Легенда - Лу Мари - Страница 42

Теперь солдаты выглядят обеспокоенными. Один направляет в меня дуло винтовки. Они сохраняют молчание.

Я повторяю свой трюк снова, дважды изображаю тошноту, а солдаты продолжают на это смотреть. Затем внезапно делаю рвотное движение и выплевываю на землю большое количество слюны. Начинаю заходиться в кашле.

Солдаты переглядываются. Впервые в их глазах появляется неуверенность.

— В чем дело? — рявкает один из них, обращаясь ко мне. Это тот, кто целится в меня из винтовки. Я не отвечаю. Притворяюсь, что пытаюсь сдержать очередной рвотный позыв.

Другой солдат бросает на него взгляд и тихо говорит:

— Может, это чума?

— Чепуха. Врачи его уже проверяли.

Солдат мотает головой:

— Он общался со своими братьями. Младший из них — Пациент Зеро, не так ли? Возможно, врачи что-то упустили.

«Пациент Зеро. Я так и знал». Снова изображаю тошноту, отворачиваясь от солдат, чтобы они решили, что я не хочу привлекать к себе внимание. Симулирую рвотный спазм и снова плюю на пол.

Стража колеблется. Наконец тот, что направляет на меня винтовку, кивает солдату рядом с ним:

— Ладно, не хочу здесь находиться, если у него какой-нибудь странный мутировавший вирус. Позовите медиков. Отведем его в камеру больничного крыла.

Солдат кивает и стучит в дверь. Я слышу, как ее открывают снаружи. Военный в коридоре ждет, пока солдат выйдет из камеры, и быстро запирает за ним дверь.

Солдат с винтовкой подходит ко мне.

— Остальные, держите его на мушке, — говорит он, глядя через плечо на сослуживцев, и достает наручники.

Я притворяюсь, что не замечаю его приближения, симулирую рвотные позывы и кашель.

— Поднимайся. — Солдат хватает меня за руку и резко ставит на ноги. У меня вырывается стон. Нога заживает, но все еще болит.

Солдат освобождает одну мою руку от цепей и тут же застегивает на запястье наручник. Я не сопротивляюсь. Затем он освобождает вторую руку. Собирается надеть наручник на нее.

Внезапно я уворачиваюсь и на долю секунды вырываюсь из хватки солдата. Я свободен. Прежде чем он успевает среагировать, я выхватываю у него из кобуры пистолет и направляю прямо в него. Оставшиеся два солдата все еще держат меня на мушке, но не стреляют. Они не могут сделать этого, не задев первого солдата.

— Прикажи своим ребятам открыть дверь, — говорю я ему.

Солдат тяжело сглатывает. Другие двое не смеют даже моргнуть.

— Откройте дверь! — кричит солдат. Из коридора доносятся шаги, щелкает замок. Солдат скалит зубы. — Там десятки наших людей, — выплевывает он. — У тебя ничего не выйдет.

Я лишь ему подмигиваю.

Едва открывается дверь, хватаю солдата за рубашку и толкаю к стене. Один из его напарников открывает огонь. Я бросаюсь на пол и перекатываюсь. Вокруг меня пляшут искры. Судя по звуку, это резиновые шарики. Я пинаю солдата, и тот падает на спину. Даже такое простое движение заставляет меня стиснуть зубы от боли. «Проклятая нога!» Я вырываюсь из камеры как раз перед тем, как ее собираются снова закрыть.

В мгновение ока оцениваю ситуацию в коридоре. Солдат, заполонивших проход. Потолочную плитку. Поворот направо в конце коридора. Надпись на стене «4-й этаж». Открывший дверь солдат начал действовать. Словно в замедленной съемке я вижу, как он тянет руки к пистолету. Я подпрыгиваю, отталкиваюсь от стены и хватаюсь за верх двери. Боль в ноге отвлекает, и я почти падаю обратно на пол. Звучат выстрелы. Качнувшись, я хватаюсь за скрещенные металлические планки между плитками на потолке. «Камера номер шесть тысяч восемьсот двадцать два. Шестой этаж». Я раскачиваюсь и бью одного из солдат здоровой ногой по голове. Он падает, я скатываюсь на пол вместе с ним. Чувствую, как две резиновые пули угодили ему в плечо. Солдат кричит от боли. Пригнувшись, я бросаюсь по коридору, находя способы увернуться от солдат, пуль и хватающих меня рук.

Я должен найти Джона. Если смогу вытащить его, мы поможем друг другу убежать. Если смогу…

Что-то тяжелое ударяет меня по лицу. Из глаз сыплются искры. Я борюсь с головокружением, но чувствую, как падаю на пол. Пытаюсь снова подняться, несмотря на ослепляющую боль в ноге. Меня опять бьют, и резкая боль заставляет меня выгнуть спину. Должно быть, один из солдат ударил меня прикладом винтовки. Я чувствую, как мои руки и ноги прижимают к полу. Резко выдыхаю и перестаю дышать.

Все происходит так быстро, что я едва помню. Голова нестерпимо кружится, и мне кажется, я вот-вот потеряю сознание.

Сверху доносится знакомый голос. Он принадлежит командиру Джеймсон.

— Какого черта здесь творится?! — кричит она. — Ни один заключенный не смеет устраивать такой погром в мою смену! — Командир что-то бормочет сквозь зубы. — Идиоты!

Ко мне постепенно возвращается зрение. Я осознаю, что все еще пытаюсь вырваться из рук солдат.

Кто-то хватает меня за подбородок. Внезапно я вижу перед собой глаза командира Джеймсон.

— Глупая попытка, — говорит она и смотрит на Томаса, который отдает ей честь. — Томас, отведите его обратно в камеру. И на этот раз назначьте ему квалифицированную охрану. Сегодняшнюю стражу отпустить и уволить из моего патруля.

— Есть, мэм. — Томас снова отдает честь и начинает выкрикивать приказы.

На мне застегивают наручники, которые висели на запястье. Уголком глаза я замечаю еще одного военного в черном, который стоит рядом с Томасом. Это Джун. Мое сердце пропускает удар. Джун смотрит на меня и щурит глаза. В ее руке винтовка, которой она меня ударила.

Я вырываюсь и кричу, а меня тащат назад в камеру. Джун стоит рядом, пока солдаты заковывают меня в цепи. Когда они отходят, она наклоняется ко мне.

— Настоятельно советую тебе больше так не делать, — бросает Джун.

Я лишь молча смотрю на нее. Взгляд Джун лишен эмоций, в нем лишь холодный гнев. У двери улыбается командир Джеймсон. Томас наблюдает за нами с серьезным лицом.

А потом Джун наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Не пытайся, потому что не сможешь один. Я помогу.

Я ожидал чего угодно, но не этих слов. Стараюсь сохранить невозмутимое выражение лица, но сердце на секунду перестает биться. «Помочь? Джун хочет мне помочь?» Ведь она ударила меня в коридоре. Она пытается загнать меня в ловушку? Или говорит серьезно?

Произнеся последнюю фразу, Джун тут же отстраняется. Я притворяюсь разгневанным, словно она прошептала мне какое-то оскорбление. Командир Джеймсон вскидывает подбородок.

— Отлично, агент Айпэрис, — говорит она Джун. Та быстро отдает честь. — Отправляйтесь с Томасом в холл. Встретимся там.

Джун и капитан уходят. Я остаюсь с командиром Джеймсон и новой сменой солдат у двери камеры.

— Мистер Уинг, — произносит командир спустя какое-то время, — какую впечатляющую попытку вы сегодня совершили. Как и говорила агент Айпэрис, вы действительно очень ловкий. Жаль, что такие таланты достались жалкому преступнику, но жизнь несправедлива, так ведь? — Она мне улыбается. — Бедный мальчик, ты действительно верил, что сможешь сбежать из военной цитадели, да? — Последнее командир произносит с налетом изумления в голосе.

Я молча прожигаю ее взглядом.

Командир Джеймсон подходит ко мне. Садится на корточки, положив локоть на колено.

— Давай я расскажу тебе коротенькую историю, — говорит она. — Несколько лет назад мы поймали молодого изменника по имени Аллен, который был очень похож на тебя. Отважный и дерзкий, глупый и непокорный, причиняющий столько же неудобств. Он тоже пытался убежать незадолго до своей казни. Знаете ли вы, что случилось с ним, мистер Уинг?

Аллен. Я помню, это имя упоминалось в новостях, когда я только начал бродить по улицам.

Командир Джеймсон улыбается шире. Она протягивает руку, кладет ее мне на лоб и резко прижимает мою голову к стене.

— Прежде чем мы его поймали, Аллен успел добраться до лестницы. Когда настал день казни, суд даровал мне разрешение не ставить его на расстрел, а убить лично. — Рука сжимает мой лоб сильнее. — Думаю, он предпочел бы расстрел.