Бункер - Зверев Сергей Иванович - Страница 4

– Ваша глубина?

– Прошли пятьдесят метров. Видимость похуже, течение усилилось.

– Понял вас…

Погружение происходит не в самом широком месте Татарского пролива, но и не в самом узком. Для выхода в нужные точки над кабелем на сторожевик еще вчера подсел странноватый дядька в гражданской одежке. Он неразговорчив, хмур и сосредоточен. Уменя отличный нюх на сотрудников спецслужб, поэтому я сразу признал в нем офицера ФСБ. То бишь в некотором роде коллегу, ведь мой отряд тоже подчиняется одному из департаментов Федеральной службы безопасности.

Дядька обосновался в ходовой рубке и долго нависал над освещенной желтым плафоном морской картой. Затем, корректируя маневрирование судна малым ходом, отдавал команды капитану: два кабельтова прямо; циркуляция вправо тридцать; еще полкабельтова; стоп машина; отдать якорь…

Когда затих грохот брашпиля, он вызвал меня и сказал:

– Чтобы не повредить кабель якорем, я приказал капитану встать немного в стороне. Поэтому вам придется его поискать.

– Насколько далеко мы от кабеля?

– Южнее метров на триста-четыреста.

– Это не проблема, – отмахнулся я. – Найдем…

И вот моя пара идет вниз в надежде поскорее отыскать цель. Точнее, не строго вниз, а, подгоняемая течением, смещается к северу. Это нормально, так как точка погружения осталась южнее. Авот на подъеме к поверхности придется труднее.

«Плевать, – посматриваю на дисплей наручного компьютера. – Поднимемся, а там посмотрим. Два сигнальных патрона у нас имеется– в крайнем случае запалим и обозначим свое место. Подберут…»

– Ротонда, я– Скат.

– Скат, Ротонда на связи.

– Глубина сто метров. Продолжаем погружение.

– Понял вас. Доложите проход ста пятидесяти…

Беспокойство Георгия понятно. Мы едва успели покончить с одной трудной командировкой, как нарисовалось дельце на Дальнем Востоке. Отдохнуть толком не успели плюс утомительный перелет из Москвы. Вобщем, я бы тоже переживал за товарищей, если бы сидел на баночке у станции гидроакустической связи…

* * *

Полученное нами задание весьма непростое и отчасти небезопасное, поэтому один из нас помимо привычного снаряжения тащит оружие– автомат специальный двухсредный в конфигурации для проведения подводных операций. АДС– мощная и надежная штука. Под водой на небольших глубинах автомат поражает цели на дистанции до двадцати пяти метров, на суше ничем не уступает армейским «калашам».

Уходя все дальше от поверхности, регулярно поглядываю на дисплей дайверского компьютера, а заодно проверяю работу ребризера, а именно– исправность трех электронных датчиков глубины, регулирующих подачу кислорода.

Вообще-то мы крайне редко используем в своей работе акваланги. Разве что когда предстоит поработать на детской глубине, когда не нужно маскировать свое пребывание под водой и нет смысла расходовать дефицитные дыхательные смеси с дорогими регенеративными патронами. Основным же рабочим снаряжением является ребризер (re-breathe– «повторный вдох») замкнутого цикла с электронным управлением. Это очень дорогой и самый незаметный дыхательный аппарат, в котором углекислый газ поглощается химическим составом регенеративного патрона. Впроцессе дыхания смесь обогащается коктейлем из кислорода с дилюэнтом, содержащим нитрокс– смесь на основе гелия– и снова подается на вдох.

Ценность аппаратов подобного класса обусловливается наличием микропроцессора, дозирующего кислород в зависимости от глубины. Поэтому его обладателю необязательно тащить с собой пяток запасных баллонов с различными газами и нет нужды париться с регулировкой состава смеси. Кстати, за счет автоматической дозировки происходит эффективная и быстрая декомпрессия, иной раз не требующая выполнения «площадок». Под ребризером обычно находится двухлитровый резервный баллон, наполненный обычным сжатым воздухом. Он предназначен для аварийного всплытия с глубины пятнадцать-двадцать метров и поэтому шутливо именуется «парашютом дайвера».

* * *

– Ротонда, я– Скат. Глубина сто пятьдесят.

– Понял, Скат. Как условия?

– Видимость не превышает десяти метров, сильное северное течение. Продолжаем погружение.

– Понял вас. Двести доложите…

Двести мы, конечно, доложим. Только достичь этой приличной глубины– не половина, не треть и даже не четверть предстоящей работы. Это в лучшем случае– процентов двадцать.

Солнце достаточно высоко, однако сквозь приличную толщу воды лучи его света почти не проникают. На ста семидесяти метрах включаем штатные фонари…

Со мной капитан третьего ранга Михаил Жук. Он опытен, умен, выдержан и покладист. Ячасто работаю с ним в паре и привык к его спокойной и молчаливой манере взаимодействия. Вбольшинстве случаев нам не требуется гидроакустическая связь– мы понимаем друг друга, используя жесты, а порой и взгляды.

Наконец желтоватые фонарные лучи цепляют грунт. Мы почти на месте. Увы, ключевое слово в этой фразе– «почти». Одному Богу известно, сколько нам потребуется сил и времени, чтобы отыскать проклятый кабель. Азатем то, из-за чего на некоторое время прерывался секретный канал связи…

Глава вторая

Чили; южный пригород Ла-Серены

Две недели назад

Темный автомобиль с названием фирмы проката на левом борту остановился посередине тесного квартала, коих в пригороде Ла-Серены оказалось великое множество.

– Ты уверен, что это здесь? – вглядывался в однообразные двухэтажные домики пассажир– полный и абсолютно лысый мужчина преклонного возраста.

Сидевший за рулем крепыш с бычьей шеей сверился с картой города и кивнул:

– Все совпадает. Посигналить?

– Не нужно привлекать внимания– тут слишком много народа. Сходи, позвони в калитку.

Крепышу было лет тридцать с небольшим. Он вылез из салона, обошел автомобиль и направился к калитке в заборе из черных металлических прутьев. Подняв руку, он нажал клавишу звонка…

Вскоре со стороны заднего двора вышел пожилой мужчина в рабочей одежде.

Надев очки, пассажир авто прищурился и… улыбнулся, признав старого садовника, всегда и повсюду сопровождавшего своего хозяина.

Садовник открыл ворота и жестом пригласил гостей въехать на крохотную территорию перед домом.

– Какого черта Рауфф его держит?! Он же еле волочит ноги! – проворчал крепыш, вернувшись и усевшись за руль.

– Старость сентиментальна, – проскрипел с заднего сиденья пассажир. – Ктому же привычки имеют свойство изменять характер. Утебя, Вальтер, еще будет время это понять.

– Надеюсь, господин Руст…

Автомобиль занял площадку перед гаражом; здоровяк Вальтер выскочил из салона и, открыв заднюю дверцу, подал руку тучному старику. Тот неспешно высунул ногу, нащупал массивной тростью гравий и тяжело выбрался наружу.

– Прошу, господа, – поклонился садовник. – Хозяин давно ждет вас у водоема…

Вальтер взял старика под руку и повел вдоль светло-бежевой стены к заднему двору…

Несмотря на скромные размеры, двухэтажный особнячок выглядел свежим и добротным. Небольшой прямоугольный участок поражал ухоженностью и порядком: ровно подстриженные газоны, цветастые клумбы, чисто выметенные дорожки. Вцентре заднего двора в лучах полуденного солнца поблескивал овальный водоем, края которого украшали природные камни.

Хозяин сидел на деревянной лавочке у ближнего бережка водоема. Очем-то задумавшись, он разминал в ладони вчерашний хлеб. Всякий раз, когда крошки падали в воду, поверхность вскипала– стайка декоративной форели устраивала пиршество…

Подойдя к лавке, крепыш Вальтер тихо окликнул:

– Господин Рауфф! Бригадефюрер!

Хозяин не шелохнулся. Тогда за дело взялся толстяк Руст: подняв трость, он постучал по спинке деревянной лавки и громко позвал:

– Очнитесь, Кристиан!

Тот поднял голову и пару секунд смотрел на визитеров отсутствующим взором утерявших цвет глаз…