За далью волн - Асприн Роберт Линн - Страница 38

«Предупредил? Марк поджал губы, гадая о том, что же случилось. Но что бы ни случилось, видимо, именно из-за этого Марк появился в этом мире не на борту галеры, а в бурном море.

— Никому ни словечка, — пообещал Марк. Взгляд его был прикован к глазам короля. Он не смог бы не исполнить его приказа — скорее бы он себе кое-что отрезал.

— Заклинаю тебя, — произнес Длинноволосый король, — во имя Сына Вдовы.

Бланделл был настолько загипнотизировано глядел на Меровия, что не сразу обратил внимание на масонский пароль.

— Сына Вдовы, — автоматически повторил он. Меровий взял дрожащую руку Марка, коротко пожал. Ощутив знакомое прикосновение, Марк ответил на него.

— Мы встречаемся на ступени, — проговорил Меровий.

— И р-растаемся в квадрате, — прошептал Бланделл.

— Иди и не страшись долее. — Меровий взял Марка за плечи, развернул и подтолкнул, дав знак вернуться к остальным.

Марк поскользнулся на выросшем из земли корне, ударился головой о нависший над тропой сук, и тут же оказался посреди безмолвно готовящихся к выступлению воинов. Все суетились, готовили оружие, доспехи. Все, кроме Куты. Этот вперил в Марка испытующий взгляд, как только юноша появился из-за деревьев.

Кута улыбнулся — открыто, обезоруживающе. Марк с любопытством смотрел на сакса. «В чем же тебя подозревают, дружище? Что ты натворил, чтобы вызвать такие подозрения?» У Марка было неприятное чувство: как вдруг подумалось, что почвой для подозрения могла стать всего лишь национальность Куты. Та самая национальность, к какой принадлежал и Марк Бланделл в своей реальной жизни.

— Что ж, — пробормотал он себе под нос. — Поговорить-то я с ним могу, этого мне не запретили. Но ни слова о…

Глава 24

— Стыд вам и позор! — сымпровизировал Питер. — Кто проявил непочтение к воплощению… «Как его зовут-то, елки-палки?»… — Аттиса! Вы будете наказаны за это святотатство! — Он выразительно взмахнул рукой, и повелел Анлодде подняться. Та живо вскочила. — За эту ересь!

Анлодда как зачарованная смотрела на него. Золотистые пряди упали ей на лицо, а она и не замечала этого. Казалось, она не дышит.

— Святотатство, — повторил Питер и устремил взгляд на Корса Канта, надеясь, что юноша сообразит, как быть, и убежит. «Как только он очутился здесь именно в это время? И что, проклятие, случилось? Куда подевалась его одежда?» Корс Кант только закашлялся.

Питер затаил дыхание. Тут с Анлодды словно чары спали. Питер заметил, что она натянута, как струна, и готова в следующий миг закрыть собой юношу.

Но тут дар речи вернулся к Корсу Канту.

— На.., на колени! Лицемеры! Еретики! Анлодда постучала пальцем по виску и указала на жрецов, которые уже и так валялись на полу ничком, закрыв головы руками. Она тоже начала играть роль.

— Аттис, — заявила она осуждающе и гневно, — недоволен вами. — Она быстро вошла в образ. — Он очень вами не доволен! Он гневается на вас! Вы начнете клясться, что все вы — христиане или мытари. Но нет, вы целыми днями только и делаете, что сидите на своих жирных задницах да обжираетесь! Никчемные людишки! Отвечайте, кто из вас принес последнюю жертву?

«Чего она добивается? Кто такой Аттис, и что за последняя жертва? И зачем ей это надо?» Двое жрецов подняли руки.

— Бог Аттис, я!

— Я первый!

— Не правда, я!

— Нет! Я помогал тебе, ибо тебе не хватило храбрости! «Олли и Стэн», — решил Питер для удобства.

— Следуйте за нами, — распорядилась Анлодда. — Те двое из вас, что подняли руки — следуйте за нами, дабы все знали, что с нами мальчик-бог Аттис, а мы — избранные его. Идемте же.

Последние слова она произнесла медленно, тягуче, и запрокинула голову назад.

Занимался рассвет. Питер поспешно, чтобы не дать Корсу Канту совершить еще какой-нибудь непростительной ошибки, проговорил:

— Желает ли бог Аттис обойти город, как он сказал прежде, и обозреть свои владения?

Корс Кант обескураженно глянул на Питера, но на всякий случай кивнул.

— О да, это велико… Великолепный бог Аттис желает обозреть свои владения. Вы же, что останутся здесь, — величественно проговорил юноша, — знайте, что и вас благословляет священное прикосновение возлюбленного сына Иштар. Бард величественно протянул руку. — Ощутите же, как моя священная сила вливается в ваши тела, как вас озаряет сияние…

— Прошу прощения, о великий Аттис, — вмешалась Анлодда. — Не смею тебя торопить, но, быть может, мы все же тронемся в путь, пока сегодняшний день не сменился завтрашним?

— О да! — согласился Корс Кант, опомнившись. — Идите же вперед, ведите нас, и повинуйтесь мне!

«О Боже! Этот парень собрался выйти на улицу не иначе как в „новом платье короля“!

— Быть может, бог Аттис.., не откажется от плаща? — поторопился предложить Питер. — А то как бы.., нечестивцы не ослепли при виде твоей божественной наготы!

Тут Корс Кант словно впервые заметил, что в храме жутко холодно, и поежился.

— О да, мне бы не хотелось, чтобы они ослепли. Жрец с готовностью снял с себя белую с золотом накидку и с поклоном поднес ее юноше. Корс Кант завернулся в накидку. У Питера стало легче на душе.

«Господи, до чего же мы, мужики, отвратительно выглядим в голом виде. И как только женщины на нас смотреть могут?» — На улицу, к городской стене! — произнес Корс Кант тоном, не допускающим возражений. — Пусть все увидят и познают истину: Аттис восстал из мертвых тридневен!

Жрецы издали радостные возгласы. «Олли» отпер дверь и первым пошел по витой лестнице. Наконец лестница вывела процессию на перекидной мостик, что вел к подмостям вдоль городской стены. Анлодда, Питер и Корс Кант последовали за жрецом, второй замкнул шествие.

Со стены открывался прекрасный вид на город. Полыхали пожары, на глазах рушились здания. Анлодда отвернулась от жуткого зрелища, уставилась в спину Корса Канта.

Гавань лежала на западе. Корс Кант вел их именно в ту сторону. Земля вдоль стены шла подъемами и уступами, она казалась волной, подернутой зеленовато-коричневыми водорослями. Но сама стена, выстроенная римлянами, шла ровно, не поднимаясь выше пятнадцати футов над землей. Прыгать с такой высоты было рискованно, но все же была надежда костей не переломать. Питер сосредоточил свое внимание на поисках места, откуда можно было бы спрыгнуть, а также стал обшаривать взглядом окрестности в поисках Кея, Бедивира и людей Горманта.

Глава 25

Для Марка Бланделла, сидевшего под деревом и занимавшегося зануднейшими делами — перетягиванием тетивы на луках и заточкой лезвий боевых топоров, время тянулось бесконечно. Не слишком уверенный в том, что сумеет надзирать за этой работой, он не придумал ничего лучше, как заняться ею самолично.

Из засады город был виден как на ладони. Воины то и дело поглядывали в сторону Харлека в ожидании хоть какого-нибудь знака, сказавшего бы о том, что Ланселоту и его товарищам удалось раздразнить ютов, а быть может, даже освободить принца Горманта.

«Кто была эта рыжеволосая женщина? — гадал Марк. — а не Селли ли?» Возможно, цвет волос был всего лишь совпадением, ведь при этом друг к другу притягивались сходственные характеры, типы мышления. Н все же… Единственная женщина в составе отряда. «А как насчет того, что одна горячая голова могла притянуться к другой?» Меровий смотрел на город. Казалось, он почти не дышит. Быть может, он мог видеть сквозь крепостной вал, сквозь дымящиеся руины. А Марк не видел ровным счетом ничего.

Вдруг кто-то тихо тронул Марка за локоть. Это оказался Куга.

— Как он? — спросил сакс и указал на топор, который лежал на коленях у Марка. К его заточке Бланделл пока не приступал.

— О! Прости! Так это твой?

Куга кивнул, и Марк заработал точильным камнем.

— Тебе сказали тоже?

— Сказали?

— Нас предали. Так они думают. — Кута понизил голос и прошептал. — Я предавал, так они думают. А почему? Потому что сакс я, а саксов они не любят!