Только ты - Лоуэлл Элизабет - Страница 14

– И что она ответила?

– Что женщина хочет от мужчины обеспеченности и надежности, а мужчина от женщины – секса и детей, – усмехнулся Рено. – Мэрфи занимал прочное положение. Когда она распалила его до того, что он лишил ее девственности, Мэрфи женился на ней, потому что приличный мужчина обязан жениться на девушке, которую совратил.

– Похоже, что страсть она взвешивала, как торговец товар.

– Что-то вроде того, – сухо согласился Рено. – Но это очень полезный урок для мужчины.

– Не все женщины такие.

– Я знал за всю свою жизнь лишь одну девушку, которая отдалась из любви, а не ради обручального кольца.

– Та аристократка с рыжими волосами?

Он покачал головой.

– Джесси вынудила Вулфа жениться на ней… чтобы избежать насильственного брака с пьянчугой-лордом.

– Какой кошмар, – пробормотала Ева.

– Вулф тоже поначалу так считал, – произнес Рено с улыбкой. – Но затем он изменил мнение.

– Но ты простил Джесси то, что она поступилась чужим комфортом ради своего, – заметила Ева.

– Не мне прощать или не прощать ее. Вулф простил. В этом все дело.

– Но тебе нравится Джесси.

Настойчивость Евы вызвала в нем раздражение. Ему не хотелось думать о Джесси и Вулфе, Виллоу и Калебе. Их счастье рождало в нем мысль: уж не прошел ли он мимо чего-то важного, что может заполнить пустоту его жизни?

«Однажды сгоревший дважды застенчив, – сказал он себе. – И навеки холоден».

Внезапно Рено развернул свою кобылу, поставив ее рядом таким образом, что голова Любимицы оказалась у крупа лошади Евы. Не дав своей спутнице времени отодвинуться, Рено быстро сдвинул шляпу с ее головы, и та повисла у девушки за спиной на кожаном ремешке. Его одетая в перчатку рука скользнула по светлым косам и легла на затылке.

– Я понимаю, что женщинам приходится компенсировать хитростью недостаток силы. Но это сомнительное достоинство.

Он перевел взгляд с завораживающих глаз Евы на ее пухлую нижнюю губу.

– В то же время, – проговорил он низким грудным голосом, – у женщин есть поистине замечательные способности. Особенно у девушек с золотыми глазами и ртом, который дрожит от страха или страсти, призывая мужчину то ли защитить, то ли похитить ее.

– Я не призываю, – быстро отозвалась Ева.

– Я помню твой поцелуй. Он был сладкий и горячий. И ты помнишь мои губы.

У Евы перехватило дыхание, когда она увидела глаза Рено.

Он улыбнулся, заметив, как на шее у нее забилась жилка.

– Подумай об этом, gata.

Рено отпустил Еву и пришпорил чалую.

– Шевелись, Любимица. Нам нужно покрыть еще много миль, прежде чем доберемся до ранчо Кала.

Ева зачарованно смотрела на небольшие пляшущие языки пламени. Как пламя, ее мысли были неуловимы и в то же время конкретны.

Она не собиралась размышлять о собственной неожиданно проявившейся чувственности. И все же думала об этом, думала о Рено. Это становилось опасным.

За темной стеной елей, окружающих лагерь, крикнула сова. Ева вздрогнула.

– Это всего лишь сова, – раздался голос Рено за ее спиной.

Ева вскочила и резко повернулась к нему.

– Ты мог бы не подсматривать за мной, – сказала она сухо.

– Всякого, кто сидит и смотрит на огонь, как ты сейчас, можно застать врасплох.

– Я размышляла…

Рено нагнулся, взял маленький, видавший виды кофейник и плеснул себе в кружку кофе. Затем он присел на корточки возле Евы и стал небольшими глотками отхлебывать дымящийся налиток, глядя на отблески огня в ее волосах.

– И о чем же ты размышляешь? – спросил Рено.

Румянец вспыхнул на щеках Евы, ибо она вспоминала, как Рено целовал ее в губы, в шею, в грудь. Она была слишком честной, чтобы не признаться себе: ее влекло к этому человеку. Если бы было иначе, она никогда не пошла бы на дьявольскую сделку, отдававшую ему половину прииска.

Противоречивые чувства волновали ее, и в этом состоянии она не могла доверять себе. Это делало ее беспомощной, ибо она привыкла полагаться на свою интуицию. Старики Лайэны тоже ценили ее дар видеть не только расклад карт на игорном столе, но и души игроков.

В то же время донна Лайэн часто предупреждала Еву о необходимости помнить, что движет мужчиной.

«От женщины мужчина хочет одного, здесь не надо заблуждаться. Если ты это ему позволила, тебе лучше выйти за него замуж, иначе он рано или поздно увильнет и найдет другую».

– Так о чем же? – повторил свой вопрос Рено.

Внезапный румянец на щеках Евы заставил Рено подумать, уж не вспоминает ли она, как желание взяло в нем верх над здравым смыслом и едва не заставило наделать глупостей.

Ему самому этот эпизод постоянно приходил на ум. Чем бы он ни был занят, он все ощущал тонкий запах сирени.

Но он ничего не позволял себе, несмотря на искус вечерних стоянок, когда полыхал костер и звезды мерцали на темном небе. Он не мог отделаться от ощущения, что их преследуют, и тогда забавы с девочкой из салуна могут стоить ему жизни, в особенности если по следу Рено идет такой хитрый враг, как Слейтер.

Кроме того, завтра они доберутся до ранчо. Он мучился угрызениями совести по поводу того, что приведет девочку из салуна в сестрин дом.

И все же…

– И все-таки о чем ты задумалась? – настойчиво повторил свой вопрос Рено.

– Гм… Я думала о донне Лайэн, – Ева сказала ту часть правды, которую можно показать мужчине. – И о нашем партнерстве.

Рот Рено вытянулся в тонкую нитку. Быстрым движением кисти он выплеснул остатки кофе на землю.

– О золоте? – спросил он саркастически. – Я должен был догадаться. О деньгах все девчонки думают. Но мы еще очень далеки от того, чтобы найти золото.

– И мы так и останемся далеки, если ты не дашь мне взглянуть на журнал Кристобаля Леона, – парировала она.

Рено потрогал щетину на подбородке и ничего не сказал.

– Тебе ведь нечего опасаться, что я сбегу с этим журналом. Даже если бы бедняга Белоногий был подкован, он не сможет потягаться с твоим мустангом.

Рено посмотрел на Еву. При свете огня ее глаза казались чистыми, словно родниковая вода. Не говоря ни слова, он встал и ушел в темноту. Через минуту он вернулся с журналом в руках. Все так же молча он сел, скрестив ноги, у костра и открыл журнал.

Видя, что Ева не двигается, он посмотрел на нее.

– Ты хотела журнал. Вот он.

– Спасибо, – ответила Ева, протягивая руку.

Рено медленно покачал головой.

– Подойди и возьми, – сказал он.

Взгляд Рено был весьма выразителен. Она осторожно подвинулась бочком, пока не оказалась рядом с ним. Наклонясь над его рукой и вытянув шею, она смогла разобрать выцветшие тонкие буквы.

A dia vente-uno del ano de 15…

Первые слова были настолько знакомыми, что она могла читать их без малейшего затруднения.

«На двадцать первый…»

– Ты загораживаешь мне свет, – прервал ее Рено.

– Ах, прости…

Ева выпрямилась, посмотрела в текст и сказала:

– Теперь я не вижу.

– Пожалуйста, – Рено протянул ей журнал.

– Спасибо.

– Пожалуйста, – повторил он, улыбаясь в предвкушении чего-то.

Не успели пальцы Евы коснуться мягкой кожи обложки, как Рено приподнял ее и усадил к себе на колени спиной к своей груди. Когда она попыталась подняться, он задержал ее.

– Куда-нибудь собралась? – спросил он.

– Мне так не видно!

– А ты попробуй открыть журнал.

– Что?

– Журнал, – повторил он лаконично. – Трудно читать с закрытой обложкой.

Ева снова попробовала подняться, но Рено решительно пресек ее попытку.

– Я сказал, что не буду тебя насиловать, – напомнил он спокойно. – И еще я сказал, что я не запрещаю своим рукам касаться тебя. Я человек слова. А ты? Ты держишь свое слово?

– Я держу слово… в оговоренных пределах, – протянула Ева сквозь зубы.

– Докажи это. Начинай читать. Света сейчас достаточно?

Ева что-то пробормотала, незаметно вздохнула и открыла журнал на первой странице. Она никак не могла сосредоточиться на написанном. Она думала лишь о том, что тело Рено касалось ее спины, ягодиц и бедер.