Моря Африки - Ердег Элизабетта - Страница 20

«Не важно. Спасибо. Мы обратимся за информацией в Адене» — на этом мы закончили поиски.

Теперь Аден за кормой, далёкий и недостижимый, и у нас есть только две альтернативы: остановиться на Сокотре, вопреки мнению лоции, или идти без остановки ещё 2000 миль до Мальдив.

8. Сокотра

Вот она, Сокотра, перед нами, неподвижная в неподвижном море. Голая гора со срезанной вершиной, плоская, словно стёсанная неким великаном. Вершина покрыта шапкой из белых облаков, которая постоянно меняет форму. Облака то закручиваются, то раздуваются, то, кажется, совсем растворяются, признак того, что на другой стороне острова дует сильный ветер. Но даже дуновение этого ветра не достигает нас. Мы двигаемся еле-еле при почти полном штиле под прозрачным и неподвижным небом.

Абсолютная тишина. Берег кажется пустынным и мы нервничаем. Все мореплаватели знают Сокотру как место, которое лучше избегать. Суда сторонятся этих мест. Муссон здесь иногда поднимает невозможные волны высотой до шести метров. Лодки вроде нашей не заходят сюда потому что в этих водах случалось захватывали яхты и убивали экипажи. Так что лет пятьдесят сюда уже никто не заходит. Но мы решили попробовать.

Мы рассуждали так: «Сокотра принадлежит Йемену. Невозможно, чтобы в преддверии двухтысячного года мусульманская страна, такая как Йемен стала бы терпеть на своей территории пиратов. Вероятнее всего это очень давние или преувеличенные истории. Если получится зайти на остров, этим можно будет гордиться, и потом, если повезёт встретить старого пирата, который расскажет о своих приключениях, будет о чём написать и, может быть, будет материал для фильма.»

Занавес загадочности и запах приключения были также стимулами попытаться. Кто-нибудь из друзей должен был присоединиться к нам в Адене, чтобы нам не отправляться туда одним и мы собирались купить «калашников» в Эритрее или Джибути. В этих странах чёрный рынок оружия стал почти открытым. Не то что бы мы собирались снарядить вооружённую экспедицию, просто идея быть в более многочисленной компании была бы хорошей предосторожностью.

Однако теперь война в Йемене отрезала нас от мира. У нас нет калашникова и даже пистолета, который долгое время сопровождал нас на «Vecchietto». Это была Беретта девятого калибра, мы купили её в Венесуэле у владельца яхты из Южной Африки, который прежде чем отправиться путешествовать по свету, вёл курсы самозащиты для женщин в Иоганесбурге, обучал как раз обращаться с пистолетом. Верный своему призванию он продемонстрировал нам оружие во всех его аспектах, научил собирать и разбирать его, заряжать и смазывать, чтобы не заржавел. Мы даже вышли на несколько миль в море чтобы поупражняться в стрельбе на практике. В памяти у меня остался только ужасный грохот после десятка выстрелов в воду и испуганный взгляд Лиззи, которая после этого не хотела даже притрагиваться к оружию. Но Беретта, хорошо спрятанная в укромном уголке лодки, завёрнутая в носок своего бывшего владельца продолжала сопровождать нас три года в путешествии вокруг света, всегда готовая в случае необходимости появиться в качестве веского аргумента. Перед возвращением в Италию мы продали её на Роди итальянцу, который собирался идти через Атлантику.

Шумные вздохи и плеск десятка китов нарушает тишину и наши размышления. Они плывут вдалеке между нами и берегом и быстро приближаются. Мы идём на нос чтобы лучше видеть их. Киты идут курсом наискосок нашему и собираются пересечь нам дорогу.

Подходят на расстояние нескольких метров и ныряют один за другим погружая голову и поднимая на мгновение вверх огромный горизонтальный хвост, который в следующий момент хлопает по воде. Кит исчезает и подныривает под лодкой. На какое-то время они составляют нам компанию, приглушая беспокойство от этой странной тишины, потом удаляются в море, оставив нас снова одних.

Появляются новые бухты и мысы, пляжи, дюны жёлтого песка и скалистые выступы. Но всё пустынно и неподвижно. Мы устали. Уже тринадцать дней и ночей мы находимся в плавании. Идём курсом на север вдоль сомалийского берега, держась вне пределов видимости днём и приближаясь ночью, чтобы использовать ночной береговой бриз. На широте мыса Guardafui сомалийский берег заканчивается и Африка вместе с ним. Мы вышли в Индийский океан, где надеемся найти первые дуновения муссона и далее идти быстрее. Но тут мы встретили опять слабый ветер и крутые, беспорядочные, хаотичные волны.

Совершенно непредсказуемые валы катились на нас со всех сторон. Потребовались ещё три дня, чтобы добраться сюда, и только этой ночью, почти полностью прекратившиеся ветер и волнение предвестили близость земли, ещё до того как она появилась.

Мы чувствуем себя усталыми и неуверенными, не знаем чего ожидать. В резком свете утра стоим перед незнакомым островом, одни и не видим ничего и никого. Кажется мы потеряли вкус к приключениям.

— Может быть пойдём дальше?

Достаточно одного движения, чтобы изменить курс. Лёгкий поворот румпеля, подобрать паруса и мы могли бы отправиться в открытое море, словно Сокотра и не существовала.

— Подожди, не будем принимать скоропалительных решений. Подойдём ближе.

Вода стала голубой и сквозь неё видно песчано-скалистое дно и большие косяки красных рыб. Появляется мыс тёмного песка, а на берегу, кажется, развалины крепости. Смотрю в бинокль — это не развалины, и крепости нет. Это кучи камней с отверстиями. Неожиданно соображаю, что это жилища. Бегают голые детишки, женщины одетые в жёлтое. Это деревня. Нет ни дерева, ни куста, ни дороги. Только отверстия в скалах и дома сложенные из камней.

В море, продолжением мыса появились тёмные пятнышки. Это крохотные каноэ.

— Пошли посмотрим? — глядим друг на друга в нерешительности.

— Не испугаемся же мы бедных рыбаков в каноэ?

Направляемся в сторону полуострова, медленно приближаемся.

Каноэ все чёрные, старые и растрескавшиеся, как и их хозяева. В каждой лодке два рыбака, которые ныряют по очереди и собирают что-то со дна. Они прерывают своё занятие и тоже приближаются к нам на вёслах. Из одежды на мужчинах только кусок материи вокруг бёдер.

Очень худые. Африканского типа лица.

Первый подошедший делает недвусмысленный жест, хлопает рукой по втянутому животу: голод. У нас есть хлеб, ещё из Массава. Он засох и пахнет плесенью после нескольких недель в рундуке, но они съедают его с удовольствием. Сыр же, с которым мы расстаёмся скрепя сердце, принимают подозрительно. Передают его друг другу, из лодки в лодку, нюхают, мнут, рассматривают в нерешительности. Наконец один пробует и выплёвывает, показывая единственный жёлтый зуб оставшийся во рту.

Дно каноэ полно устриц, размером в ладонь, плоды их постоянных ныряний. Нам они их не предлагают, а просят ещё хлеба. Когда же даём понять, что больше у нас нет, просят денег.

— Flus, flus, flus, bachscisc, bachscisc… — повторяют все вместе монотонным хором, вызывающим мурашки по коже.

Они не агрессивны, но и не дружелюбны. Стоят в своих каноэ держась за релинги и повторяя: «Flus, flus, flus, bachscisc…». Другие каноэ приближаются прямо от деревни и сидящие в них люди начинают кричать, как только оказываются на расстоянии слышимости.

— Лучше уйти, Карло. Пока их не стало слишком много.

— Согласен. Ты заводи мотор, а я присмотрю за ними.

Лодка медленно трогается (держу мотор на минимуме, чтобы не было похоже на бегство) курсом на восток, вдоль пустынного берега. Они смиряются, отстают и снова принимаются нырять.

Мы пересекаем большой залив, потом, если верить карте, должен быть главный город острова, столица и резиденция султана.

Залив, как и всё кругом, кажется необитаемым, но неожиданно из какой то расщелины появляется большая лодка под мотором и идёт на нас. Она полна людей, я вижу их в бинокль, и окутана чёрным дымом от мотора. Пробую поменять курс, но они тоже меняют.

Истории о пиратах и разграбленных яхтах вдруг становятся более реальными. Лодка, идущая на нас, широкая, плоская и сидит низко в воде, но она идёт быстрее нас. Если бы был ветер…В этом неподвижном воздухе мы движемся, как улитка, несмотря на то, что держим мотор включенным.