Город Барабу - Лонгиер Барри Брукс - Страница 15

Утром и вечером, когда цирк становился на новое место или сворачивался, Итили работала на тракторе. Рабочие прозвали ее Полоумным Снежком за дурацкую ухмылку и текущую изо рта слюну – штрих, добавленный по предложению Рыбьей Морды. Публика с удовольствием ходила поглазеть на идиотку, а Итили избавилась от необходимости отвечать на малоприятные вопросы зрителей, среди которых вполне мог оказаться полицейский.

Поздно вечером, отогнав трактор на место, она устало тащилась в шаттл и, обессиленная, падала на койку. У нее не было времени думать о Чайне и Диве или о полиции. Перед сном она пыталась иногда вспомнить, как выглядели отец и мать, но память о них становилась все слабее и туманнее. Цирк уже заканчивал выступление на Долдре – шла последняя неделя, – когда Итили осознала, что у нее появились новый Дом и новая семья.

Была, однако, одна связь, которая оставалась для нее загадкой. Она всегда делила с Раскорякой ленч, и каждый раз к их раскладному столику подсаживалась Диана, Королева Трапеции. Раскоряка и Диана болтали и смеялись, и через некоторое время Итили почувствовала, что Диана понемногу попирает ее право собственности. Она стала наблюдать за прекрасной гимнасткой и уродливым бригадиром. Во время предпоследней стоянки Итили и Диана оказались за ленчем вдвоем. Поднялся сильный ветер, и гимнастка, посмотрев на хлопающий полог шапито, покачала головой и принялась за еду. Итили нахмурилась:

– Разве ты не собираешься подождать Раскоряку?

Диана взглянула на нее:

– При таком ветре им придется повозиться с главным куполом. Он не станет есть, пока не убедится, что все в порядке.

Итили поковырялась в тарелке и подняла голову.

– Диана?

– Что, девочка?

Итили отправила в рот полную ложку рагу.

– Что ты думаешь о Раскоряке?

Диана удивленно вскинула брови.

– Ну… странный вопрос.

Итили пожала плечами:

– Ты всегда сидишь за столом вместе с ним. Мне просто интересно: почему?

Королева Трапеции опустила взгляд:

– А почему бы мне не сидеть с ним? Есть какая-то причина?

– Нет. Никакой причины. Просто интересно, что он для тебя.

– Видишь ли, мы видимся с ним нечасто – работаем в разных отделениях. Мне бывает трудно сказать, что он для меня значит. Поэтому приходится смотреть вот на это. – Она сняла с груди золотой кулон и показала его Итили.

Девочка нахмурилась:

– Это он дал тебе кулон?

– Да.

– И почему ты на него смотришь?

Диана открыла кулон, вытащила сложенный листок бумаги и осторожно развернула.

– Видишь? Он мой муж. – Она протянула листок Итили.

Девочка чуть не поперхнулась. Откашлявшись, она с недоумением посмотрела сначала на Диану, потом на брачный контракт.

– Но… но ты же такая красивая!

Диана улыбнулась:

– Раскоряка тоже.

В тот вечер Итили не думала о работе и не слышала предупреждения, передававшегося вполголоса от одного артиста к другому. Она сидела на стуле, испытывая приступ одиночества, и молча наблюдала за разглядывающими ее посетителями. Кто-то больно ущипнул ее за руку, и девочка повернулась.

– Пузырь, ты зачем меня ущипнула?

– Исчезни, Булочка. Полиция.

Итили испуганно огляделась:

– Где мне спрятаться?

– Уходи со сцены и забейся в уголок потемнее. Шевелись!

Итили встала, сошла со сцены и побежала вниз. Там она отыскала надежное, как ей показалось, убежище у входа, между складками брезента. Девочка затаилась и стала ждать. Когда прошла, наверное, целая вечность, до нее донесся голос Чайне:

– Она где-то здесь, в цирке. Мой брат сказал, что у нее на голове большой белый парик.

Итили замерла.

– Вы, поднимитесь туда! – приказал другой голос, низкий и суровый.

– Да, красавчик? – раздался голос толстухи.

– Где Итили Стран?

– Не знаю никакой Итили Стран, милок, но если ты покупаешь, то я продаю. Девочки, поглядите, какой красавчик, а?

Смех.

– Хватит молоть чепуху. Мне нужна Итили Стран!

– А мне, милок, нужен ты! – Снова смех.

– Эй, приятель, подожди-ка! – взвыл Окостеневший. – Перестань заигрывать с моей женушкой, а то я спущусь и угощу тебя кое-чем.

Хохот.

– Эй, а что ты тут делаешь?

Итили повернулась и увидела маленького мальчика, удивленно таращившегося на нее.

– Уходи.

– Почему у тебя такие волосы?

– Уходи!

Мальчик надул губы, потер глаза и расплакался. Подошедший мужчина положил руку ему на плечо.

– Что случилось, сынок? – Он взглянул на Итили. – Что ты ему сделала?

– Ничего, ни…

Чья-то рука отбросила полог, и перед Итили предстал высокий и сильный офицер долдранской полиции. За его спиной маячил ее дядя. Он улыбался.

Полицейский схватил девочку за руку и вытащил из укрытия.

– Итили Стран, ты арестована по жалобе твоего опекуна.

Она увидела еще нескольких полицейских, двое из которых вели Хозяина к черной машине. Из-за угла выбежали рабочие со штырями в руках. Полицейские взялись за оружие.

– Эй, попридержите коней! – прогремел голос Раскоряки, и в следующую секунду он уже поднялся на сцену. – Бросьте эти палки! Все! Живо!

Штыри полетели на землю. Рабочие смотрели на Итили, полицейских, своего босса.

Девочку потащили к машине. Обернувшись, она закричала:

– Раскоряка, помоги!

Один из рабочих поднял штырь. Последнее, что видела Итили, это прыгнувший со сцены на ослушавшегося рабочего бригадир.

13

Судья с революционной розеткой в черном воротнике обратил бесстрастное лицо к офицеру полиции.

– Какие обвинения выдвигает полиция и в чей адрес они выдвинуты?

Сидевший за боковым столом капитан полиции поднялся и подошел к судье.

– Первое обвинение предъявлено Итили Стран, которая самовольно покинула своего законно назначенного опекуна.

Капитан показал на девочку, стоявшую слева со скованными руками. Рядом с ней стоял Хозяин, тоже в наручниках. Он внимательно наблюдал за судьей.

– Второе обвинение предъявлено Джону О'Харе, который предпринял попытку похищения несовершеннолетней.

Капитан указал на Хозяина.

Судья взял со стола несколько бумаг и протянул их полицейскому.

– Взгляните на это.

Капитан подошел ближе, посмотрел документы и кивнул:

– Да, здесь изложены факты, подтверждающие предъявленные обвинения.

Судья повернулся к Итили и О'Харе:

– Вы получили копии выдвинутых против вас обвинений?

Итили, съежившаяся от страха, кивнула. Хозяин нахмурился:

– Судья, позволено ли, чтобы кто-то представлял нас на этом суде?

Судья утвердительно кивнул:

– Если вы этого пожелаете. Ваш представитель здесь?

О'Хара обернулся и окинул взглядом полупустое помещение. Ни Ловкача, ни Раскоряки не было.

– Извините, судья, но он еще не пришел.

– Тогда мы начнем. – Судья склонился над бумагами. – Когда ваш представитель появится, он сможет выступить в вашу защиту. Итак, обвиняется в оставлении семьи Итили Стран; обвиняется в попытке похищения Джон О'Хара. По обоим обвинениям – со стороны полиции капитан Хансел Мендт, со стороны суда… – он посмотрел на О'Хара, – Антоний Скьявелли.

Итили заметила, как О'Хара шевельнул губами, повторяя фамилию судьи. Обвиняемых отвели на скамью защиты, а слово для выступления было предъявлено капитану полиции. Пока он говорил, О'Хара неотрывно смотрел на судью.

Вечером, когда Итили и Хозяин сидели в комнате для задержанных, девочка долго наблюдала за О'Харой, который смотрел в окно и думал о чем-то своем.

– Мистер Джон?

Он повернулся и посмотрел на Итили. Широко раскрытые, испуганные глаза с надеждой всматривались в его лицо.

– Дела не очень хороши, да, Булочка?

Итили опустила голову.

– Извините, я знаю, вас втянул Раскоряка…

О'Хара отошел от окна и остановился перед ней.

– Посмотри на меня!

Итили вскинула голову и увидела такое страшное выражение, которого не видела никогда. Может быть, только Горго, горилла из зверинца, умел корчить подобные гримасы.