Соблазнительница - Лоуренс Стефани - Страница 16

К этому он уже был подготовлен — здесь-то он и провел свою оборонительную линию. Эта женщина станет его женой; ничто — никакое искушение — не в состоянии заставить его забыть об этом.

Однако опыт опытом, но рассудок взывал к осторожности. В этой сфере он был не более опытен, чем она, и его потери могут оказаться значительнее.

Жадно отвечая на его поцелуи, Амелия не думала о победах или потерях; она требовала поцелуя просто потому, что это было наслаждение и ей хотелось вновь испытать его. Кружащий голову восторг, вызванный поцелуем, от которого все ее тело с головы до пят охватил огонь.

Второй поцелуй вполне соответствовал ее ожиданиям. Люк, кажется, смирился с тем, что она так близко. И она затрепетала, ощущая, как его крепкие мышцы прижимаются к ее груди и бедрам, как его руки обнимают ее плечи и спину. Ей страшно хотелось прижаться к нему как можно сильнее.

Он даже и не попытался ограничиться легким касанием, чего она опасалась. Было ясно, что он наслаждается их ласками, и наслаждается ничуть не меньше, чем она.

Что же дальше? Эта мысль всплыла у нее в голове, и она ухватилась за нее. У нее перехватило дыхание, и она поцеловала его со страстной пылкостью, чтобы не дать ему опомниться, чтобы прижаться к нему теснее, припасть к нему, расплющив свои груди о его торс.

И эта близость высвободила так долго подавляемую жажду, которая нарастала в ее груди; она слегка пошевелилась, чтобы усилить эти ощущения. Его объятия стали крепче. Он поцеловал ее еще раз — с большим огнем, с обещанием страсти. Она изумилась, почувствовав, что его руки отпустили ее, скользнули… И вдруг она поняла, чего жаждет, чего ждет от него.

Он провел ладонями вверх по ее телу от бедер к талии, потом выше, скользнув по бокам…

Там они и замерли.

И изменили направление.

Не успела она опомниться, как он овладел ее губами, потом оторвался от нее и поднял голову. Она отклонилась назад, выгнув спину, руки его лежали у нее на талии, не давая упасть.

Он посмотрел в ее синие затуманенные глаза, вгляделся в них, поднял бровь — как всегда, чуточку надменно.

— Достаточно?

Она с трудом переводила дыхание, голова у нее кружилась, пульс бешено стучал. И все-таки она сумела по выражению его лица понять все — его непроницаемость была ей не внове. Изогнув уголки рта, она дерзко провела пальцем по его щеке и отступила.

— Пока да.

С этими словами она повернулась к двери.

— Если вы не возражаете, нам лучше вернуться к гостям.

Люк не возражал, но тело его подчинилось не сразу. Он успокоился и приободрился: решив придерживаться наилучшей тактики — тактики, которую она явно собиралась изменить вместе с ним, — он победил, победил, несмотря на одолевавший его соблазн.

Люк вытащил из кармана ключ, отпер дверь и распахнул ее.

С высоко поднятой головой, с довольной улыбкой его искусительница проплыла мимо него; он окинул взглядом ее стройную фигуру и двинулся следом, приказав себе послать к Селестине узнать, может ли она сшить платье, подобное этому. В конце концов, семейная жизнь длится долго, и прожить ее с удовольствием — вполне разумное желание.

В глубине сада, у самой реки, молодая леди кралась между деревьями. Дойдя до высокой, выложенной из камня береговой стены, она двинулась вдоль нее в угол сада.

Там, под большим деревом, ее ждал джентльмен, казавшийся сгустком тени в ночном мраке. Когда молодая леди подошла к нему, он обернулся:

— Ну как? Достали?

— Да. — Голос незнакомки звучал еле слышно; она прижала к себе ридикюль, который был сейчас больше обычного, и открыла его. — Мне удалось достать обе вещицы.

Предметы, извлеченные ею на свет, блеснули, когда она передала их джентльмену.

— Вы пошлете все, что сможете получить за них, Эдварду, да?

Джентльмен ничего не ответил. Он повертел предметы в руках, поднял сначала один — затейливо украшенную чернильницу, потом другой — хрустальный флакон с позолотой — к слабому свету, проникавшему сквозь листву деревьев.

— За них дадут немного, ему нужно больше.

— Больше? — Опустив ридикюль, молодая леди посмотрела на джентльмена. — Но… Эдвард говорил только об этих двух вещах…

— Наверное. Но бедняга Эдвард… — Джентльмен сунул обе вещицы в просторные карманы своего дорожного фрака и вздохнул. — Он старается не терять присутствия духа, но, я уверен, вы себе не представляете, чего ему это стоит. Изгнанный из семьи, живущий в трущобах в чужой стране, вынужденный голодать, всеми забытый, не имея ни одного друга на свете…

— О нет! Конечно, нет! Представить невозможно… Я уверена… — Девушка замолчала и выжидающе смотрела на джентльмена.

— Я делаю все, что могу, но я не вращаюсь в ваших кругах. — Он посмотрел сквозь темный сад туда, где светились волшебные фонарики, и дальше, где на террасе танцевала и смеялась элегантная толпа.

Незнакомка заговорила снова:

— Если бы я могла помочь чем-то еще… Но я уже отдала все свои деньги. А в доме у Эшфордов не так уж много лежащих на виду вещей, принадлежавших лично Эдварду.

Некоторое время джентльмен молчал, устремив взгляд на танцующих, потом повернулся к молодой леди.

— Если вы действительно хотите помочь — а я уверен, что Эдвард будет вечно вам благодарен, — то найдется много вещиц вроде этих, которые могли бы помочь ему и которых, — он указал движением головы на толпу в отдалении, — скорее всего никогда не хватятся.

— Ах, но я не могу… — Молодая леди в ужасе взглянула на него.

Джентльмен пожал плечами:

— Если дело обстоит так, тогда я скажу Эдварду, что ему никогда не удастся стать тем, кем он был раньше. Он вынужден жить в лачуге с крысами в то время, как у его семьи и друзей полно денег, но на них он может не рассчитывать. Ему лучше отказаться от всяких надежд…

— Нет! Подождите. — Помолчав, незнакомка вздохнула, и он понял, что победил. — Я попробую. Если я увижу какие-нибудь мелкие вещи, которые могут пригодиться…

— Вы возьмете их и принесете мне. — Джентльмен взгля нул на дом. — Вы сообщите мне о месте встречи.

Он повернулся, чтобы уйти, но леди удержала его за рукав.

— Вы пошлете деньги Эдварду немедленно и скажете ему, что я хочу помочь?

Джентльмен внимательно всмотрелся в ее серьезное лицо и кивнул:

— Уверен, это будет для него большим утешением.

Поклонившись, он повернулся и быстро исчез среди деревьев. Молодая леди вздохнула, посмотрела на отдаленную террасу, потом приподняла подол платья и направилась к дому.

— Прошу прощения, мэм, но пришли лорд Калвертон, барышни Эшфорд и барышня Фоллиот.

Луиза подняла голову. Амелия прищурилась. Они расположились по-домашнему в утренней гостиной в задней части дома. Луиза читала книгу, Амелия в шезлонге просматривала последний номер «Ассамблеи».

Луиза, уютно устроившаяся в кресле, пожала плечами.

— Проводите их сюда, Колторп. — Дворецкий поклонился и вышел, а Луиза улыбнулась дочери: — Это Эшфорды, и мы можем принять их по-свойски.

Амелия кивнула с рассеянным видом, устремив взгляд на дверь. Люк говорил, что придет сегодня утром. Когда они вернулись в зал, он оставался рядом с ней, незаметно, но явно, до конца вечера. Эшфорды подвезли ее прямо к дверям родительского дома. Люк поднялся с ней по ступенькам крыльца, поклонился со своим обычным скучающим томным видом и не сказал ни слова о будущей встрече.

Дверь отворилась. Веселые Эмили, Энн и Фиона вошли в гостиную. Амелия закрыла журнал и отложила в сторону. Неторопливо вошел Люк, как всегда мрачный и опасно красивый в безупречном темно-синем фраке. Девушки вежливо поздоровались; Амелия попыталась встретиться взглядом с Люком, но, окинув ее беглым взглядом с порога, он больше на нее не смотрел.

Он склонился над рукой ее матери с безупречной любезностью. Луиза указала ему на кресло, однако он, неверно истолковав ее жест, — намеренно, как была уверена Амелия, — отвесил ей поклон и произнес: