Саблями крещенные - Сушинский Богдан Иванович - Страница 17

– И против кого же вы интригуете? Против королевы? Короля? Канцлера? Всех вместе? Ведь не думаю, что пределом ваших усилий стала скромная, неприметная француженка, каких здесь немало.

– До сих пор я все же больше был похож на карлика, чем на обычного городского сумасшедшего.

– В таком случае, нам приятнее будет время от времени принимать утренние ванны вместе.

– Что не отнимет радостные минуты вожделения у Ее Величества.

– То есть вы союзник королевы? О чем совершенно не догадывается король, – и дальше осторожно прощупывала Клавдия почву, на которой должно будет произрастать их взаимное доверие. При этом она набрала в ладони воды и вылила ее на голову Коронного Карлика, давая понять, что намерена перенять инициативу не только в беседе, но и в «божественных играх в купели графини д’Оранж».

– Вы тоже союзница королевы, однако из этого не следует, что о вашем союзе не догадывается коронный гетман [13] граф Потоцкий, который тоже изредка соизволяет навещать вас.

В этот раз вода, которую графиня набрала в ладони, пролилась в пространство между ними.

Клавдия впервые посмотрела на Коронного Карлика с явным уважением. И не только потому, что он сумел разузнать о тайных посещениях коронного гетмана. Но и потому, что решается сообщать об этом. А ведь на обычного городского сумасшедшего он действительно не похож.

– Это только кажется, что коронный гетман и королева – враги, – объяснила она. – Точнее будет сказать, что они были таковыми до недавнего времени.

– Пока не возник вопрос о трононаследнике.

– Однако их союз остается в глубокой тайне.

– По-моему, они сами еще не догадываются, что являются союзниками, – рассмеялся Коронный Карлик.

В этот раз он набрал в ладони воды и вначале занес над головой, но потом, пощадив прическу, вылил на широкое, не совсем удачно скопированное с Нефертити, плечо Клавдии. Что поделаешь, копии не всегда удаются даже Господу. Особенно, если приходится копировать шедевр.

– Вам не кажется, что мы ведем себя, как дети?

– Но лишь до тех пор, пока находимся в вашей купели. Не так ли, графиня д’Оранж, воспитанница пансиона маркизы Дельпомас?

Если бы Коронный Карлик упомянул о пансионе в начале разговора, графиня конечно же позволила бы себе ахнуть от удивления. Теперь же она сочла подобную наивность непозволительной слабостью. В о…?дном д’Оранж ничуть не сомневалась: заведение маркизы было названо неслучайно.

– Я и не скрываю этого. Хотя… Кто в Варшаве может знать о достоинствах этого заведения?

– Вы всегда будете столь же честны со мной?

– Я была бы слишком тщеславной, если бы решила, что ваше доверие вызвано увлечением моими далеко не блистательными прелестями. Я правильно понимаю свою роль?

«Неблистательными прелестями…» – умиленно взглянул на нее Коронный Карлик. – Неужели она все еще считает, что меня привлекают ее прелести?»

– Распространив слухи о целительности, душевной целительности, – уточнил он, – своей божественной купели, вы тем самым взяли на себя определенные обязательства перед ее обожателями.

– Значит, часть ваших откровений может стать также откровениями для королевы. А какая-то часть – и для графа Потоцкого. Я и в этот раз правильно истолковала искренность ваших намерений?

– Что именно может интересовать только королеву, а что только коронного гетмана, мы с вами каждый раз будем уточнять заранее, – предупредил он. – Если же такое условие оговорено не было, да не увянут высокородные уши обоих этих господ.

– И платой мне будут только ваши захватывающие игры со мной?

– О плате позаботятся королева и гетман. Можете в этом не сомневаться. Они настолько заинтригованы сейчас совместными планами и действиями короля и канцлера, что поневоле придут к мысли: «Насилие над нашими казенными кошельками куда меньшее зло, нежели насилие над нами самими». А ведь дело идет именно к этому.

– Но до сих пор королева была союзницей Его Величества, – заволновалась графиня д’Оранж.

– Мы ведь уже выяснили: до того, как возник вопрос о наследнике трона.

21

Только сейчас графиня обратила внимание, что Коронный Карлик остается невозмутимым не только как собеседник, но и как мужчина. Это поразило ее. Никакой особой страсти присутствие здесь этого таинственного человечка у нее не вызывало. Но появилось любопытство.

Игриво раздвинув ноги, она начала медленно погружаться в ванну, опускаясь головой на мягкий подзатыльник и наплывая ногами на ноги мужчины. Руки, с неожиданной силой привлекшие Коронного Карлика к груди д’Оранж, могли принадлежать кому угодно, только не избалованной безделием салонной даме. В них была сокрыта грубая мужская сила.

Коронному Карлику это понравилось. Перепробовав утешения со многими миниатюрными паненками Варшавы и ее окрестностей, он, наконец, впервые овладел по-настоящему рослой, сильной женщиной. Именно такой, к обладанию которой всегда втайне стремился – рослой, сильной, имеющей вес в обществе, титулованной, решившейся обожать его.

До сих пор, невзирая на всю свою тайную власть, он подвергался со стороны подобных блистательных дам только насмешкам. Иногда еще удостаивался сочувственных вздохов: как сожалеют тубильцы, голодно глядя на несозревший плод кокоса. Вряд ли графиня д’Оранж способна была постичь эти его тайные помыслы и страсти. Впрочем, этого от нее и не требовалось. Важно, что сбылась его мечта. Оказывается, иногда сбываются даже мечты карликов. Правда, «коронных».

Увы, влечение карлика оказалось слишком бесстрастным и недолговременным, чтобы хоть в какой-то степени поразить воображение Клавдии. Наоборот, очень скоро она ощутила полное разочарование. Утешало только то, что именно разочарования она и ждала, а значит, в ожиданиях своих не обманулась.

Однако сам Коронный Карлик никакого внимания на нее не обращал. Без тени стеснения выбравшись из божественной купели, он, распрямив плечи и широко расставив короткие кривые ноги, мужественно растирался полотенцем, которое служанка подала ему из-за приоткрытой двери.

– Кажется, вы утверждали, графиня, что никогда не бывали в этой купели с мужчиной, – победно заявил он. Само положение Коронного Карлика в обществе, осознание своей скрытой, но от этого не менее могущественной власти в государстве, приучило его в любой ситуации – даже, на первый взгляд, невыгодной, оскорбительной для него, ощущать свое превосходство. С чувством такого превосходства он и сказал то, что сказал: – Будем считать, что этот пробел мы уже заполнили.

– Будем считать, – с нескрываемым раздражением вздохнула Клавдия. – Но позволю себе заметить, господин Коронный Карлик, я говорила, что не была в ней с МУЖЧИНОЙ.

Тайный советник застыл с полотенцем в руках, бесстыдно оголив перед графиней свои достоинства. В эти мгновения им овладела такая ярость, что он готов был растерзать Клавдию здесь же, в воде. Не утопить, а именно растерзать. Тем не менее и в этой ситуации он остался верен себе. Человек, твердо знающий, что ему еще представится тысяча возможностей расправиться с этой женщиной – незаметно, без суда и палача, – как расправлялся со множеством других своих обидчиков, он и в этот раз не стал выдавать своего гнева.

– Каждому хочется оскорбить и унизить Коронного Карлика. Меня это уже не удивляет, – спокойно, с грустноватой улыбкой признался он. – Да оно и понятно: маленький беззащитный человечек. Ни одна уважающая себя женщина не откажет себе в удовольствии поиздеваться надо мной.

– Я всего лишь сказала правду, – испуганно молвила графиня. – И обязательно подумаю над тем, как лучше подготовиться к следующей встрече с вами; как готовиться к каждой последующей.

…А через несколько дней, после беседы д’Оранж тет-а-тет с королевой, в небольшом скромном дворце графини появились эти двое шведов-лейбгвардейцев – безмолвных, выносливых и неутомимых. Если д’Оранж и удивилась подарку Марии Гонзаги, то лишь в том плане, что он оказался именно таким – интимно-щедрым. Однако ломать голову над вопросом: кто нашептал королеве столь странный «презент», ей пришлось недолго. Опыт в разгадывании придворных тайн и интриг у нее уже был.