Казахские народные сказки - Автор неизвестен - Страница 46

После долгих колебаний Козы-Корпеш согласился наконец на предложение Баян-Слу и удалился на Шок-Терек, а Баян, объявив об отъезде жениха, отдала распоряжение о перекочевке и велела собирать и тюковать свое имущество. Предположение ее, видимо, оправдывалось: раздоры прекратились, сторонники Кодар-Кула, рассорившись с Баян, отказались следовать за ней и порешили остаться на прежнем месте; сам же Кодар-Кул заявил, что уедет к своим калмыкам и останется там навсегда. Одна только старая тетка Баян-Слу не поверила племяннице и подозревала, что Козы-Корпеш где-нибудь скрывается поблизости.

День и ночь она стерегла Баян, ложилась спать в одной с ней юрте и все наблюдала, не получит ли Баян-Слу каких-либо вестей от своего жениха. И заметила тетка, что каждый день, на утренней заре, Баян тихо поднималась с постели, раздвигала войлоки юрты, и в отверстие влетал скворец, садился девушке на плечо и как будто бы что-то шептал ей на ухо.

«Это вестник от Козы-Корпеша», — подумала старая женщина и решила поймать скворца и узнать от него правду. И вот, за день до предполагаемого выступления в путь на новое место, старуха поднялась утром раньше Баян, подошла к замеченному месту, раздвинула войлок и подставила к отверстию свой рукав. Не ожидая западни, скворец влетел в рукав, а старуха, захватив его, тотчас же удалилась к себе. Там она стала допытываться у птички, где скрывается Козы-Корпеш, но скворец молчал; тогда злая старуха стала пытать его, вырывая у живого перья, и теребила до тех пор, пока не оголила спинку и крылья, стараясь при. этом ухватить и кожу. Скворец, несмотря на муки, все молчал и не хотел отвечать на ее вопросы. Наконец скворец не выдержал, сказал только: «Шок-Терек», — и умер.

Чтобы скрыть следы преступления, старая тетка Баян зажарила скворца и съела его, а потом, призвав Кодар-Кула, рассказала ему обо всем. После некоторого размышления оба союзника решили, что Козы-Корпеш должен, по-видимому, скрываться в урочище Шок-Терек, а потому Кодар должен был тотчас же отправиться на это место и постараться захватить Козы-Корпеша внезапно.

В то же утро Кодар-Кул, пригласив бывших с ним в союзе родственников Баян, поехал в Шок-Терек. День был жаркий, и Козы-Корпеш, в ожидании вестника от невесты, беспечно заснул в тени тополя.

Заслышав приближавшийся топот, Козы-Корпеш проснулся и с недоумением увидел толпу ехавших к нему всадников, между которыми признал Кодар-Кула.

Вскочив на ноги, Козы-Корпеш схватил лук и стрелы и приготовился защищаться, но один из родственников крикнул ему, что Кодар-Кул приехал помириться и проститься, так как намерен откочевать в свои края, за хребет Алатау.

— Если Кодар уезжает, то не может быть и речи о какой-либо вражде между нами, — сказал Козы-Корпеш, — я не помню зла и готов считать Кодара своим другом.

С этими словами Козы-Корпеш положил на землю лук и стрелы и пошел навстречу прибывшим. Но в это время Кодар-Кул, скрываясь за спиною всадников, незаметно натянул свой лук и пустил напитанную ядом стрелу, которая до половины впилась в грудь Козы-Корпеша. Он упал, обливаясь кровью.

В тот же день Баян, напрасно прождав скворца и томимая безотчетной тоской, собрала подруг своих и под предлогом осмотра места для новой стоянки выехала с ними на Шок-Терек навестить жениха. Но, не проехав и половины пути до Шок-Терека, девушка встретила группу всадников, впереди которой ехал на вороном коне Кодар-Кул, что-то высоко подняв на пике. Поравнявшись с Баян-Слу, Кодар, быстро встряхнув, опустил пику, и голова Козы-Корпеша упала на пыльную дорогу к ногам коня, на котором ехала Баян. Ни слова не вымолвив, Кодар поехал дальше.

С воплем упала Баян-Слу на землю и долго лежала так над головой возлюбленного; потом она встала и, приказав подругам возвратиться домой, отправилась одна в Шок-Терек, чтобы умереть там же, где кончил жизнь милый жених. Найдя тело его, она вынула из груди его стрелу, приложила к плечам отрезанную голову и, склонясь у трупа, стала, рыдая, молиться и просить бога оживить ее жениха хотя бы на короткое время, чтобы проститься с ним. Долго так молилась она, не поднимая лица от дорогого трупа, и вдруг почудилось ей, кто-то стоит перед ней. Подняв глаза, она увидела незнакомого старика.

— О чем так горько плачешь, красавица? — ласково спросил старик.

— Ах, как мне не плакать, ата: я потеряла любимого жениха, убит он вероломной рукой, и вот, в отчаянии, что не успела даже проститься с ним, я прошу у бога милости подарить мне снова жизнь его хотя бы на три дня.

— Мало просишь, красавица, проси три года.

— Не нужно мне трех лет, я хочу умереть вместе с ним.

— Ну, проси хотя три месяца.

— Не нужно трех месяцев, довольно мне и трех дней.

— Ну, пусть будет по-твоему, — сказал старик и в ту же минуту исчез, а Баян, радостная и умиленная, увидела вдруг, как голова Козы-Корнета приросла к плечам, глаза открылись… Он вздохнул, приподнялся и сел.

Три дня и три ночи прожили неразлучно жених с невестой. Козы-Корпеш рассказал ей о вероломстве Кодара и взял слово с Баян-Слу отомстить за его смерть. Баян поклялась исполнить его желание и, совершив месть, умереть и лечь в одну могилу со своим женихом. В конце третьего дня Козы-Корпеш, почуяв близость смерти, крепко обнял свою подругу и скончался в ее объятиях.

После смерти Козы-Корпеша Баян-Слу возвратилась домой и, собрав всю родню и весь народ, объявила, что жених ее умер, что никаким ссорам и распрям теперь нет места, и что она готова выйти немедленно замуж за Кодар-Кула, только просит дать ей время похоронить Козы-Корпеша и справить по нему поминки. Обрадованный Кодар-Кул теперь опять был готов на все, что потребует от него Баян, Поэтому он согласился не только снова принять на себя все управление хозяйством ее, но и заняться устройством похорон и поминок.

Баян-Слу приказала ему приготовить для поминального обеда «сорок верблюдиц без верблюжат, сорок кобыл без жеребят, сорок коров без телят и сорок овец без ягнят» и пригнать этот скот к назначенному для похорон месту, близ реки Аягуз, и туда же пригласить на поминки весь народ. По пути к Аягузу Кодар должен остановиться у колодца в степи и ожидать там приезда Баян с телом Козы-Корпеша.

Сама Баян-Слу тем временем в сопровождении женщин, девушек и огромной толпы народа отправилась в Шок-Терек, где тело умершего Козы-Корпеша обрядили для похорон, завернув его в тонкие кошмы и дорогие ковры так, чтобы труп мог несколько дней лежать под открытым небом, пока готовится могила. Затем, навьючив тело на верблюда, весь похоронный поезд двинулся к месту погребения.

По приезде к колодцу, где дожидался Кодар-Кул, Баян-Слу притворилась больной и объявила, что не может следовать дальше до выздоровления, а выздоровление она получит только тогда, когда кто-либо из молодых джигитов решится спуститься в глубокий колодец и достать для нее воды своей шапкой, а так как колодец был очень глубок, то вместо веревки спускающийся должен был воспользоваться косой Баян-Слу. Наставленная шелком коса была так длинна, что доставала до самого дна колодца.

— Кто спустится, за того мне суждено выйти замуж, — прибавила в заключение Баян, очевидно, желая поручить это дело Кодар-Кулу.

Не задумываясь ни минуты, Кодар-Кул вызвался исполнить желание красавицы и, ухватившись за ее косу, стал спускаться в колодец. Но, едва лишь он коснулся дна, Баян ударом ножа обрезала свою косу, и Кодар-Кул упал на дно. Принимая все это за шутку, Кодар, набрав воды, стал кричать, чтобы его подняли, и, обращаясь к Баян, которая, склонившись, смотрела на него, сказал с улыбкой:

— Твоя шутка очень бы мне понравилась, но только не в таком тесном месте, здесь темно и холодно.

— Эта шутка, — ответила Баян, — похожа на ту, которую ты сыграл с моим женихом. Сиди же теперь здесь и моли бога, чтобы смерть пришла за тобой поскорее.

С этими словами Баян-Слу отошла от колодца и приказала закидать отверстие лесом, а сверху навалить камни и насыпать могильный курган.