Сага о живых и мертвых - Валин Юрий Павлович - Страница 58

Странное имя «Авель» неупокоенному дала Лот-Та. Скелет прицепился к девушкам у Дуплистого Зуба, когда островитянки обследовали остаток галереи, уцелевший на тамошней скале. Костяк вылез из воды и смирно встал у ялика. Рата поорала, загнала его обратно в воду, но он тут же вылез опять и замер, как костяной болванчик. Пришлось обследовать скалу в его присутствии. Лот-Ту, тогда еще не совсем смирившуюся с вечным присутствием неживых, скелет очень нервировал. Добычи на Дуплистом Зубе было мало, нашли только несколько метров позеленевшей проволоки. Девушки отправились обратно на Клык. Пока набрали на ужин раковин, пока закрепили лодку, на берег выбрался и скелет. Как он смог уследить, куда ушла лодка, и как добрался до бухты, понять было трудно. Обычно неупокоенные так настойчиво юную некромантку не преследовали. В очередной раз напуганная Лот-Та запустила в костяк камнем. Скелет торчал неподвижно, ни уклоняться, ни уходить не пытался. Рата приказала ему стоять на месте и увела ругающуюся подругу в пещеру.

Когда утром вернулись к лодке, скелет стоял в той же самой позе. Рата приказала ему уйти в воду. Ушел, но иногда перекатывающиеся по бухте волны открывали гладкую макушку его черепа. Лот-Та снова распсиховалась, сказала, пусть лучше на виду будет, а то нырять невозможно. Рата заорала, чтобы в камни ушел. Послушался, зарылся среди камней, лежал, как правильный костяк, неподвижно. Про него забыли, пока он не попытался лезть вслед за девушками на Наблюдательное место. Рата приказала замереть — замер.

В общем, Авель оказался самым прилипчивым и самым послушным из неупокоенных, что повстречались Рате на ее недолгом магическом пути. Имя ему Лот-Та дала уже позже, когда мертвяка начали использовать на всяких несложных работах. Особо толковым его назвать было нельзя — выполнял только самые примитивные приказы, но неизменно очень старался. Сил у него было примерно столько же, сколько у каждой из девушек, но иной раз и это было очень кстати. Скучной работы Авель не боялся. Очевидно, умер он совсем молодым. Зубов не растерял, были они у него белые и ровные. Рата как-то привела его в пример — вот с такими зубами помирать нужно. Вообще обе девушки испытывали к Авелю нечто вроде жалостливой симпатии. Наверное, он и при жизни недотепой был. Лот-Та вскоре выдернула щипцами застрявший в черепе Авеля кусок безобразного острого металла. Когда бестолковый скелет потерял придавленные камнем фаланги пальцев на правой руке, Рата на него два дня ругалась и пыталась восстановить мертвецкую кисть. Хрящей и сухожилий, что соединяют кости у свежих мертвецов, у Авеля, естественно, давно уже не было. Скелет держался воедино исключительно памятью, унаследованной от живого существа. Оказалось, восстановить эту связь, даже обрубленную механическим путем, все-таки возможно. Рата вымоталась так, словно еще одну Сухую Тропу проложила. Составлять заклятие приходилось наугад. Сосредотачиваться для приказа Рата уже умела недурно, но сам порядок слов заклятия оставался тайной из тайн. Даже непонятно, как и получилось. Возможно, многое из предсмертного бреда Трайглетана все-таки засело в памяти. Рате вообще страшно не хотелось об этом думать, хотя Лот-Та результат магического опыта одобрила. При всей своей настороженности к неупокоенным, светловолосая островитянка считала, что разбрасываться рабочей силой не следует. Рата в принципе не возражала, но ее пугало чувство, что она знает, каким Авель был при жизни. Невысокий паренек в темном комбинезоне с желто-черным треугольником, нашитым на рукав. И у него были дежурства — надевал на уши черные штуки со шнурками и слушал, слушал… Ничего так и не услышал.

Рыбачка тщательно отряхнула подол платья, вынула из ялика плетенку с рыбой. Кивком поблагодарила безмолвного Авеля. Это было правильно — Рата и сама старалась вести себя с умертвиями вежливо, но частенько забывала.

— Как улов?

— Бывало лучше. Сушить будем, — Лот-Та глянула на подружку. — Косынка потеряна?

— Вот еще! — Рата похлопала себя по объемному карману комбинезона. — Спрятала. Сегодня тепло. Купаться будем?

— Дома, — строго сказала Лот-Та. — Рыба чистить. Салат. Все имеем. Как посуду делать?

Рата согласно кивнула. С посудой были проблемы. Все, что до сих пор удавалось найти, было уже наполнено запасами. В основном засолили мидий, но самый лучший бочонок заполнили кусками жирной присоленной рыбы. «Селедка-карп», как выражалась Лот-Та, считающая таинственного «карпа» эталоном рыбы.

Домой отправились по Сухой Тропе. Передвигаясь по карнизу и цепляясь за веревку, Лот-Та, как всегда, старалась смотреть вверх. Облака ее интересуют, как же.

— Дождя не будет, — сообщила Рата, уже перебравшаяся с грузом улова на площадку, где можно было встать на две ноги и развернуться. — Погода хорошая, рыбу успеем подсушить. Кстати, внизу волны такие живописные-живописные. Прямо, узор живой. Глянула бы ты хоть раз в жизни.

Лот-Та с каменным лицом добралась до площадки, отцепилась от страховки и проворчала:

— Дитя Рататоск. Башка-камень. Руки-плоскогубцы. Шикарно так бывать.

Рата усмехнулась:

— Нет, это ты шикарная. Особенно, когда попку выпячиваешь, чтобы платье не пачкать. Полагаю, если свалишься, пока до моря долетишь, успеешь платье снять. Так и шмякнешься, над собой его поддерживая. Смотри, все равно испачкалась.

При попытке непосредственной Раты отряхнуть шелк, Лот-Та немедленно ухватилась за веревку. До камней, о которые разбивались волны, лететь было далековато.

— Прекрати! Дитя балдованое!

— Балованное, — поправила Рата и поджала губы. — Тебе не угодишь. То испачкаться боишься, то чиститься не желаешь.

— Высота. Мы договаривались. Штраф тебе. Так?

— Да ладно, разве это высота?

Лот-Та изловчилась и, не отпуская веревки, попыталась ткнуть подругу кулаком.

Рата, хихикнув, уклонилась.

— Ладно, проходи. Крабик долгоногий. Все бочком, бочком.

Лот-Та перебралась на карниз пошире, с облегчением вздохнула:

— Дурища. Штраф двойной. За плохую память.

— Ладно. Фирштейн-вирштейн. Извини. А двойное «воспитание» — запросто. У меня сегодня мало в сумме получается.

— Тебя другой наказаний нужно, — проворчала Лот-Та, пробираясь за подругой по склону. — Тебе отжимания — одна радость.

— Мне еще сегодня с Дозорного помигать нужно, — с досадой вспомнила Рата.

«Воспитаниями» занялись, пока рыбка пеклась и мидии варились. У Лот-Ты имелся стойкий предрассудок, что отжиматься после еды вредно. Рата не спорила. Отжимались под счет светловолосой островитянки — Лот-Та все еще осваивала правильное произношение числительных. После личной нормы сделали общую. Второй день обе островитянки забывали, что нужно поцарапанный киль ялика зашлифовать. Лодка вещь незаменимая, тут уж какие шутки.

Рата сняла с огня котелок — узкий гофрированный цилиндр с мудреной крышкой мало подходил для готовки пищи, тем не менее, и суп, и мидии в нем варились исправно. Лот-Та уверяла, что странная коробка предназначалась для хранения морд-масок. Весьма странно — мордо-маски мало на что годились. Остатки их вблизи Зубов попадались повсеместно, только, в основном, негодные. То, что резиной называлось, крошилось. Стекла в изъеденных соленой водой окулярах практически все были побиты. Почему эти странные личины «против-газы» называются, Лот-Та и сама не знала. В затопленном подземелье оставались такие уцелевшие маски, но их покойные островитяне использовали, когда под водой что-то нужно было ремонтировать. В последние годы сложные механизмы все чаще давали сбои. Впрочем, все эти старинные премудрости с названиями были уже не важны — просто Рата мечтала отыскать еще один цилиндр для готовки. Два «горшка» нашли у берега Дуплистого Зуба, но те были страшно помяты и никакого проку от них не было. Там же Рата вытащила стальной шлем. К сожалению, и он был треснутый, воду пропускал, и использовали его только как миску для рыбы. Уйма полезных вещей оставалась в подземных затопленных Лот-Тиных «апартаментах», но нырять туда было чистым самоубийством.