Высшая ценность - Лоскутов Александр Александрович - Страница 55

Еще один выстрел. И почти сразу же — короткий треск автоматной очереди. Стреляли внутри здания.

Как весело…

— Ты уверен, — Хмырь вздрогнул, когда вслед за очередным хлопком выстрела до нас донесся чей-то вопль, — ты уверен, что хочешь туда зайти?

— Да, — я кивнул. Мне было все равно, что там творится. Я собирался вытащить Ирину. И я это сделаю.

— Ты псих, — выдохнул Хмырь. — Ты псих, Алексей. И я — тоже… Пошли!

Пинком распахнув дверь черного хода, я влетел внутрь. Пистолет в моей руке искал цели. Я был готов стрелять. Неважно в кого: в инквизиторов или в их таинственных врагов. Я был готов стрелять.

Но никого не было. Зал оказался пустым. Не то чтобы я об этом сожалел, но все же было как-то странно: столько шума и… никого.

Где-то сравнительно недалеко — может быть, в соседнем коридоре — грохотнул выстрел. За ним почти сразу — второй… Мне показалось, или он действительно был ближе?

— Идем, — шепнул Хмырь.

— Куда?

— Направо — там должна быть лестница. Потом вниз.

— Откуда ты знаешь?

— Неважно… Я здесь когда-то был. Давно. Лестница действительно была. Мы спустились вниз: я первый с пистолетом наготове, Хмырь — следом за мной.

У подножия лестницы лежал труп. На этот раз не в инквизиторской хламиде, а в обычной одежде. Брюки, свитер, туфли — все самое обычное. На городских улицах этот человек не выделялся бы ничем. Только вот теперь в его откинутой руке был зажат короткий тупорылый револьвер. А на груди красовалось темное пятно. Кровь пропитывала одежду. Темными каплями скатывалась на отмытый до блеска пол.

На этот раз щупать пульс я не стал. С первого взгляда было видно, что бедолага мертв.

Понять бы еще, кто его застрелил. И что он тут делал…

— Как ты думаешь, сколько их здесь? — спросил я, рассматривая застывшее в предсмертной судороге лицо.

— Кого? Вот этих? Представления не имею. Я поморщился.

— Да нет. Я об инквизиторах. Сколько их здесь может быть?

— Сколько бы ни было, — пожал плечами Хмырь, — через десять-пятнадцать минут будет вчетверо больше. Или ты думаешь, что здесь нет никого, кто бы не нашел время поднять тревогу? Уверен, скоро здесь будет не протолкнуться от чернокрестников вкупе с армейцами из частей внутреннего правопорядка.

— Ну спасибо, — фыркнул я. — Утешил.

— Всегда пожалуйста…

Бросив последний взгляд на оставшееся у лестницы тело, я поспешил следом за уверенно топающим по коридору бывшим инквизитором.

Уверенно.

Слишком уверенно… Правда ли, что он бывал здесь раньше? Если да, то когда и как? В бытность свою верховным инквизитором соседней епархии? Не знал, что высшие чины инквизиции наносят друг другу визиты вежливости. Или он был здесь позднее, уже после изгнания? Но тогда получается, он мне лгал, когда говорил, что инквизиция его ищет за ересь. А если лгал, то могу ли я ему верить?

Могу ли я вообще хоть кому-то верить?

И не ведет ли этот мой друг, с которым я знаком всего-то без году неделя, меня в ловушку?

Впрочем, нет. Это как раз вряд ли. Пусть я и знаю его всего недолго, но за эти несколько дней, что мы знакомы, у Хмыря были гораздо более верные шансы меня сдать. Но ведь не сдал… Одно то, что я давал ему на хранение кинжал, чего стоит. И ведь он его вернул, хотя имел возможность — да какая там возможность, это был его долг как священника, как бывшего инквизитора — передать артефакт чистого зла в руки инквизиции.

Не передал.

И это значит… Значит, что вопрос о том, могу ли я доверять бывшему верховному инквизитору Ивану по кличке Хмырь, с повестки дня снимается.

Но все-таки что-то было не так. Слишком уж много совпадений, слишком много случайностей меня окружало.

А ведь Хмырь сам говорил: «В мире, в котором сосуществуют одновременно тени Рая и отблески Ада, случайностей не бывает».

Кто-то ведет игру.

Вообще-то я знаю кто и даже знаю зачем — мне это достаточно подробно объяснили. Непонятно только, кто именно ведет эту конкретную партию. Но я сомневался, что это Всевышний. Господь так грубо не играет. Да и зачем ему это? Мессия и так целиком и полностью в его власти. Он дает ей силу, Он поведет ее к цели, Он ее погубит. А то, что ее захватили инквизиторы, так они ведь, так сказать, воюют на его стороне и против воли Божьей шага не ступят. По крайней мере, в идеале.

И получается…

Получается беспримерная глупость.

Я забыл о том, где нахожусь. Я не обращал внимания на доносящиеся изредка до моих ушей хлопки выстрелов. Я погрузился в свои мысли и шел по подземному коридору, как по безопасной городской улице. Я забыл про главный принцип желающих остаться в живых чистильщиков: осторожность, осторожность и еще раз осторожность…

Я беспечно обогнал Хмыря, завернул за угол и нос к носу столкнулся с одним из тех таинственных врагов, что так вовремя атаковали цитадель городской инквизиции.

Еще один обычный, внешне ничем не примечательный мужчина в поношенном пиджаке и выглядывающей из-под него несвежей рубашке. Короткоствольный автомат в его руке. И его дуло смотрело мне прямо в глаза.

Я замер на месте, проклиная собственную глупость и понимая, что все — это конец. Если этот тип вздумает нажать на курок — моя голова разлетится, как гнилой арбуз.

Вот только он почему-то не собирался стрелять, а вместо этого просто стоял и ухмылялся. И лишь когда идущий позади Хмырь резко остановился, почти наткнувшись на меня, его ствол дернулся. Но почти тут же дурацкая ухмылка вернулась вновь.

— Я ее нашел, — он обернулся, глупо подставляя нам спину, и махнул рукой вдаль по коридору. — Пятая дверь направо. Там трое чернокрестников, и они закрылись вместе с ней…

Ничего не понимая, я хлопал глазами. А из-за моего плеча столь же неуверенно выглядывал Хмырь.

— Дверь очень мощная — пули не берут, — говоривший с явным огорчением хлопнул по указующему уже стволом вниз автомату. — Железо чуть ли не в палец толщиной… Не знаете, у кого взрывчатка?

Я неуверенно помотал головой.

— Бардак, — отозвался на это жест автоматчик. — Всюду бардак. Не удивлюсь, если ее вообще забыли… Что это вы на меня так смотрите?

— Не можем понять, кто ты такой, — отозвался из-за моего плеча Хмырь.

Теперь пришла очередь недоумевать этому болтуну. Он уставился на меня так, будто увидел две головы на плечах. Мигнул. Перевел взгляд на Хмыря, посмотрел на смотрящий прямо ему в живот ствол пистолета. Еще раз мигнул…

— А… Но как же?.. — В его глазах мелькнула искорка понимания, и автомат начал подниматься вновь.

Не дожидаясь худшего, я шагнул вбок и, перехватив его за руку, рванул автомат в сторону. Короткая очередь простучала, казалось, в самое ухо, и облицованная гранитом стена напротив украсилась тремя бесформенными кляксами. Удар в челюсть, в живот и еще раз в челюсть. Пропущенный тычок локтем под ребра. Подножка. И он падает, успокоенный ударом в висок, а Хмырь отступает, потирая кулак…

— Чуть не вляпались. — Я нагнулся, подбирая отлетевший к стене автомат. — Как младенцы, право… Премся, как на параде.

Хмырь иронично взглянул на меня, будто уточняя, кто из нас двоих младенец на параде, но от комментариев, к счастью, воздержался. Вместо этого он склонился над бессильно привалившимся к стене человеком. Пощупал шею. Закатал рубашку до локтей. Зачем-то оттянул нижнюю губу, будто проверяя зубы.

— Бездушный, — наконец-то с отвращением констатировал он.

— Откуда знаешь?

— Не в первый раз вижу, — отмахнулся Хмырь. — Ты лучше подумай, почему он принял нас за своих? Не догадываешься?

Я догадывался и потому промолчал.

— Ох, Алексей, ты сам не знаешь, куда идешь.

— Моя душа все еще со мной, — буркнул я, сознавая, сколь жалко звучит это оправдание. Но Хмырь не стал спорить.

— Может быть, — вздохнул он. — Может быть… Что он там говорил? Пятая направо?.. Только вроде бы он еще упоминал о металле в палец толщиной. Или нет?..

— Упоминал, — Подтвердил я, останавливаясь перед вросшей в стену стальной плитой. — Конечно же, упоминал.