестоких. И как бы ни была горяча поддержка людей на воле, отсутствие возможности живого диалога очень сильно давит.

Марс в этом смысле мало чем отличается от камеры-одиночки. Да, конечно, при желании можно поднапрячь земные ресурсы связи и устроить эдакую межпланетную болтовню. Чтобы хоть чем-то помочь своему заплутавшему космонавту, Земля на такое пойдет. Но как быть с тем фактом, что для того, чтобы просто получить ответ, надо ждать не менее получаса? И дело тут не в нерасторопности отвечающего – дело в банальной конечности скорости света.

Особо тяжко стало, когда Земля вошла в верхнее соединение и скрылась за Солнцем. Полное отсутствие какой-либо связи. Весь предыдущий месяц связь медленно ухудшалась, пока планета наползала на солнечную корону. И пришел день, когда очередной сеанс связи был пропущен, и настал длительный период полного радиомолчания Земли.

Владимир еще неделю по инерции мотался по окрестностям, собирал образцы, делал пробы, ставил эксперименты, но все равно наступил предел. Кризис.

Наступил кризис плавно и незаметно. Напряжение копилось давно и требовало выхода.

В тот день Владимир укатил на своем вездеходе довольно далеко, к давно запримеченным скалам. В них постоянно что-то отсверкивало, явно это были какие-то кристаллы, которые только и ждали, чтобы к ним пришел некто с геологическим молотком.

Когда Владимир подкатил поближе, там действительно обнаружилась пара достопримечательных кристалликов, которые были немедленно отделены от основания и переправлены в контейнер. Скол на скале, благодаря которому на свет вылезли эти кристаллы, был весьма свежий – выветривание на Марсе, хоть и очень медленное, медленнее, чем на Земле, но не останавливается. Владимир потратил еще минут десять на исследование свежего скола. Делал он все это почти машинально, мысли его были далеко. И мысли эти были не из легких. Весьма дурное состояние, так как он минут через пятнадцать вдруг обнаружил, что стоит перед этой скалой, тупо на нее смотрит и совершенно механически, бесцельно лупит по ней геологическим молотком. Что называется – «приехали». Депрессия во всей красе.

Владимир медленно опустил молоток и огляделся.

…и ничего нового опять не обнаружил. Все та же красно-коричневая песчано-каменистая и очень просторная клетка. Привычный темно-синий горизонт, привычный же деловито выползающий на небо Фобос… и совершенно отвратная, липкая, засасывающая апатия.

Владимир отбросил геологический молоток к вездеходу и тяжело опустился на ближайший большой валун. Молоток кувыркнулся в марсианском воздухе и, звякнув, застрял в щели между камнями, как хвост задрав к темному небу рукоятку.

Тишина… ни ветра… ничего.

Всего только и звуков, что собственное дыхание, отдающееся в гермошлеме, да редкое и тихое биканье системы контроля скафандра.