Беспощадная страсть - Щербаков Дмитрий Викторович - Страница 89

— Ты, Крокодил, только о своем брюхе и думаешь! — заорал Ватин. — Как бы тебе его не продырявили! А нам «папу» надо спасать, «папу»! Газавата! Ты понял?!

— Но действительно, как мы прорвемся, вчетвером-то? — возразил шефу Беркут, самый хладнокровный из троих.

— У меня в багажнике ящик гранат. Пойдем лесом, по двое, по обеим сторонам от дороги. Будем бить чертовых «бомжей» гранатами! Думаю, они даже не поймут, что взрывается, решат — джипы! Прорвемся!

Каждый из четверых бандитов взял себе из багажника наплечную сумку и набил ее гранатами.

— Они боевые, учтите! Сами не попадите под осколки! — предупредил Ватин.

— А как же наши на дороге? — поинтересовался Чугун.

— Нашим все равно уже не поможешь. Их всех постреляют, или они сгорят, или взорвутся — один хрен!

— Плохо бросать своих… — поморщился Беркут.

— А кто их бросает?! — взъярился Ватин. — Мы в бой идем, а не бежим отсюда, как зайцы! Мы завалим «бомжей» гранатами! Что мы еще можем сделать для наших, скажи мне?!

— Пожалуй, ты прав, — отозвался Беркут, секунду подумав.

— Ясно! — разом кивнули трое бандитов.

— Тогда вперед! — приказал Ватин. — Встречаемся у ворот особняка босса! Если останемся живы… — добавил он тише.

Глава 32

…Резко развернувшись, Север встал на пороге зала, обратив револьверное дуло внутрь помещения. Увидел он именно то, что ожидал увидеть: Газават, прижимая локтевым сгибом левой руки горло Милы, прикрывался девушкой. Правой рукой бандит сжимал «Кедр», ствол которого был приставлен к виску Милы. Николай скалился.

— Здорово, Сатир! Или как тебе больше нравится — Север? Мне по барабану, как тебя называть. Давно не виделись, братан!

— Отпусти женщину! — потребовал Север. — Мужик ты или сопля? Давай разберемся по-мужски!

— Я не мужик, я вор! — ухмыльнулся Газават, подразумевая свое положение в неписаной иерархии уголовников. — Впрочем, тебе, ни разу не топтавшему зону, не понять разницы. Но как вор я с тобой в мужицкие игры играться не собираюсь! Я знаю, стреляешь ты быстрее, чем я, и успеешь меня завалить при любом раскладе. Мне этого не нужно.

— А что тебе нужно?

— Брось оружие. Или я пристрелю Гюрзу, хоть и очень жалко — я даже трахнуть ее не успел. Бросай ствол, ну! — вдруг заорал Газават, еще крепче прижимая дуло «Кедра» к виску Милы.

— Прикончи его, Север!.. — с трудом прохрипела Мила: пережавшая ей гортань рука Николая мешала говорить.

— Не держи меня за чурку, Газават, — сказал Север устало. — Если я брошу ствол, ты меня просто убьешь.

— Нет! — крикнул Николай.

— Да! — рявкнул Север.

— Так ты отказываешься бросить оружие?

— Я не так глуп.

— Так я стреляю! — Газават демонстративно потянул спусковой крючок.

— Слушай сюда, Газават. Слушай внимательно, — произнес Север глухо. — Мне эта женщина дороже жизни. Отпусти ее, и мы уйдем. Я тебя не трону, обещаю. Мы уйдем и больше никогда не потревожим тебя. Обещаю, — повторил Север.

— Нет, Сатир, не годится, — покачал головой Газават. — В Гюрзе вся моя надежда. Ты и сейчас можешь завалить меня в любой момент, но знаешь, дернуть гашетку я успею даже мертвый. И утащу Гюрзу с собой. А ты этого боишься больше, чем самому схватить девять грамм! Ведь боишься, я же вижу! Боишься?!

— Боюсь, — признался Север. — Но почему ты не веришь, что я тебя не трону, если ты отпустишь Милку?

— А у меня нет гарантий. Едва я ее отпущу, ты влепишь мне пулю меж глаз — я «мама» сказать не успею, не то что «Кедр» поднять.

— Гарантия — мое слово.

— Я никому не верю на слово.

Газават врал. Он слышал не раз: Север Белов свято соблюдает данное слово. Верил он Северу и сейчас. Но в данный момент Николай чувствовал свою силу. Он видел, как отчаянно Север боится за Милу, и думал: надо еще чуть-чуть нажать, упереться рогом, морально подавить противника. А тогда можно будет получить все: и жизнь, и Алую Розу в полную личную собственность. Только необходимо добиться, чтобы этот монстр сейчас убрался с глаз долой. Чуть позже подъедут ребята, а там уж… «Я окружу себя тройным кольцом охраны, — размышлял Газават. — Понаставлю вокруг дома защитных систем, так, что ни одна мышь не проскочит. И натрахаю Гюрзу досыта. А пока я ее буду трахать, Север пускай штурмует мои бастионы! Доштурмуется! Грохнут его рано или поздно, как бы ни был он ловок… Лишь бы сейчас свинтил отсюда, монстр поганый!»

— Ты хоть просекаешь, что я тебя сейчас убью?! — спросил между тем Север вибрирующим голосом. — Выхода у меня нет! Нету выхода, ты понял?!

«Да он заводится! — испугался Газават. — У него истерика начинается! Черт! Надо срочно смягчать условия, а то еще и впрямь завалит, псих долбаный!»

Однако лица Николай не потерял.

— Тем самым ты убьешь и свою жену! — заявил он. — А кто мне только что бакланил, будто она тебе дороже жизни?

— Не бакланил. Дороже… — Север скрипнул зубами.

— Тогда брось волыну.

— Ты не вруба-аешься! — протянул Север пронзительно. — Если ты меня убьешь, ты и ее потом погубишь тоже! Так или иначе погубишь! Она больна, ты понял, больна! А ты, дерьмо, никогда в это не въедешь! Потому что у тебя сперма вместо мозгов! А ну, резко отпусти девчонку, а то прям щас вмажу тебе пулю в морду!

Газават торопливо пригнулся, пряча свое лицо за головой Милы. Однако ствола от ее виска не убрал и шею не освободил.

— Не дури, Север! — повысил он голос. — Какой тебе навар завалить меня, если я все равно успею грохнуть твою девку?!

— Лотерея! — выкрикнул Север нарочито визгливо. — Вдруг не успеешь?! А если погибну я, ты точно ее уморишь! И умрет она в позоре и мерзости! Нет у меня выбора, ты понял?! Ну что, сыграем в орлянку, Газават? Ставка — жизнь!

«Да он и впрямь псих! — внутренне содрогнулся Николай, глядя на исказившееся лицо Белова. — Пожалуй, хватит мне дразнить костлявую!»

— Предлагаю компромисс! — выкрикнул он поспешно. — Ты уйдешь с оружием! Я прослежу в окно, чтобы ты отвалил, а Гюрза пока побудет со мной. Я отпущу ее, когда подъедут мои ребята, а они скоро подъедут. Ты заберешь свою бабу и разойдемся миром!

«Хрен ты отпустишь Милку, по твоей блудливой роже видно», — подумал Север. Истерику он только разыгрывал, чтобы нагнать страха на врага, а сам мучительно соображал, как поступить. Но выхода не находил.

«Что же мне делать-то, Господи?!» — в сотый, пожалуй, раз за последние минуты мысленно восклицал Север.

И тут он заметил, что Милка подает ему какие-то знаки глазами. Осторожно, чтобы не встревожить Газавата, Север проследил за мимикой жены. Убедившись, что привлекла внимание мужа, Мила указала взглядом вниз, себе под ноги, потом скосилась на дуло «Кедра», после чего как бы провела линию вдоль руки Николая, лежавшей поверх горла девушки. Махнув ресницами, она словно отбросила эту руку. И еще несколько раз энергично указала глазами вниз.

Север едва заметно кивнул. Он понял.

— Так что ты мне ответишь? — спросил Газават, выглядывая из-за головы своей заложницы.

— Не знаю… — отозвался Север напряженно. — А что скажет Милка?

— Ты послушаешь бабу? — насмешливо скривился Газават.

— Да, послушаю! — срывающимся голосом крикнул Север. — Она здесь первое лицо! Если б не она, ты у меня давно бы поджаривался на твоем собственном «электрическом стуле»! Дай ей сказать!

«Ой, припомню я тебе этот базар!» — подумал Газават, а вслух произнес:

— Ладно, пусть говорит Гюрза, — он ослабил хватку на горле девушки. — Ну, скажи, Гюрза, своему Сатиру, ты хочешь жить?

Прежде чем что-либо произнести, Мила демонстративно громко и хрипло отдышалась.

Север внутренне напрягся.

— Я скажу… — начала Мила, с трудом выговаривая слова. И тут же закашлялась. Откашлявшись, попробовала снова:

— Я скажу…

Не делая паузы, Мила вдруг всем телом рванулась вниз, пытаясь выскользнуть из-под руки Николая. Голова девушки на мгновение оказалась ниже дула «Кедра». Газават и Север выстрелили одновременно. Но очередь из пистолета-пулемета ушла в противоположную стену, а вот беловская револьверная пуля, прошив ладонь Газавата, выбила у него оружие. Тотчас упавшая на колени Мила резко развернулась всем корпусом назад и профессионально метко врезала Николаю кулаком между ног. Бандит с ревом повалился на пол.