Телепортатор «Лейтон Инкорпорейтед» - Лорд Джеффри - Страница 47

В том то все и дело отконвоировать и допросить! Он не мог так рисковать по нескольким причинам. Во-первых, он был уже раскрыт, расшифрован и признан существом из другого мира, представителем инозвездной цивилизации, и лишь хрупкий лед лжи о ее мнимом могуществе спасал Блейда от гибели. Земляне относились к паллези к довольно высокоразвитым паллези, что было еще хуже. Теперь он знал, что Закон о Невмешательстве не защищает ни Землю, ни его самого, и боялся, что не сможет долго морочить тех официалов, коим надлежит разбираться со всякими подозрительными пришельцами. Это соображение шло за номером вторым, но имелось еще и третье, и четвертое, и пятое…

Например, стоило учесть, что корабли паллатов посещали Землю, и пришельцы вели себя там довольно бесцеремонно. Судя по всему, паллаты образовывали некий межзвездный союз, конфедерацию или империю различных гуманоидных рас — эта мысль невольно приходила на ум при первом же взгляде на смуглых стройных оривэй и белокожих ширококостных Защитников. Кто еще входил в эту лигу? Блейд припомнил странные полуобгоревшие тела в подземных камерах Лейк Плэсида. Эти были невысокими, с невероятно длинными пальцами и кожей, отливавшей изумрудом… Зеленые человечки, как называл их полковник Стоун. Еще одна раса паллатов? Или палланов?

Паллаты, палланы, паллези… Эта табель о рангах тоже наводила на определенные размышления. Он уже достаточно хорошо знал язык, чтобы вычленить общий корень. «Паллат» на оривэе значило «свой», остальные термины использовались для идентификации чужаков, точнее «не-своих». Но если паллан обозначал существо во всех отношениях равное тем, кто говорил на оривэе, то паллези стоял неизмеримо ниже — чужак-дикарь, и только. Несомненно, паллаты не разделяли прекраснодушных идей некоторых земных гуманистов о помощи «младшим братьям по разуму» или о спасении оных братьев от ужасов термоядерной войны. Каждой цивилизации требовалось созреть и самостоятельно преодолеть свои критические точки; тогда, очистившись в геенне страданий, она могла выйти в просторы космоса. Если же этого не удавалось, если культура пожирала саму себя в пламени войн и давке перенаселения, задыхалась в тисках экологического кризиса — что ж, туда ей и дорога.

Именно это растолковал паллат Кей Олсо Джейдрам, дзурсоциолог, паллану Талзане; паллези же Ричард Блейд с большим вниманием прислушивался к этой поучительной беседе представителей двух высокоразвитых цивилизаций. Он как будто прятался в засаде в собственном теле, боясь высунуть нос наружу, ибо паллези не имели в галактике никаких прав, кроме одного: сидеть на своей планете, потихоньку продвигаясь по пути к совершенству. Если же -невероятная ситуация! — они достигли бы космоса раньше, чем совершенства, и попытались влезть туда со своими кровожадными замашками, их звезда внезапно превратилась бы в сверхновую. Правда, Джейдрам клялся, что ему не известны случаи, потребовавшие применения столь суровых мер.

Блейд слушал рассуждения ученого свалтала, запоминал, алчно поглядывал на широкие палустары Защитников, их шлемы и ранцы, наверняка набитые любопытнейшими вещами. Итак, он — бесправный паллези, дикарь… полуцивилизованный каннибал, гораздо более опасный, чем экс-Талзана, простодушный лесной охотник… Что ж, тогда он и будет действовать как паллези. Обманет, убежит, если надо — убьет, но в камеру гластора — ни ногой!

Конечно, мысли насчет убийства к Джейдраму и девушкам не относились, но Капитан начинал сильно раздражать Блейда.

Кадет, то бишь Защитник триста пятнадцать-семь, был парень вполне терпимый; по крайней мере, он не проявлял никакой инициативы — шел сзади и охранял тыл. Однако его шеф казался разведчику все менее симпатичным. Старший вел себя со спокойной властностью, будто ни на минуту не сомневался в своем праве распоряжаться их крохотным отрядом; он выбирал маршрут, он задавал темп движения, он указывал, когда остановиться на отдых и за каким кустом можно присесть. И он почти всю дорогу молчал! Команды подавались жестом или неразборчивым хмыканьем; может быть, раз или два за все время он бросил несколько небрежных слов.

Блейд, лидер по натуре, кусал губы от злости. Этот тип обращался с ним с тем же холодным пренебрежением, какое он сам демонстрировал Ван Дайкену во время достопамятной партии в покер. Сейчас сильная карта была на руках у Капитана, похоже, он считал, имеет каре тузов против жалкого стрита, который еле-еле сумеет наскрести соперник. Блейд, однако, думал иначе. В рукаве у него были припрятаны маленькие неожиданности — вроде Старины Тилли например, — и стрит мог мгновенно превратиться в стрит-флеш.

После того, как он принял решение покинуть своих спутников, на душе у разведчика полегчало. По крайней мере, тактическая задача стала ясна — он должен расстаться с паллатами, получив максимум информации и кое-что еще. Да, кое-что еще! Его взгляд скользнул по серебристому контейнеру, который покачивался на широкой спине Защитника, и Блейд злорадно ухмыльнулся.

Далеко за полдень, когда они отмахали уже не меньше туга или двенадцати миль, считая от скал, произошло первое столкновение. Путники пробирались лесом. Идти было легко: огромные деревья росли в ста-ста пятидесяти ярдах друг от друга, не препятствуя ходьбе и навевая приятную прохладу, мягкая почва, покрытая мхом и короткой изумрудной травой, пружинила под ногами, колючие заросли попадались редко и обойти их не составляло труда. Отряд двигался в прежнем порядке — два Защитника впереди и сзади, в фокусах силового эллипсоида, Блейд и трое оривэй — посередине, словно конвоируемые пленники.

Внезапно вверху, в древесной кроне, мелькнула пятнистая тень. Ягуар! Разведчик был уже знаком с повадкой этих огромных кошек прыгать на добычу прямо с нижних ветвей, клыки, когти и немалый вес зверя делали такую атаку смертельной для жертвы — как правило, крупного лесного оленя.

На этот раз хищник, растопырив лапы, рухнул на силовой кокон над самой головой Капитана и с яростным рыканьем соскользнул вниз, в траву. Защитник даже не замедлил шага, лишь приподнялся черный стержень ствола, и на том месте, где только что ревел могучий и прекрасный зверь, возникла черная проплешина.

Это было отвратительно! Блейд не имел бы ничего против, если б человек взял жизнь животного в честном бою, когда стрела, топор или ружье — пусть даже ружье! — компенсируют отсутствие клыков и когтей у двуногого охотника. Но так! Убить походя, небрежно, из-под непроницаемого для зверя силового панциря… Ему казалось, что выстрел Капитана опалил его душу и уж наверняка сжег остатки терпения.

Резко ускорив шаги, Блейд обогнул Капитана и заступил ему дорогу.

— Вы! — холодный гнев сверкал в глазах разведчика — дар ирландской крови, скованный холодным расчетом, наследием предков англичан. — Вы! -повторил он, уставясь тяжелым взглядом в бледно-серые равнодушные зрачки. -Разве надо было убивать этого зверя?

— Он представлял опасность, — голос Защитника оставался ровным и сухим.

— Он не представлял опасности, и лишь последний мерзавец мог пристрелить его таким подлым образом, — прошипел Блейд, мешая английский с оривэем, на языке паллатов он не знал ни одного крепкого словечка. — Это… это неспортивно! — пожалуй, на Британских островах нельзя было сильней оскорбить охотника-джентльмена.

Но Капитан не являлся ни охотником, ни, по видимому, джентльменом. Вытянув руку, он отстранил Блейда — да так, что разведчик едва удержался на ногах, — и дернул головой: мол, хватит болтать, вперед! Блейд, однако, не собирался мириться с оскорблением действием; развернувшись на пятке, он нанес удар.

К счастью, он бил вполсилы, иначе позорно рухнул бы в траву, его кулак наткнулся на невидимую упругую преграду в дюйме от скулы Старшего, и странная сила отбросила разведчика на пару шагов. Древки дротиков, которые он держал в левой руке, пропахали борозду в мягкой почве и помогли Блейду удержать равновесие. Не спуская глаз с лица Капитана, он медленно остывал, уже начиная анализировать полученную информацию. Она оказалась весьма ценной — этот серебряный истукан был защищен куда лучше, чем полагал разведчик.