Моря Африки - Ердег Элизабетта - Страница 21

— Ладно, не важно, не беспокойся.

— Я не беспокоюсь, если ты не беспокоишься.

— Вот и хорошо. Мы оба спокойны.

У Лиззи странное выражение лица, когда она подаёт мне через люк ружья для подводной охоты. Это мощные ружья с натяжной резиной толщиной в сантиметр. Если использовать их на воздухе с близкого расстояния, могут быть смертельным оружием.

Я кажусь сам себе смешным, но всё равно заряжаю их и складываю в кокпите возле румпеля под рукой. Лодка неотвратимо приближается, а мы кажемся стоящими на месте.

Через десять минут она рядом. Проходит в нескольких метрах от нас и поднятые ей волны стукаются о наш борт. Люди на лодке стоят вдоль борта и смотрят на нас так, словно мы марсиане.

— Может быть они никогда не видели парусной яхты.

— Может быть просто хотели посмотреть на нас вблизи.

Лодка уходит на восток, снова оставив нас одних.

— Давай разрядим ружья, пока не покалечились.

Я спускаюсь в каюту, время сеанса радиосвязи. Со времени выхода из Массава мы поддерживаем контакты с друзьями разбросанными по всем морям. Ренато передаёт из Судана, Джачинто из Египта, Джакомо с Мадагаскара, Пьерлуиджи из Италии.

— Ну? На берегу готов уже котёл? — голос Ренато, такой знакомый, пробивается сквозь шорох и треск разрядов в эфире. Я рассказываю ему о первой встрече с ловцами устриц и о лодке, прошедшей совсем рядом с нами, о подводных ружьях не говорю ничего.

— Сегодня утром у нас здесь было 44 градуса и почти без ветра. — сообщает Ренато.

— Вода в заливе настолько прогрелась, что рыба начинает дохнуть и всплывает вверх брюхом.

Джачинто из Египта, несколько сотен миль севернее, тоже говорит о высоких температурах. Джакомо на Мадагаскаре хочет знать мельчайшие подробности всего, что мы видим. Все они день за днём следили за нашим приближением к Сокотре и теперь связываются с нами каждые несколько часов, чтобы услышать новости.

«Столица — бедный посёлок, состоящий из сотни домов…» — говорит лоция, «и является также резиденцией султана.»

«Султан? Это невозможно. Йемен социалистическая страна.» — замечает Лиззи. Мы осторожно приближаемся к берегу. Первым появляется минарет в центре посёлка, как и говорится в лоции. На самом деле это глинобитный дом, который в отличии от других оштукатурен и побелен. Ещё он выше других. Мы подходим ещё ближе. Сквозь прозрачную воду видны скалы и крупная галька на дне. Сейчас полдень и стоит страшный зной. Мы прижимаемся к гроту, прячась в его тени, которая с каждой минутой становится всё меньше.

Странно, но я не вижу песчаного дна у этого берега, на котором, согласно лоции, мы должны бы бросить якорь. Тем временем на берегу собралась группа людей. В основном дети, они видели наше появление и теперь ждут нашей высадки на берег. Подходим ещё ближе. Не понимаю. Детали не совпадают. Появился мыс, которого нет на карте. А вместо песчаного понижающегося дна, дно под нами плоское каменистое.

— Стоп! Стоп! Осторожно, осторожно! — Лиззи на носу что-то увидела.

Перекладываю румпель до упора влево. «Barca Pulita» плавно меняет направление, разворачивается и останавливается с набитыми парусами, в нерешительности, прямо как мы.

Впереди, в десяти метрах, едва возвышается над водой тёмный силуэт скалы покрытой водорослями, словно спина задремавшего кита.

Здесь не может быть скалы. Я уверен, что на карте она не обозначена. Но если есть одна, то могут быть и другие. Я бросаюсь за картой, чтобы сверить все детали.

— Чёрт возьми! Лиззи, мы ошиблись.

Может это от жары или от напряжения, но мы, как новички, перепутали бухту и это могло дорого нам обойтись. Вместо того чтобы нанести точку положения на карту, проверить курс, проконтролировать дно, мы подошли к берегу без всяких предосторожностей у посёлка из нескольких домов, будучи уверенными, что это и есть город. И теперь мы находимся среди мелей, в то время как столица находится дальше, за следующим мысом.

На берегу кажется разочарованы увидев, как мы разворачиваемся и удаляемся на восток.

Группа стоящих на солнце людей расходится, представляю их лица.

Проходит час и столица появляется из за мыса, когда мы чувствуем себя расплавленными от жары, усталости и солнца стоящего в зените. На этот раз на берегу собралась огромная толпа, которая занимает весь центр пляжа.

Друзья по радио говорят, что мы должны сойти на берег немедленно, чтобы не разочаровать их. Я же предпочёл бы завалиться на койку и отложить всё на завтра. Ренцо из Порт Судана советует сойти на берег мне одному, а Лиззи остаться на борту.

— Одному на берег! Даже не подумаю!

В конце концов собираем остатки энергии, спускаем на воду тендер и спускаемся оба.

Последние лучи солнца окрашивают в жёлтый и оранжевый цвета город, берег, дома. Сотня рук хватает тендер вынырнувший из прибоя, поднимают и опускают на берег, между деревянными каноэ и примитивными рыбацкими снастями. Сотни рук двигаются в исламском приветствии, сотни огромных детских глаз неотрывно смотрят на нас.

Задублённые на солнце лица, растрескавшиеся руки рыбаков. Жестами говорят нам:

«Добро пожаловать!»

Мы не нашли пиратов на Сокотре, и даже воспоминаний о них. В бухте у Hadiboo лодку качает, но не очень сильно. Рыбацкие каноэ бесшумно скользят рядом, немного меняя курс, чтобы посмотреть на нас поближе, но сидящие в них люди опускают взгляды. После первого дня, когда множество людей встречала нас на берегу, они больше не проявляли интереса к нам и оставили нас в покое.

Днём невыносимо жарко. Температура за сорок, ни малейшего ветерка и невозможно дышать. В короткие часы прохлады после рассвета и перед закатом выходим на берег для коротких прогулок. Стараемся побольше увидеть и понять, а также ищем возможность пополнить камбуз, запасы которого уже опустились до минимального уровня.

Дороги, покрытые мягкой пылью, усеяны острыми камушками и осколками раковин.

Магазинов нет.

— Должны же они чем то питаться. — повторяю я и продолжаю искать.

Вокруг дома квадратной формы, серого и чёрного цвета, того же цвета, что и гора, с которой были взяты камни для их постройки.

— Наверное они питаются рыбой. — отвечает Карло подумав.

Пока что самое лучшее на острове, это море. Оно кишит рыбой. Каждое утро рыбаки возвращаются, менее чем через пару часов работы, с полными каноэ. Даже дети ловят прямо с берега, забрасывая микроскопические сетки и каждый раз вытаскивают две три извивающихся рыбёшки. Чтобы освободить их из сети, они берут рыбу зубами за голову, осторожно вытаскивают и кидают в жестяную банку. Когда солнце поднимается выше и жара становится невыносимой, каждый из них несёт домой банку полную рыбы.

— Согласна, но никто не живёт одной только рыбой. — и мы продолжаем поиски. Вокруг бродят маленькие козы и пытаются глодать мусор — единственное, чего в достатке на улицах Сокотры. Наконец посреди дороги, которая стала шире, появляются лавки. Это ящики, высотой метра полтора, которые открываются вдоль. Внутри каждой из двух частей устроены полки, на которых выставлен весь товар имеющийся в продаже на Сокотре: сигареты россыпью, сухое печенье, чай, чёрный и зелёный, пакеты с чем-то белым, спички, мыло и несколько головок чеснока. Когда приходит время молитвы, хозяин закрывает свой своеобразный сундук на висячий замок, скрепляя между собой две составляющие его части.

Остальное время торговцы лениво лежат в тени в ожидании покупателей.

Мы рассматриваем товар в одном из магазинов-сундуков, когда машина, что-то вроде джипа бледно голубого цвета, останавливается напротив нас на пыльной дороге.

Из неё выходят два мужчины, одетые в светлые халаты и белые вышитые ермолки.

Деликатными но решительными жестами просят нас следовать за ними.

— Куда мы должны идти? — спрашивает Карло немного обеспокоено.

— Mudir, mudir. — отвечает мужчина.

— Хочет отвести нас к начальнику. Кто знает, что это за начальник.

— Может он имеет ввиду султана?