Красная книга - Юнг Карл Густав - Страница 43

Могущественный упал, он лежит на земле.103

Сила должна стихнуть ради жизни.

Окружность внешней жизни должна быть сделана меньше.

Гораздо больше тайны, одинокие огни, огонь, пещеры, темные широкие леса, редкие человеческие поселения, тихо текущие потоки, тихая вода и летние ночи, маленькие корабли и повозки, и обереги в жилищах редких и ценных. Издалека странники идут по одиноким дорогам, смотря по сторонам.

Шум дней мира становится тихим, и греющий огонь сверкает внутри.

Сидя у огня, тени прежде ушедших мягко стенают и рассказывают о прошлом.

Придите к одинокому огню, вы слепые и покалеченные и услышите два типа правды: слепые будут покалечены и покалеченные ослепнут и все же общий огонь согревает обоих в долгой ночи.

Древний тайный огонь горит между нами, давая редкий свет и обильное тепло.

Первобытный огонь, который покоряет любую нужду, должен гореть снова, так как темнота мира широка и холодна, и нужда велика.

Хорошо защищенный огонь сводит вместе тех, кто издалека и тех, кому холодно, тех, кто друг друга не видел, и не может достичь друг друга и он побеждает страдание и разрушает нужду.

Слова, произнесенные у огня двусмысленны и глубоки, и показывают жизнь правильным образом.

Слепой должен быть покалечен, так что он не зайдет в бездну, и покалеченный должен ослепнуть, так что он не взглянет на вещи выше его досягаемости с томлением и презрением.

Оба могут осознать их глубокую беспомощность, так что они будут уважать святой огонь снова, также как тени сидящие у очага и слова, которые окружают пламя.

Древние называли спасительные слова Логос, выражение святого разума.104 Так много неразумности было в человеке, что он нуждался в сохранении разума. Если кто-то ждет достаточно долго, он видит, как Боги в конце все изменяют в змей и подземных драконов. Это также судьба Логоса: в конце он отравляют нас всех. Со временем мы все отравлены, но, не зная, мы храним того, Могущественного, и вечный скиталец в нас не тронут ядом. Мы распространяем яд и паралич вокруг нас, желая обучать весь мир вокруг нас разуму.

У некоторых есть разум в размышлении, у других в чувствах. Оба — служители Логоса, и оба втайне становятся поклонниками змея.105

Ты можешь поработить себя, заковать себя в кандалы, стегать себя до крови каждый день: ты раздробил себя, но не подавил себя. Именно этим ты помог Могущественному усилить твой паралич, и способствовал его слепоте. Он бы хотел увидеть это в других и наложить это на них, и принудить Логос служить тебе и другим, жадно и тиранично со слепой настойчивостью и свободным упрямством. Дай ему почувствовать вкус Логоса. Он испуган и он уже дрожит, так как он подозревает, что он устарел, и эта маленькая капелька яда Логоса парализует его. Но поскольку он твой прекрасный, самый любимый брат, ты будешь действовать рабски по отношению к нему и ты бы хотел пощадить его, хотя ты никого не щадил из своих собратьев. Ты не пощадил сильных средств, чтобы поразить своих собратьев отравленной стрелой. Парализованная игра есть недостойная добыча. Могущественный охотник, повергающий быка на землю голыми руками, разрывающий льва на куски, поражающий армию Тиамат, стоит ли твой лук цели.106

Если ты живешь как он, который есть ты, он стремительно примчится к тебе, и ты вряд ли пропустишь его. Он положит насильственные руки на тебя и принудит тебя к рабству если ты не будешь помнить о твоем ужасном оружии, которое ты всегда использовал к его услугам против себя. Ты будешь хитер, ужасен и холоден, если заставишь прекрасного и самого любимого пасть. Но ты не должен убивать его, даже если он страдает и его скручивает в непереносимой агонии. Привяжи святого Себастьяна к дереву и медленно и рационально пускай стрелы в его судорожно подергивающуюся плоть.107 Когда ты сделаешь так, напомни себе что каждая стрела которая попадает в него, щадит одного из твоих недоразвитых и увечных братьев. Поэтому выпусти много стрел. Но есть непонимание, которое неискоренимо и случается слишком часто: Люди всегда хотят разрушить прекрасное и наиболее любимое снаружи себя, но никогда внутри себя.

Он, прекрасный и любимый, пришел ко мне с Востока, как раз из того места которое я искал. Восхищенно я глядел на его силу и великолепие и я понял, что он стремился точно к тому, что я покинул, а именно мою темную человеческую толкущуюся толпу униженности. Я распознал слепоту и незнание его стремления, которое работало против моего желания, и я открыл его глаза и покалечил его мощные члены ядовитым укусом. И он лежал плача как ребенок, каким он был, ребенком, a доисторический выросший ребенок которому нужен был человеческий Логос. Итак, он лежал передо мной, беспомощный, мой слепой Бог, который стал полуслепым и парализованным. И сострадание захватило меня, так как это было ясно мне, что я не должен дать умереть ему, который встретил меня на своем подъеме, из места, где ему могло быть хорошо, но которого я не мог достичь. Я владел тем, кого я искал. Восток не мог мне дать ничего кроме него, больного и падшего.

Тебе необходимо пройти только половину пути, он пройдет другую половину. Если ты пойдешь дальше его, ты ослепнешь, если он пойдет дальше тебя, его разобьет паралич. Таким образом, и так как это есть способ Богов, чтобы пойти дальше смертных, они становятся парализованным и беспомощными как дети. Божественность и человечность должны остаться, если человек должен остаться перед Богом и Бог должен остаться перед человеком. Высоко горящее пламя — это середина пути, чей светящийся путь идет между человеческим и божественным.

Божественная доисторическая сила слепа, так как ее лицо стало человечным. Человечное это лицо божества. Если Бог приближается к тебе, то проси чтобы сохранили твою жизнь, так как Бог это любящий ужас. Древние сказали: это ужасно упасть в руки живого Господа.108 Они говорили так, потому что они знали, так как они были все еще ближе к древним лесам, и они стали зелеными как деревья детства, и взошли далеко к Востоку.

Следовательно, они упали в руки живого Бога. Они научились коленопреклоняться и лежать лицом вниз, прося сострадания, и они научились жить в рабском страхе и быть благодарными. Но тот, кто видел его, ужасный и прекрасный, с черными бархатными глазами и длинными ресницами, глаза которого не смотрели, но пристально вглядывались, любя и вселяя страх, тот научился кричать и хныкать так, чтобы он мог достичь, по крайней мере, уха Божества. Только твой страшный крик мог остановить Бога. И потом ты увидишь, что Бог тоже дрожит, так как он стоит лицом к лицу, его наблюдательный взгляд на тебе, и он чувствует неизвестную силу. Бог боится человека.

Если мой Бог покалечен, я должен поддержать его, так как я не могу покинуть любимого. Я чувствую, что он моя судьба, мой брат, кто пребывал и вырос в свете, пока я был в темноте и кормил себя ядом. Хорошо знать такую вещь: если мы окружены ночью, наш брат стоит в полном свете, делая свои великие деяния, разрывая льва и убивая дракона. И он натягивает лук по направлению более далеких целей, пока он не осознает солнце блуждающее высоко в небе и не захочет схватить его. Но когда он обнаружит свою ценную добычу, тогда твоя тяга к свету тоже проснется. Ты сбросишь путы и пойдешь к месту, где поднимается свет. И таким образом вы поспешите навстречу друг другу. Он, веря, что может просто схватить солнце, встретит червя теней. Ты, думая что на Востоке можешь выпить из источника света и схватить рогатого гиганта, перед которым ты падаешь на колени. Его сущность это слепое чрезвычайное томление и буйное желание. Моя сущность видит предел и невозможность талантливости. Он владеет в изобилии тем что мне не хватает. Следовательно, я также не дам ему идти, Богу быку, который однажды поранил бедро Якова и которого я сейчас покалечил.109 Я хотел сделать его силу моей.

Это благоразумно оставить живым жестоко пораженного, так чтобы его сила продолжала поддерживать меня. Мы не теряем ничего кроме божественной силы. Мы говорим, "Да, в самом деле, это так как это должно быть. Это или то должно быть достигнуто." Мы говорим так и стоим так, и смотрим вокруг в смущении, чтобы увидеть случиться ли что-либо. И если что-то случается, мы смотрим на это и говорим: "Да, в самом деле, мы понимаем, это есть то или это, или это похоже на то или это." И таким образом мы говорим и стоим и смотрим вокруг чтобы увидеть случиться ли где-нибудь что-нибудь. Что-то все время происходит, но мы не случаемся, так как Бог наш болен. Мы видели его мертвого с злобным взглядом Базилика на его лице, и мы поняли что он мертв. Мы должны думать как его вылечить. И все же снова я чувствую это достаточно ясно, что моя жизнь будет разбита пополам, если не смогу я вылечить своего Бога. Так как я остался с ним в долгой холодной ночи. [Image 44] / [Image 4$]110