Моря Африки - Ердег Элизабетта - Страница 30

— Приходите к нам когда захочется, хоть каждый день, вы всегда желанные гости. — приглашали нас.

— Лучше нет. Там слишком много соблазнов. Можем привыкнуть. — думали мы возвращаясь на лодку.

В противоположном направлении, на север, за два часа плавания на тендере, мы дошли до островка Tulusdoo с его деревней без магазинов и электричества, где весь уклад жизни катится по веками накатанной колее. И, наконец, мы кажется нашли то, что искали. Мы приходим на Tulusdoo каждое утро и через несколько дней ребятишки выучили наши имена а мы выучили слова: shukria — что значит спасибо, barabaro — хорошо, finolu — остров, и самое главное слово — mas, что означает — тунец. Поэтому напроситься на рыбалку на ловлю тунца на одной из местных лодок было самым естественным желанием.

Салем — капитан, Али — первый помощник. Ещё в экипаже Хуссейн, Ибрагим, старик, имени которого я не помню и немой парнишка, который общается только мычанием и взглядами. Всего шестеро человек, все из Tulusdoo, со мной получается семь.

Лодка doni имеет выпуклые борта и изогнутые нос и корму, заканчивающиеся устремлёнными вверх штевнями как на лодках викингов. Но сходство с викингами на этом и заканчивается. Викинги были суровые люди, бороздившие ледяные воды северной Атлантики, среди холодных скал и негостеприимных берегов, жители же Мальдив — добродушные создания, плавающие лишь в тёплых водах атоллов, в одном из самых приятных и чарующих мест планеты.

Выходим в море в пол шестого, когда небо ещё чёрно и только слабый призрак света на востоке. Doni имеет пятнадцать метров в длину и четыре в ширину. Она запалублена только по краям, а трюм в центре открыт и пуст. Если рыбалка будет удачной, его заполнят тунцом, но сначала он послужит садком для живой наживки. Рулевой на корме, на приподнятой платформе, румпель зажат между ног. Он обязан стоять на ногах, так труднее отвлечься и это гарантирует безопасность плавания в архипелаге на девяносто пять процентов состоящем из полупогружённых рифов.

Идём на запад, оставаясь внутри атолла. Вскоре налетает первая гроза. Небо затягивает чёрным, воздух становится холодным. Порывы ветра поднимают короткие крутые волны, которые разбиваются о борт лодки. Прячемся под зелёной клеёнкой, сгрудившись на ящике покрывающем мотор. Только рулевой остаётся снаружи, стоит под дождём, крепко держа румпель, пристально вглядываясь в воду.

Подходим к отдельно стоящему рифу, похожему на тот, где стоит на якоре «Barca Pulita»: коралловая платформа, дающая приют тысячам морских созданий, среди которых стайки микроскопических рыбок, которых мы должны наловить, прежде чем начнём собственно рыбалку. Подходим медленно, приближаясь к другим doni прибывшим раньше, все с целью добыть наживку.

Трое из наших прыгают в воду и начинают осматривать дно, плавая вокруг, мы следуем за ними. Вот подают сигнал, подняв руку и мы опускаем в воду сеть, протянув её между бортом и тремя пловцами в воде. Трюк заключается в том, чтобы подвести сеть под стайку рыбёшек, после чего её закрывают, одновременно с борта и из воды. Живые рыбки высыпаются в трюм, который тем временем уже заполнен водой и будет служить садком.

Менее чем за час работы брюхо doni полно рыбками серебристого и зелёного цвета, которые в полном недоумении плавают кругами. Теперь мы направляемся на север, следуя, как мне кажется, вдоль внутреннего края западного рифа и выходим в зону почти открытого моря возле северных проходов в атолл. Теперь нужно искать тунца, но рыбаки, странное дело, все смотрят в небо. Немного погодя начинаю понимать, они высматривают птиц, которые обычно кружат над косяками рыбы. Немой парень начинает вдруг жестикулировать, мычать и показывает куда-то вверх. Другие тоже смотрят и согласно кивают. Я тоже вглядываюсь в небо, но ничего не вижу. Птицы? Наверное, потому что Али меняет курс и уверенно направляет лодку в ту сторону, куда все смотрят.

Тем временем кто-то открывает кокосовые орехи а Хуссейн чистит папайю. Он делает это с предельной точностью, стараясь не потерять ни кусочка мякоти, словно это драгоценность. В действительности так оно и есть, потому что папайя и кокосовые орехи это единственная пища, которую рыбаки взяли с собой. Поэтому вчера они так настаивали, чтобы питание для себя я взял сам. Я даже обиделся, мне это показалось очень нелюбезным, но видимо они просто считали их пищу слишком простой для меня.

В одной руке у меня ломтик папайи, в другой кусочек кокоса: великолепно и не вызывает жажды. Мой сыр чеддар в банке и рафинированный белый хлеб не идут ни в какое сравнение.

Наконец и я вижу птиц и вода под ними кипит от множества тунцов. Мы летим на полных оборотах мотора и, пока один из рыбаков начинает кидать в море пригоршни живых рыбёшек из трюма, остальные лихорадочно готовят удилища и крючки.

Живая рыбёшка неожиданно появляется в воде и тунцы видимо думают, что попали в рай.

Они прибывают сотнями, прыгают вокруг нас и бросаются на рыбок в воде, на крючки, на любую вещь в воде. Удилища поднимаются и опускаются и каждый раз тунец падает в лодку и отчаянно бьётся о днище doni. Быстро освободить крючок и снова забросить в воду, тут же клюёт следующий, потом ещё и ещё, легко, как в мечтах любого рыбака.

Мои товарищи вытаскивают и вытаскивают рыбу, я же в это время снимаю — удилища, забросы, тунцов падающих в лодку, эмоции этих простых людей, исполняющих этот ритуал точно так же, как это делали поколения рыбаков до них.

Я одеваю маску и ласты и собираюсь нырнуть, чтобы заснять действо из под воды, но старик Садир останавливает меня решительным жестом. Не говоря ни слова он показывает на что-то в воде. Я столбенею: акулы. Об этом я не подумал. Акулы всегда следуют за косяком тунцов и когда начинается веселье они тоже принимают участие.

Я сразу отказываюсь от своего намерения, ещё и потому, что тунцы вдруг, таинственным образом, исчезают, все вместе, словно повинуясь внезапной команде и делать больше нечего.

Принимаемся снова высматривать птиц, находим новые косяки и в конце концов, когда doni вся покрыта кровью и завалена тунцом, вместо того чтобы возвращаться на Tulusdoo, остров с которого мы вышли, мне дают понять, что мы направляемся на Male, чтобы продать рыбу на рынке. Изначально это не планировалось. Потребуется немало времени и я начинаю беспокоиться, кто знает, когда мы вернёмся. Но время здесь ничего не значит. Вернёмся поздно? Кажется это никого не беспокоит.

Али натирает кокосовый орех, чтобы получить молоко. Помещает его в помятую кастрюлю, добавляет куски тунца, много риса и ставит вариться на жаровне сделанной из старой ржавой жестянки из под печенья. Разгорается весёлое пламя, кокосовые скорлупки дымят, но горят хорошо, таким образом ничего не выбрасывается зря. Едим все вместе руками из оранжевой пластиковой бадейки. Мне не очень нравится коричневатый соус, но я стараюсь, чтобы никто этого не заметил, потому, что все в ожидании моей реакции. Когда все поели, Али поднимается, достаёт банку из рундука на корме и посыпает оставшийся соус толстым слоем сахара сырца. Сладкое подано. Густая липкая масса на этот раз и мне приходится по вкусу. Тем временем doni, качаясь на длинной океанской волне, идёт в направлении Male, с его рынком с десятками тысяч тунцов.

Отыскав свободное место среди лодок сгрудившихся в порту, рыбу моют, чтобы показать товар во всей красе, сгружают, грузят на борт солярку, бензин, два десятка листов рифлёного железа. На борт поднимаются десяток пассажиров, желающих вернуться на Tulusdoo и мы выходим в море на переполненной до невозможности лодке. Солнце уже давно закатилось.

Пассажиры устраиваются, кто как может, рассаживаются вдоль бортов, болтают, жуют бетель и арек. Меня кроет сон, но балансируя сидя на чурбаке заснуть не получается.

Периодически мне предлагают бетель, от которого я отказываюсь, и спрашивают хорошо ли я себя чувствую.

— Barabaro?

— Barabaro. — конечно мне хорошо, отвечаю я глядя на великолепное звёздное небо или считаю острова следующие один за другим, словно бусины чёток вдоль нашего курса. Через четыре — пять часов будем в Tulusdoo. Вокруг кромешная тьма, но острова, странным образом, видны, выделяясь ещё более тёмными пятнами на горизонте. И, что ещё более странно, рыбаки видят дорогу без огней и без луны в лабиринте кораллов.