Дорогой ценой - Рой Кристина - Страница 53

Никуше, слава Богу, лучше; и если бы у него душа не скорбела, что он, конечно же, скрывает, ему было бы ещё лучше. И неудивительно, потому что здесь жить — одна радость. Я благодарю тебя, мой друг! Если бы не ты, я бы оказался где-то в другом месте в одиночестве и страдал бы так же, как и оставленный Никуша.

Случилось так, как ты и предсказывал: Господь помог мне с первого же момента. А так как мне нечего опасаться, что они узнают, кто я, думаю, всё будет хорошо.

Однажды, по просьбе Никуши, я сыграл несколько русских песен на цитре. Пана Николая это болезненно тронуло. Из этого я сделал вывод, что отец мой здесь не забыт.

Адам Орловский очень любезен со мной. Это очень образованный молодой человек, но, к сожалению, слишком умён и неверующий. Он довольствуется тем, что подсказывает ему разум. Я буду за него молиться.

Но теперь о главном. Подумай только, я стал домашним врачом в Подолине. Я уверен, что это Божие водительство, иначе я не могу объяснить этого. Жить я там, конечно, не буду. Лечить там, собственно, некого, потому что больная, милейшая маркиза Ораво, нуждается больше в лечении, которое ты мог бы ей дать. Она обаятельное существо телесно и духовно, только заметно, что она из Египта и выросла в полной темноте язычества.

С сегодняшнего дня я её врач. Может быть, ты слышал, что у неё заболевание глаз и возможна потеря зрения. Однако при нашей первой встрече сегодня утром я почувствовал уверенность, что этого не случится, в чём уверил и маркиза. Прошу тебя, молись за меня, чтобы мои надежды не обманули нас.

Маркиза со своими компаньонками гостила в Горке. По их приглашению я потом отправился в Подолин, где она представила меня маркизу, назвав меня «доктор Аурелий». Когда я с этим вельможей остался наедине, он произвёл на меня впечатление человека, у которого было немало тяжёлых дней в жизни. Я ответил на все его вопросы относительно моего мнения о состоянии здоровья его дочери. Он предложил мне высокий гонорар, причём помесячный. Когда дело дошло до договора, он сказал: «Тамара мне ещё не назвала вашей фамилии, пан доктор».

— Аурелий Лермонтов, — сказал я внятно.

Он вдруг побледнел и тут же густо покраснел.

— Лермонтов? — повторил он, сильно смешавшись. — Вы русский, пан доктор?

— Да, ваша милость, — ответил я с неприятным ощущением. — Вам это мешает?

— Нет, почему же? Я космополит…

Он позвонил и дал вошедшему пану Вилье указание составить договор. Когда тот ушёл, пан Орано спросил меня, почему я не живу в России? Я сообщил ему, что я с родителями приехал в Вену и там воспитывался.

— А родители ваши ещё живы? — спросил он, видимо, из вежливости. Я ему ответил, что они уже умерли. Затем он спрашивал о Николае и его болезни и сообщил мне несколько диагнозов различных авторитетных медиков относительно своей дочери, которые довольно сильно противоречили друг другу.

Между тем пришёл Вилье и принёс договор. Явился и управляющий Зарканый. Мы подписали договор, и дело было закончено.

Я тебе сознаюсь, что если бы я не пожалел Тамару или если бы знал маркиза Орано раньше, то вряд ли поступил бы на эту службу. Этот человек не произвёл на меня хорошего впечатления. Мне кажется, что под панцирем холода и гордости, скрывается довольно расшатанный человек. Кто знает, какое бурное прошлое У него! Он со мной говорил на очень корректном немецком языке.

Ну, что ты на это скажешь, Мирослав? Вот я тебе пожаловался и похвалился, а теперь пойду спать. Молись за меня, чтобы я мог светить! Прилагаемые деньги употреби по своему усмотрению.

Весь мой докторский гонорар я обещал Господу, но вот это ещё из моей частной собственности.

Да хранит тебя Иисус! Маргита просила передать тебе, что она уже простила и счастлива, потому что Иисус Христос ей открылся. Ещё она сказала: «Где бы мы были и что бы с нами стало, если бы пан Урзин не показал нам путь ко спасению и не привёл бы нас к Спасителю?».

Она права. Если бы она знала, кого ты выхаживаешь! Продолжай так же. Я думаю, что надобности не будет повторить то лекарство. Но если оно хорошее, можешь дать его ещё раз. Надеюсь, что ты нам уже написал. Все ждём весточку от тебя, особенно твой Аурелий».

Прочитав письмо, молодой человек положил его на стол, сложил над ним руки и, выполняя просьбу друга, обратился с молитвой к престолу благодати. Затем молодой человек поднялся и вскоре уже стоял у дверей маленькой спальни.

Здесь он встретился с Анечкой.

— Вы пришли, пан Урзин? Пани Райнер проснулась и спрашивает вас.

— Оставьте нас одних, Анечка.

Девушка кивнула головой.

— Добрый вечер, сударыня! Вы не спите?

Урзин наклонился к больной. Она открыла глаза.

— Добрый вечер, я не сплю.

— И как вы себя чувствуете?

— Я очень слаба.

— Это от лихорадки. Но Господь Иисус Христос поможет, и вам станет лучше.

— Как мне благодарить вас? Вы так обо мне заботитесь. Чем я это заслужила?

Баронесса протянула свою руку молодому человеку. Он сел в кресло, которое пани Прибовская велела принести сюда.

— Иисус Христос умер за нас, когда мы ещё были грешниками, дорогая пани баронесса. Он умер и за меня — так Он меня возлюбил. Он заслуживает того, что я помогаю Ему ухаживать за одной из Его заблудших овец, которых Он так любит. Баронесса не отрывала глаз от лица говорящего.

— Как хорошо вы это сказали: заблудшая овца! Да, овца эта действительно заблудилась и должна погибнуть.

— Вы думаете, что я дал бы вам погибнуть, если бы было в моих силах вас спасти?

— Нет, вы бы меня спасли, — произнесла она мечтательно.

— А в моей душе только капля той любви, которая наполняет сердце Христа.

— Но как Ему меня любить! Подумайте только, сколько лет я живу и почти не знала Его. Я Его никогда не любила и не служила Ему. Я была плохой дочерью католической церкви, а учения евангелической церкви я не знаю. В лихорадочном бреду меня пугала моя греховная жизнь. Я была непослушной дочерью отца, оставила сына своего, не любила свою дочь и обманывала второго мужа, который благороден и не заслуживает ничего иного, кроме любви. Я обманывала его показной любовью, которой в моём сердце никогда не было. Я не жалуюсь на то, что я теперь совершенно одна. Это заслуженное наказание. Я даже не желаю, чтобы кто-нибудь пришёл. Как Бог меня может простить, когда люди мне не прощают?

Молодой человек выдержал её взгляд и сказал:

— Он это может, потому что Он — вечная любовь.

— О, если бы я могла поверить в это! Вы ведь знаете, что Никуша сказал, чтобы я обратилась ко Христу, что есть ещё другая жизнь, и там мы встретились и соединились бы. Но я знаю также, что есть и ад и что я его заслужила.

Она прижала руки к своей голове и протянула их с мольбой к нему.

— Кто меня спасёт? Кто уверит меня, что Бог мне простит, если я приду к Нему?

— Если бы вы там воззвали к Нему, Он бы вам уже не мог простить. Поэтому Он зовёт вас сейчас: «Приидите ко мне все труждающиеся и обременённые; Я успокою вас».

Нежный голос молодого человека звучал почти как просьба.

— Ах, какое хорошее слово! Но как я пойду к Нему? — вздыхала женщина. — Так, как Закхей! Покажите мне дорогу! Вы её знаете! Приведите меня к Нему, я не хочу погибнуть!

— Есть только один путь.

Урзин достал свой Новый Завет и начал читать. Она слушала его с большим вниманием. Когда он прочитал ей историю о той женщине, которая пришла в дом фарисея Симона и упала к ногам Иисуса, она прервала его.

— Какое это имеет отношение ко мне! Я не была падшей женщиной! Я была невиновна, неопытна и любила его больше самой себя! Но когда я узнала, что мой муж был не таким, каким я его знала, я не могла больше жить с ним под одной крышей. Зачем вы читаете мне эту историю? Всё моё несчастье именно оттого, что я не могла жить с неверным мужем. Четверть года я мучилась, прогоняла ужасные мысли, затем появились доказательства. Что мне оставалось делать? Вы мне, может быть, скажете, что мне нужно было подождать и простить. Сотни, тысячи раз мне так говорило моё сердце, но тогда уже было поздно! Подумайте только, я ему так доверяла, а он меня так ужасно обманул! — всхлипывала она горько. — Часто меня мучила мысль: «А если он всё же был невиновен?». Но кто осветит этот мрак? Где я найду человека, который сказал бы мне правду и освободил бы меня от этих мук?