Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Лоуэлл Элизабет - Только ты Только ты

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Только ты - Лоуэлл Элизабет - Страница 13


13
Изменить размер шрифта:

На солнечный луг выпорхнула птица, подала своим сородичам громкий сигнал о чем-то и снова скрылась в лесу. После этого воцарилась полная тишина.

Ева не стала дожидаться знака Рено, чтобы уйти в укрытие. После того как птица скрылась, она увела Белоногого поглубже под сень деревьев и замерла. Затаив дыхание и не двигаясь, она наблюдала сквозь ветки осин и елочек за лугом.

На луговину осторожно вышел одинокий жеребец-мустанг. На его теле виднелись еще не зажившие следы полученных в битве ран. Он нагнул морду к ручью и стал пить, поминутно поднимая голову и принюхиваясь к запахам, которые приносили порывы легкого ветра. Несмотря на раны, жеребец выглядел крепким и мощным, едва входящим в пору зрелости.

Зачарованная красотой молодого мустанга, Ева слегка подалась вперед в седле. Легкое поскрипывание кожи, казалось, не могло распространиться дальше ушей Белоногого, однако жеребец все же почувствовал ее присутствие.

Наконец мустанг напился, осмотрелся вокруг и медленно пошел прочь от ручья. Вскоре он стал щипать траву. Но его бдительность нисколько не притупилась. Почти ежеминутно он поднимал голову, принюхиваясь к ветру, чтобы определить приближение возможного врага. В табуне это было бы излишним, там есть другие уши, другие глаза, другие лошади, которые следят за запахами. Но этот жеребец был одиноким.

Еве пришло в голову, что Рено напоминал этого мустанга постоянной готовностью к бою, осторожностью, недоверием ко всему, одиночеством.

Ева услышала позади себя движение. Она повернулась в седле и увидела, что к ней через заросли бесшумным шагом приближается чалая.

Легкий порыв ветра вызвал шелестящий вздох у стройных молодых елочек. Белоногий беспокойно пошевелился, когда ветер донес до него запах мустанга. Ева молча потрепала мерина по шее, чтобы как-то успокоить.

– А где вьючные лошади? – негромко спросила Ева, когда подъехал Рено.

– Я оставил их на привязи на тропе. Они поднимут шум, если кто-нибудь попробует подобраться к нам с той стороны.

Рено поднялся в стременах и посмотрел в сторону луга. Затем снова уселся в седло.

– Нет кобыл, – сказал он тихо. Его губы растянулись в легкой улыбке. – Судя по его виду, этот молодой жеребец получил первый урок, связанный с женщинами.

Ева вопросительно посмотрела на Рено.

– Когда нужно выбрать между старым жеребцом, который знает, где найти пищу, и молодым, который сходит с ума по женщине и не знает ничего, – растягивая слова, произнес Рено, – женщина всегда выберет старого жеребца и полный комфорт.

– Женщина, доверившаяся обещаниям первого попавшегося молодого жеребца, у которого на уме только секс, не переживет и одной зимы.

– Ты говоришь как истинная женщина.

– Естественно, – сухо ответила Ева.

Рено неожиданно улыбнулся.

– Ты права.

Ева взглянула на жеребца, затем снова на Рено, вспоминая, что он сказал, когда забрал у нее золотое кольцо с изумрудами.

– Кто она была? – поинтересовалась Ева.

Рено поднял черную бровь в немом вопросе.

– Женщина, которая предпочла твоей любви комфорт и обеспеченность, – пояснила Ева.

Щетина на лице, выросшая за несколько дней пути, не смогла скрыть желваки, которые задвигались на скулах Рено.

– Почему ты считаешь, что была только одна женщина?

– Ты не похож на человека, которого нужно учить дважды.

Уголки рта у Рено приподнялись.

– В этом ты права.

Ева молча ждала, но в ее внимательных золотых глазах светилась сотня вопросов.

Перемена в голосе Рено была просто поразительной. В его тоне не было ни ненависти, ни любви – одно лишь холодное презрение.

– Что она тебе сделала?

Он пожал плечами.

– То же самое, что большинство женщин делает с мужчинами.

– Что же именно?

– Ты должна это знать, gata.

– Потому что я женщина?

– Потому что ты чертовски здорово умеешь дразнить… как и все женщины, которые распаляют мужчину, чтоб он сначала наобещал, а потом сделал почти все, что им нужно.

Рено прищурился и добавил:

– Почти все, но не совсем.

– Что же ты не сделал? Ты не полюбил ее?

Он не без горечи засмеялся.

– В том-то и суть, что это было единственное, что я сделал.

– Ты все еще любишь ее, – сказала Ева.

Ее слова прозвучали как обвинение.

– Зря ты так думаешь, – ответил Рено, искоса взглянув на нее.

– Почему?

– Ты всегда такая настырная?

– Любопытная, – быстро поправила его Ева. – Я ведь кошка, ты помнишь это?

– Это точно.

Рено снова поднялся в стременах, чтобы оглядеть окрестности. Никем не потревоженный, мустанг жадно щипал траву. Птицы спокойно расхаживали по заросшей травой луговине и перепрыгивали с ветки на ветку. В той стороне, где на границе леса и луга паслись на привязи вьючные лошади, не было заметно никакого движения.

Рено натянул повод, готовый возобновить путь к дому Калеба и Виллоу, что находился в горах Сан-Хуана.

– Рено, а чего она хотела от тебя? Чтобы ты убил кого-нибудь?

Он невесело улыбнулся.

– Это только ты можешь хотеть такого.

– Кого же я хотела бы убить?

– Меня.

– Что? – воскликнула Ева. – В этом-то нет никакого смысла!

Рено что-то пробормотал про себя и посмотрел через плечо на девушку, чьи золотые глаза, нежная грудь и пахнущие сиренью волосы преследовали его.

– Саванна Мари хотела жить в Западной Виргинии, где наши семьи до войны обладали фермами, – сказал Рено скороговоркой. – Но я знаю настоящий Запад. Я видел места, где не ступала нога человека, пил из ручьев, чистых, как божья улыбка, проходил через перевалы, у которых еще нет имени… Я держал на ладони каплю росы, горевшую в первых солнечных лучах.

Ева завороженно смотрела на Рено, удивляясь его волнению, его низкому и в то же время звучному голосу, когда он говорил об этой стране.

– Когда я первый раз расстался с Саванной Мари, – продолжал Рено, – я так соскучился по ней, что чуть не загнал двух лошадей на пути к ее дому.

Он замолчал.

– Она не ждала тебя? – предположила Ева.

– Нет, она ждала, – медленно произнес Рено, но в его голосе не было тепла. – В то время я еще оставался наиболее привлекательной партией на сто миль вокруг. Она выбежала мне навстречу со слезами счастья на глазах.

– И что же затем случилось?

Он пожал плечами.

– Как обычно. Ее семья устроила вечер, мы вышли прогуляться в сад, и она позволила мне вполне достаточно, чтобы я обезумел.

Рука Евы натянула повод. Презрение в голосе Рено было как удар кнута.

– Затем она спросила, готов ли я создать домашний очаг и выращивать лошадей на участке, который выделил ей отец вдоль Каменного ручья. Я умолял ее выйти за меня замуж и отправиться на Запад, на более просторные и богатые земли, чем те, что находятся вдоль Каменного ручья.

– И она отказалась, – тихо подсказала Ева.

– Ну, не сразу, – с расстановкой ответил Рено. – Сперва она стала нашептывать мне, как весело будет жить у Каменного ручья. И что мне нужно только сказать «да», как она согласится на все, чего я захочу от нее… Черт побери, ведь она согласилась бы на все…

Рено покачал головой.

– Господи, должен быть закон, запрещающий мальчишкам влюбляться… Но как она ни соблазняла меня, – продолжал Рено, – у меня хватило ума не давать обещаний, которые я мог бы выполнить, лишь сломав самого себя. Я уезжал и вновь возвращался с надеждой, уезжал на более долгий срок, а Саванна все ждала…

Рено снял шляпу, провел длинными пальцами по волосам и энергичным движением вновь водрузил ее на голову.

– Пока однажды я не обнаружил по приезде, что она уже три месяца как замужем и четыре месяца беременна и что ее избранник вдвое старше меня.

Ева невольно ахнула, потрясенная последними словами. Рено повернулся к ней и как-то необычно улыбнулся.

– Я тоже был потрясен, – сказал он задумчиво. – Я был ошеломлен, не мог взять в толк, как это старикан Мэрфи умудрился залезть Саванне под юбку за считанные месяцы, в то время как я ухаживал за ней не один год. Я спросил ее об этом.