Марсианин - Богатырев Александр Николаевич - Страница 15

Он картинно подкрался к двери, потоптался, нажал кнопку открытия шлюза и, когда дверь, пшикнув, приотворилась, сделал энергичное движение ногами, будто вытирает грязные башмаки о коврик. Должно было выглядеть комично и символично.

Дернув за ручку, Владимир шагнул в шлюз и захлопнул дверь. Тут же включилась автоматика, и он почувствовал, как скафандр на нем тихо опадает. Удостоверившись, что давление в камере достигло нормы, Владимир открыл гермошлем и осторожно потянул воздух носом. Воздух был чист, свеж и приятен. Так и должно быть, но привычка к перестраховке все равно пересилила. За следующей дверью, как показывал индикатор на стене, также было нормальное давление, но было очень холодно.

В принципе и это было нормально, ведь отопление Базы велось сейчас от реактора, который он только-только включил. Внутренние помещения просто не успели нагреться.

Владимир шагнул в дверь и щелкнул настенным выключателем.

«Ну прям как дома на Земле!» – подумал он и, затворив за собой дверь шлюза, принялся отстегивать ранец скафандра. Пока его отстегивал, передумал снимать сам скафандр – на станции было пока что слишком холодно.

Поставив ранец на зарядку, он прошел дальше, в следующий, командный, отсек. Когда он включил свет там, то обнаружил прямо перед носом свисающий с потолка на ленте хорошо упакованный в полиэтилен пакет.

«Ага! – подумал Владимир. – Либо техники таким образом «поздравилку» переправили, либо дополнительные инструкции к чему-то, что присобачили в последний момент. По-любому спасибо!»

Он осторожно отделил пакет от ленты и переправил его на столик у пульта связи. Затем открепил кресло у этого столика, выдвинул его и с наслаждением в нем устроился.

Скафандр, конечно, увеличил ширину его седалища чуть ли не вдвое, но кресло его все равно приняло и вместило.

Он знал, что все на Базе работает нормально, так как если бы что-то пошло не так еще в то время, когда он работал снаружи, электронный мозг Базы немедленно отправил бы ему полную информацию, которая тут же бы высветилась у него прямо на стекле гермошлема. Да и сейчас никаких тревожных сигналов не поступало. Владимир резко выдохнул, и в сторону телекамеры поплыло быстро таявшее облачко пара.

«Н-да! Придется еще потерпеть. А то лезть за теплой одеждой далековато».

Владимир дохнул на замерзшие в холодной атмосфере Базы руки и активировал прямую связь с кораблем.

– Владимир? Как там у тебя?

– Все отлично! Реактор подсоединен и запущен. Сейчас прогреваю помещение. Оранжерейный модуль подсоединен. Завтра буду разворачивать. Все запущенные системы Базы работают отлично… Впрочем, последнее вы и так по телеметрии получаете.

– Да, телеметрия замечательная, только… боюсь, у нас очень большие неприятности, – командир выглядел очень встревоженным. – Суть такова. Два часа назад мы получили очень сильный удар по кормовому отсеку «Ласточки». Уже предварительный анализ повреждений показал, что реактор «Ласточки» выведен из строя полностью. При внешнем осмотре в месте удара видна большая дыра…

– То есть «Ласточка» выведена из строя и сесть не Марс не сможет… – мрачно закончил за командира Владимир.

– Боюсь, что так.

Повисло длительное тягостное молчание. Владимир невидящим взглядом уставился в потолок и машинально стучал кулаком по подлокотнику кресла.

За несколько секунд он пережил целую бурю эмоций. Это и растерянность – «что делать дальше?», и обида на этот чертов метеороид, так неудачно оказавшийся в неудачное время в неудачном месте, и страх. Страх не справиться.

Все дело в том, что для полного запуска всех систем Базы нужно было еще как минимум два специалиста. Он же, например, все тонкости биотехнологий, заложенных в конструкцию оранжерейных модулей, либо не знал, либо знал поверхностно.

– Блин! – только и нашелся вымолвить Владимир. – Что думаете делать?

– Думаем, как оттуда тебя вытащить.

Снова молчание.

Где-то там, высоко-высоко над планетой, скользила звездочка, наполненная молчавшими напуганными людьми. Людьми, полностью осознававшими, что товарищу, оставшемуся на поверхности, они ничем помочь не могут. И при малейшей случайности, малейшей его ошибке его ждет неминуемая гибель. В этой абсолютно враждебной человеку среде.

В создавшейся ситуации был еще один весьма неприятный нюанс. Даже несколько.

Первый – запас пищи на Базе примерно на неделю, запас кислорода дня на четыре, а второй модуль оранжереи, без которой База даже одного человека прокормить не сможет, – на автоматическом грузовике, который еще надо посадить.

Получалось так, что вся его жизнь зависит от нормальной посадки грузовика.

Третий нюанс. Модуль-тягач, который быстро и легко мог бы притащить те самые четыре модуля, опять-таки застрял на орбите. Он все это время был прицеплен к экспедиционному кораблю и должен был быть уже прикреплен к «Ласточке». Там же находился большой контейнер с запасами пищи – типа НЗ, рассчитанный на шесть человек и на солидный период времени.

– Ну, то, что случилось, не смертельно, – начал осторожно Владимир, чтобы не выдать своего волнения, – это всего лишь означает, что я здесь застрял, и застрял надолго. Спускайте грузовик, буду достраивать Базу. Как-нибудь сам управлюсь. Конец связи.

Настроение было, что и говорить, скверное. Чтобы заглушить дурные мысли, Владимир навел порядок в командном отсеке, развернув в рабочее положение все, что было до этого свернуто и закреплено, расконсервировал одно спальное место и поужинал.

Когда же температура в отсеке поднялась до шестнадцати градусов, он снял скафандр и завалился спать. Всю ночь его мучили кошмары.

На следующий день, как и было намечено изначально, он полдня провозился с развертыванием первой секции оранжереи. Прошло все это гладко и без происшествий. Не зря на Земле до автоматизма тренировали. Проверив отчет по герметичности, высветившийся, как обычно, у него перед глазами на стекле гермошлема, Владимир выключил его и отправился на Базу. Тем временем автоматика начала первый запуск оранжереи. Владимир это определил, как только дошел до шлюза – появился звук компрессора, нагнетавшего для хлореллы оранжереи углекислый газ марсианской атмосферы. Отметив это, Владимир удовлетворенно кивнул и вошел в шлюз.

Вот тут-то его удача и кончилась. Дойдя до пульта связи, он вспомнил, что грузовик должен был сесть еще полчаса назад.

То есть полчаса назад Владимир должен был услышать шум посадки этого самого грузовика. Не обратить внимания на такое было бы весьма затруднительно. Так как грузовик был в четыре раза тяжелее «Ласточки» и тяга его двигателей соответственно, в четыре раза больше, а шума от их работы – тем более.

Уже садясь в кресло перед экраном связи, он, в общем, знал ответ.

– Где он сел? – это были первые его слова, когда зажегся экран.

– В семидесяти километрах к западу от Базы. Автомат из-за сбоя потерял маяк.

«Они сказали «сел», значит, груз цел», – подумал Владимир, но тут до него дошло число – семьдесят километров. Оно означало его смертный приговор.

Кто хочет умереть – шаг вперед!

Кто не боится смерти – десять шагов вперед!

Вот вы сами примерьте на себя ситуацию, когда тебе сообщают, что вас ждет неизбежная, долгая и мучительная смерть.

Примерили?

И каково?

То-то же! Поэтому никогда и никому не говорите, что герои не боятся. Все мы люди-человеки, и ничто земное нам не чуждо.

Но чем же тогда, спросите вы, одни люди отличаются от других, тех, кого справедливо называют «тварь дрожащая»? От тех, кто ломается даже от малейшей угрозы благополучию (даже не жизни!) их дражайшей персоны.

В сущности ответ в постановке вопроса. У одних просто достает сил и ума сломать страх и поступить ему вопреки. Именно эти люди, у которых достало и ума и сил преодолеть в себе страх, и «въезжают на белом коне в вечность». Часто по трупам тех, кто сломался. Именно слабаки и трусы гибнут в первую очередь.