Кики Страйк и гробница императрицы - Миллер Кирстен - Страница 49

— Посмотрим, что ты запоешь ближе к концу дня,— поддразнила Молли, придерживая для меня дверь классной комнаты.— Что может быть хуже, чем полное отсутствие приватности? Ты про эффект наблюдателя слыхала?

— Нет.

— Ты вообще слушаешь, что нам на уроках рассказывают? Эффект наблюдателя — это такое странненькое научное явление. Когда за человеком наблюдают, его поведение резко меняется. Ну вроде как заходишь ты в магазин, и за тобой зачем-то увязывается охранник. Разумеется, сама ты про себя знаешь, что воровать товары не собираешься, но отчего-то чувствуешь себя виноватой и начинаешь вести себя в высшей степени подозрительно. Это эффект наблюдателя и есть. Отсюда вопрос. Если за тобой следят денно и нощно, как тебе знать, что ты представляешь из себя на самом деле?

Что имела в виду Молли, я поняла задолго до конца дня. После первого урока я осознала, что хожу по коридорам крадучись, точно беглый каторжник, скрывающийся от закона. К началу второго урока я уже страдала клинической паранойей. Куда бы я ни пошла, я оказывалась под прицелом тысяч взглядов. Стоило мне заглянуть в туалет, и на выходе я обнаруживала, что у двери околачивается какая-нибудь из учительниц. Если мне случалось пройти в пределах пятидесяти футов от выхода, в воздухе повисала настороженная тишина — все, затаив дыхание, ждали, что будет. Возможно, к концу третьего урока я начала бы слышать потусторонние голоса, но как только я заняла место за партой в классной комнате мистера Дедли, жизнь стала понемногу налаживаться.

Ибо человек, восседавший за учительским столом, не обладал ни внушительным носярой мистера Дедли, ни страдальческим выражением лица, ни пристрастием к безвкусным твидовым костюмам.

Нет — это была молодая красавица индианка в переливчатом бирюзовом сари. В ее левой ноздре поблескивал крохотный бриллиантик; вот она встала и обратилась к классу, и золотые браслеты тихонько зазвенели, точно «музыка ветра».

— Утром мистера Дедли срочно вызвали по делам. Я — мисс Махадеви, его замена на сегодня. Но прежде чем я начну лекцию, мне необходимо переговорить с кем-либо из учащихся класса.— Она уткнулась в журнал, повела пальчиком вниз по списку и остановилась где-то на середине.— Ананка Фишбейн. Подойди, пожалуйста, сюда. Остальные могут пока тихо побеседовать между собой.

Мои одноклассницы оживленно затараторили друг с другом, не особенно вдумываясь в происходящее. Конечно, им только дай посплетничать, а дальше хоть трава не расти! А странная новая учительница взяла меня под руку и вывела за дверь.

— Ананка,— прошептала она без всякого бомбейского акцента.— Это я.

— Бетти? — Я расхохоталась в голос; Бетти опасливо шикнула.— А что вы с мистером Дедли сделали?

— Пару часов назад в Общество археологов-любителей Манхэттена поступила анонимная информация, что бригада строителей обнаружила на Кони-Айленде останки пиратского корабля и пытается скрыть свидетельства. Ваш учитель, как президент общества, был просто обязан срочно расследовать ситуацию. Неплохо, а? Это Лус придумала. Мы уже знаем о том, что произошло вчера вечером в музее. Кики попросила меня с тобой повидаться. Она предположила, что ты теперь под строгим надзором.

— Это еще мягко сказано. В четверг мама отсылает меня в интернат в Западной Виргинии. Да не тревожься ты,— добавила я, видя, что Бетти изменилась в лице.— Я что-нибудь придумаю. А кто вам про музей рассказал?

— Уна. А кто бы еще? Она говорит, ты там везде совала свой нос, вот тебя и сцапали. Ой, как она злилась — просто-таки рвала и метала. Я в жизни не видела ее в таком бешенстве.

— Ах вот, значит, как? А она, часом, не рассказала вам, почему я «везде совала свой нос»? — Бетти покачала головой.— Ага, я почему-то так и подумала. Я «везде совала свой нос» по той простой причине, что в музее работала банда «Фуцзянь».

— Нет! — Бетти в ужасе прикрыла рот ладошкой. Звякнули и задребезжали золотые браслеты.

— А вот и да! Я своими глазами видела громилу с татуировкой в виде дракона на заднице. Он демонтировал предшествующую экспозицию. Я подумала, он, чего доброго, крадет картины, и проследила за ним.

— И что?

— Картины он не крал,— признала я.— Как оказалось, он просто переносил их в другую часть музея. Но клянусь тебе, там что-то нечисто. А хуже всего то, что Уна наверняка причастна к преступлению. Она тоже видела парня с татуировкой. Она знает, что в музее орудует банда «Фу-цзянь», и никому ни словечка не сказала. Думается, она перешла на «темную сторону».

— Не могу сказать, что сильно удивлена,— поморщилась Бетти.— Сразу после урока я свяжусь с Кики.

— А еще кому-нибудь стоит побывать в музее. Я бы пошла, но меня туда уже не пустят. Меня в черный список занесли.

— Тогда схожу я. После этого урока у меня «окно», а музей всего в нескольких кварталах отсюда. Что мне нужно сделать?

— Приглядись повнимательнее к картине, которую переносили с места на место вчера вечером. Я выясню, как она называется. Что-то с ней не то, но ничего более определенного я сказать не могу. На полотне изображена нагая красавица, возлежащая спиной к зрителю. Мне померещилось, у нее из-за плеча что-то такое выглядывает.

— Жуть какая. Как только урок закончится, надо будет посмотреть в Сети, что это за картина.

— Отлично. То есть ты в самом деле собираешься читать лекцию? И много ли ты знаешь по истории Нью-Йорка?

— Ну, уж в своем-то предмете я разбираюсь неплохо.— Голос ее постепенно подстраивался под медоточивые ритмы индийского акцента.— Пойдем в класс. Поговорим потом.

Бетти поднялась на кафедру. Класс попритих. Бетти продемонстрировала портрет на диво безобразной женщины: на ее мясистом двойном подбородке пробивалась легкая щетина. Судя по кучерявому черному парику и синему шелковому платью, картина датировалась серединой восемнадцатого века. Я вдруг поняла, какова будет тема Беттиной лекции, и не сдержала улыбки.

— Кто-нибудь может идентифицировать эту злополучную особу? — вопросила Бетти. Акцент ее был безупречен. Руки не поднял никто.— Хорошо. Это бывший губернатор британской колонии Нью-Йорк по имени Эдуард Хайд.

Класс разразился смехом.

— И мало того, что губернатор из него был никудышный. В придачу мистер Хайд обожал наряжаться в стиле своей кузины королевы Анны. К сожалению, как сами вы видите, он и здесь не слишком-то преуспел. Жалкое зрелище, что и говорить. Сегодня мы рассмотрим несколько приемов и методик, которые пошли бы мистеру Хайду весьма на пользу.

В первый раз за весь день ко мне почти вернулась способность радоваться жизни, как вдруг дверь приоткрылась и похожая на лемура четвероклассница передала замещающей учительнице записку.

— Ананка Фишбейн,— проговорила та не без жалости.— Тебя вызывают к директрисе.

Прямо передо мной «по доске» прошагала Молли Донован. На моих глазах она понуро вышла из кабинета директора и, чуть не плача, побрела по коридору. Я ухватила ее за руку и увела за угол.

— Что с тобой? — зашептала я.—Что-то не так?

— Мне никогда отсюда не выбраться,— простонала Молли.— Сегодня я объяснила нашей учительнице геометрии, куда ей следует засунуть свой транспортир, и что же заработала? Всего-то навсего десятиминутную нотацию! Уикхем говорит, пожертвования моих родителей она вообще в расчет не принимает. Ей важно, что у меня есть потенциал; вот поэтому я до сих пор здесь.

— Молли, мне так жаль! Может, стоит рассказать ей всю правду — зачем тебе нужно, чтобы тебя исключили?

— Ты думаешь, поможет? — в отчаянии развела руками Молли.— Все эти педагоги одним миром мазаны. Если они вбили себе в голову, что у тебя есть потенциал, так они его из тебя до капли выжмут.

— Мне кажется, наша директриса не из таких,— возразила я.— Она наверняка захочет тебе помочь.

Молли недоверчиво фыркнула.

— Ананка, посмотри правде в глаза. Взрослым доверять нельзя. Ты — моя единственная надежда

Когда я вошла, директриса сидела за компьютером: в очках отсвечивал экран. А просматривала она файл с личным делом какой-то Аталантской ученицы. Наверняка с моим, если на то пошло.