Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Том 1. Стихотворения

Гумилев Николай Степанович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Том 1. Стихотворения - Гумилев Николай Степанович - Страница 32

Изменить размер шрифта:

И в горечи сердце находит усладу:

Вот сад, но к нему подойти я не смею,

Я помню… мне было три года… по саду

Я взапуски бегал с лисицей моею.

Я вырос! Мой опыт мне дорого стоит,

Томили предчувствия, грызла потеря…

Но целое море печали не смоет

Из памяти этого первого зверя.

За садом возносятся гордые своды,

Вот дом — это дедов моих пепелище,

Он, кажется, вырос за долгие годы,

Пока я блуждал, то распутник, то нищий.

Там празднество: звонко грохочет посуда,

Дымятся тельцы и румянится тесто,

Сестра моя вышла, с ней девушка-чудо,

Вся в белом и с розами, словно невеста.

За ними отец… Что скажу, что отвечу,

Иль снова блуждать мне без мысли и цели?

Узнал… догадался… идет мне навстречу…

И праздник, и эта невеста… не мне ли?!

Открытие Америки

Песнь первая

Свежим ветром снова сердце пьяно,

Тайный голос шепчет: «все покинь!» —

Перед дверью над кустом бурьяна

Небосклон безоблачен и синь,

В каждой луже запах океана,

В каждом камне веянье пустынь.

Мы с тобою, Муза, быстроноги,

Любим ивы вдоль степной дороги,

Мерный скрип колес и вдалеке

Белый парус на большой реке.

Этот мир, такой святой и строгий,

Что нет места в нем пустой тоске.

Ах, в одном божественном движеньи,

Косным, нам дано преображенье,

В нем и мы — не только отраженье,

В нем живым становится, кто жил…

О пути земные, сетью жил,

Розой вен вас Бог расположил!

И струится, и поет по венам

Радостно бушующая кровь;

Нет конца обетам и изменам,

Нет конца веселым переменам,

И отсталых подгоняют вновь

Плетью боли Голод и Любовь.

Дикий зверь бежит из пущей в пущи,

Краб ползет на берег при луне,

И блуждает ястреб в вышине, —

Голодом и Страстью всемогущей

Все больны, — летящий и бегущий,

Плавающий в черной глубине.

Веселы, нежданны и кровавы

Радости, печали и забавы

Дикой и пленительной земли;

Но всего прекрасней жажда славы,

Для нее родятся короли,

В океанах ходят корабли.

Что же, Муза, нам с тобою мало,

Хоть нежны мы, быть всегда вдвоем!

Скорбь о высшем в голосе твоем:

Хочешь, мы с тобою уплывем

В страны нарда, золота, коралла

В первой каравелле Адмирала?

Видишь? город… веянье знамен…

Светит солнце, яркое, как в детстве,

С колоколен раздается звон,

Провозвестник радости, не бедствий,

И над портом, словно тяжкий стон,

Слышен гул восторга и приветствий.

Где ж Колумб? Прохожий, укажи!

— «В келье разбирает чертежи

С нашим старым приором Хуаном.

В этих прежних картах столько лжи,

А шутить не должно с океаном

Даже самым смелым капитанам».

Сыплется в узорное окно

Золото и пурпур повечерий,

Словно в зачарованной пещере,

Сон и явь сливаются в одно,

Время тихо, как веретено

Феи-сказки дедовских поверий.

В дорогой кольчуге Христофор,

Старый приор в праздничном убранстве,

А за ними поднимает взор

Та, чей дух — крылатый метеор,

Та, чей мир в святом непостоянстве,

Чье названье Муза Дальних Странствий.

Странны и горды обрывки фраз:

«Путь на юг? Там был уже Диас!»…

— Да, но кто слыхал его рассказ?.. —

«… У страны Великого Могола

Острова»… — Но где же? Море голо.

Путь на юг… — «Сеньор! А Марко Поло?»

Вот взвился над старой башней флаг,

Постучали в дверь — условный знак, —

Но друзья не слышат. В жарком споре —

Что для них отлив, растущий в море!..

Столько не разобрано бумаг,

Столько не досказано историй!

Лишь когда в сады спустилась мгла,

Стало тихо и прохладно стало,

Муза тайный долг свой угадала,

Подошла и властно адмирала,

Как ребенка, к славе увела

От его рабочего стола.

Песнь вторая

Двадцать дней как плыли каравеллы,

Встречных волн проламывая грудь;

Двадцать дней как компасные стрелы

Вместо карт указывали путь,

И как самый бодрый, самый смелый

Без тревожных снов не мог заснуть.

И никто на корабле, бегущем

К дивным странам, заповедным кущам,

Не дерзал подумать о грядущем;

В мыслях было пусто и темно;

Хмуро измеряли лотом дно,

Парусов — чинили полотно.

Астрологи в вечер их отплытья

Высчитали звездные событья,

Их слова гласили: «все обман».

Ветер слева вспенил океан,

И пугали ужасом наитья

Темные пророчества гитан.

И напрасно с кафедры прелаты

Столько обещали им наград,

Обещали рыцарские латы,

Царства обещали вместо платы,

И про золотой индийский сад

Столько станц гремело и баллад…

Все прошло как сон! А в настоящем —

Смутное предчувствие беды,

Вместо славы — тяжкие труды

И под вечер — призраком горящим,

Злобно ждущим и жестоко мстящим —

Солнце в бездне огненной воды.

Хозе помешался и сначала

С топором пошел на адмирала,

А потом забился в дальний трюм

И рыдал… Команда не внимала,

И несчастный помутневший ум

Был один во власти страшных дум.

По ночам садились на канаты

И шептались — а хотелось выть:

«Если долго вслед за солнцем плыть,

То беды кровавой не избыть:

Солнце в бездне моется проклятой,

Солнцу ненавистен соглядатай!»

Но Колумб забыл бунтовщиков,

Он молчит о лени их и пьянстве,

Целый день на мостике готов,

Как влюбленный, грезить о пространстве,

В шуме волн он слышит сладкий зов,

Уверенья Музы Дальних Странствий.

И пред ним смирялись моряки:

Так над кручей злобные быки

Топчутся, их гонит пастырь горный,

В их сердцах отчаянье тоски,

В их мозгу гнездится ужас черный,

Взор свиреп… и все ж они покорны!

Но не в город, и не под копье

Смуглым и жестоким пикадорам,

Адмирал холодным гонит взором

Стадо оробелое свое,

А туда, в иное бытие,

К новым, лучшим травам и озерам.

Если светел мудрый астролог,

Увидав безвестную комету;

Если, новый отыскав цветок,

Мальчик под собой не чует ног;

Если выше счастья нет поэту,

Чем придать нежданный блеск сонету;

Если как подарок нам дана

Мыслей неоткрытых глубина,

Своего не знающая дна,

Старше солнц и вечно молодая…

Если смертный видит отсвет рая,

Только неустанно открывая:

— То Колумб светлее, чем жених

На пороге радостей ночных,

Чудо он духовным видит оком,

Целый мир, неведомый пророкам,

Что залег в пучинах голубых,

Там, где запад сходится с востоком.

Эти воды Богом прокляты!

Этим страшным рифам нет названья!

Но навстречу жадного мечтанья

Уж плывут, плывут, как обещанья,

В море ветви, травы и цветы,

В небе птицы странной красоты.