В жерле вулкана - Мур Улисс - Страница 29

– И кто должен принять такое решение?

– Не могу знать. – Сотрудник пожал плечами. – Но вы же сами видите: тут стоит Чёрная метка Отдела топографического воображения, датированная тысяча девятьсот девяносто седьмым годом.

Нестор не верил своим ушам.

– Это значит, что Килморсксая бухта… перестаёт быть реальным городом?

– Совершенно верно. И это между прочим помогло бы решить проблему нелегальной иммиграции госпожи Пенелопы Мур в реальность. Более того, здесь помечено, что уже открыто дело для скорейшего превращения Килморской бухты из Реального места в место Воображаемое.

– Дело?.. И кто же открыл его?

– Ну, это надо спросить в Отделе топографического воображения, естественно.

– Естественно… – проворчал Нестор и почесал затылок. – И где нахо…

– Постойте! – прерывая его, воскликнул сотрудник. – Тут есть ещё одна пометка… Похоже, дело начала сама Пенелопа Мур.

Нестор облокотился на стойку.

– Вот, значит, зачем она прибыла сюда… – проговорил он. И обратился к сотруднику – А на этой карточке не отмечено, случайно, что госпожа Пенелопа… возвращалась затем в реальность?

– Нет, она никогда не возвращалась.

Тысячи мыслей вихрем пронеслись в голове Нестора.

– И ничего больше не написано? – поинтересовался он. – Никакого указания, куда она могла отправиться, или… Ну, я не знаю… Может, она ещё какое-нибудь дело начала?

Внимательно перечитав карточку, сотрудник покачал головой:

– Нет, больше здесь ничего нет.

Опять раздался пронзительный сигнал, который означал, что обнаружен ещё один нелегальный иммигрант, и снова один из сотрудников Отдела топографического воображения поспешил воткнуть цветную кнопку в одну из географических карт.

– А Спенсер есть? – неожиданно спросил Нестор. – Проверьте, пожалуйста, и это имя. Капитан Спенсер.

Сотрудник отправился в архив, и Нестор заметил, что младший Флинт смотрит на него с неудовольством.

– Может, объясните, что тут происходит? – сказал мальчик. – Какие-то воображаемые места, реальность, нелегальные иммигранты, чёрные метки… Я совершенно ничего не понимаю!

– Подожди немного, – ответил Нестор. – Я всё тебе объясню позже.

Сотрудник вернулся с большой коробкой, заполненной карточками.

– Надо же! – Он покачал головой. – Похоже, ваш капитан Спенсер не только нелегальный иммигрант, но и самый настоящий пират! Он более тысячи раз путешествовал из Реального места в места Воображаемые и наоборот.

– Вы не могли бы посмотреть, когда это произошло в последний раз? – спросил Нестор, чувствуя, как сильно колотится сердце.

Оказалось, двенадцать лет назад.

– Очень хорошо, – облегчённо вздохнул Нестор. – В самом деле, очень хорошо.

Он поблагодарил сотрудника, попросил объяснить, как пройти в Отдел топографического воображения, взял документ с номером дела Пенелопы, который нужно представить там, и наконец направился к выходу.

Младший Флинт поспешил было за Нестором, но вдруг остановился и вернулся к окошку, от которого они отошли.

– Простите, – обратился он к сотруднику. – Не объясните ли мне, как это всё работает? Как вы узнаёте имена нелегальных иммигрантов?

– О, это очень, просто, – ответил сотрудник. – На границе у нас повсюду есть осведомители.

Младший Флинт кивнул, мол, вполне понятно. И всё же ответа на вопрос он не получил.

– А можно узнать имя того, кто заполнил карточку госпожи Мур?

– Да, конечно. Сейчас посмотрим. – Сотрудник снова взглянул на карточку. – Имя осведомителя… Тут его нет. Ах, простите, вот оно. Стелла Эванс.

Младший Флинт вздрогнул.

– Стелла Эванс… – прошептал он. – Так это же… моя школьная учительница?!

Глава 28. Интересная мысль!

Мариус Войнич положил карандаш на бумагу и улыбнулся старой даме.

– Так что вы всё-таки хотели сказать мне? – произнёс барон, глядя на пожилую учительницу при свете свечи, поскольку электричества в городе всё ещё не было. Голос главаря поджигателей звучал на редкость спокойно, без всякого раздражения или досады. Напротив, в нём слышался живейший интерес к сидящей напротив удивительно приятной, молчаливой женщине.

Учительница Стелла улыбнулась, и на лице её обозначилась сеть мелких морщин.

– Нет, в самом деле, господин Войнич, я ничего не хотела сказать…

Они сидели в гостиной на втором этаже дома Стеллы Эванс, самой пожилой женщины в Килморской бухте. После того как цунами разрушило единственную в городе гостиницу, учительница начальных классов предложила разместить людей, оставшихся без крова, в её просторном доме.

Войнич занял весь верхний этаж, откуда мог любоваться прекрасным видом на бухту и городок. Барон целыми днями сидел у открытого окна, сочиняя свой роман, страницу за страницей.

Часы неслись стремительно, и барону казалось, что от завтрака до ужина проходит не больше времени, чем нужно для одного вздоха.

Этим вечером Войнич, как и прежде, с удовольствием пил чудесную настойку ревеня, беседуя с пожилой дамой.

Он уже не раз имел случай удивиться ясности её ума и присутствию духа. А кроме того в её доме царила удивительно тёплая и дружеская атмосфера. Поэтому ему доставляло особенное удовольствие беседовать с госпожой Стеллой и отдыхать здесь.

– Вообще мне действительно хотелось сказать вам кое-что, – призналась пожилая женщина. – Сегодня вечером, когда готовила ужин…

– Кстати! – прервал её Войнич. – Я хотел сказать комплимент по поводу вашего супа! Великолепное блюдо!

– Вы слишком любезны, – скромно произнесла учительница Стелла. И продолжила – Мне хотелось сказать, что я случайно прочитала несколько страниц вашего романа…

– Но это лишь наброски, без всякой претензии на большую литературу…

– Не хотелось бы возражать вам, господин Вой нич, но я считаю, что вы прекрасно пишете!

– Вы находите?

– Я говорю это вполне серьёзно.

– Ну, знаете ли… в ваших устах…

– О, ради бога! Я простая школьная учительница начальных классов в маленьком городке, затерянном в графстве Корнуолл. Много ли может значить моё суждение? Что касается любовной истории… В своей жизни я любила только одного человека – и это был мой муж!

Пожилая учительница указала на чучела животных, украшающие комнату. Тут волк, хамелеон, олень, дятел, конь, кот, лев, обезьяна… Некоторые другие, необычайно мрачные чучела, размещались в нишах вдоль лестницы.

Супруг госпожи Стеллы слыл прекрасным таксидермистом – мастером по изготовлению чучел животных.

– Так или иначе, – добавила пожилая женщина, – мне хотелось дать вам один совет.

– Я весь внимание! – произнёс Войнич.

– На той странице, что я прочитала, у вас есть одна мысль, которая мне очень понравилась… О гусе.

– Там я пишу, что мы думаем, будто гусь – глупое животное, так как с помощью гусиных перьев написано немало глупостей?

– Верно. Я нахожу, что это очень верно. И хочу поделиться одним наблюдением, которым весьма дорожил мой муж. Он полагал, что каждый раз, когда животные смотрят на нас, они думают, что мы, люди, были бы очень похожи на них, если бы… не утратили кое-что. Они видят в нас животных – краснеющих, смеющихся, плачущих, страдающих от разных бед и несчастий – и не понимают, почему такое происходит. Поэтому и боятся нас.

Войнич поднял чашку:

– Интересная мысль! Позволю себе взять на заметку.

– Так вот, господин Войнич… – Учительница Стелла улыбнулась. – Только это я и хотела сказать вам. А теперь, с вашего позволения, отправлюсь спать.

Мариус Войнич живо поднялся и, слегка поклонившись, проводил взглядом пожилую даму, которая, прошуршав платьем, удалилась из комнаты со свечой в руке.

Сев за стол, барон Войнич опять задумался.

– Животные, страдающие бредом! – громко воскликнул он. – Вот кто мы такие.

Стелла Эванс поднялась в свою комнату. Оставила свечу на тумбочке у кровати, переоделась в ванной в ночную одежду, потом распахнула в спальне окна и прикрыла ставни, чтобы утром не будило солнце.