Русские в Сараево. Малоизвестные страницы печальной войны - Тутов Александр Николаевич - Страница 25

Сергей операцию перенес стоически, лишь несколько раз скрипнул зубами да разок выругался. Рану я обработал остатками сливовицы и перевязал. Сергей после перевязки рвался в бой, но я запретил ему это делать. Рана оказалась глубокой, поэтому лучше не рисковать.

Я отправился помогать нашим, медленно продвигавшимся вверх. По счастью, больше никого не зацепило.

— Вот собаки! — сказал мне Вадим. — Крепко засели! Никак выбить не удается! Надо что-то придумывать! А то сейчас турчины подвалят, и мы окажемся меж двух огней!

— Это точно!

— Зоран, присмотри, чтобы нам в спину бошняки-турчины не ударили! — попросил Вадим четника.

Тот кивнул. Спустился на этаж ниже, где отсиживался после ранения Сергей. Если что, то вдвоем отбиваться будет легче.

Бошняки должны были уже появиться, но, скорее всего, опасались пока соваться в подъезд, не понимая, кто там и с кем дерется.

Очень часто рвались фанаты. Некоторые долетали до первого этажа и взрывались там.

Но запасы фанат у наших противников не могли быть беспредельными. Десятка два они уже скинули на нас сверху.

Действительно, метание фанат вскоре прекратилось.

Бошняки уже успели подойти к подъезду. Внутрь не заходили, но какие-то угрозы выкрикивали. Черногорец Неделько неожиданно вызвался с ними переговорить.

— Четника Зорана отправлять нельзя, — пояснил он. — Четники с мусульманами с давних пор косо друг на друга смотрят. А я попытаюсь договориться, чтобы не мешали. Объясню, что здесь хорваты, что с ними перебежавший от бошняков снайпер. Предложу перемирие, пока мы с хорватами не разберемся.

— Ага, — мрачно сказал Петро. — А потом турчины придут и без хлопот перебьют оставшихся.

— А мы что, ждать этого будем? — усмехнулся Вадим. — Слиняем через чердак. Главное, чтобы сейчас не лезли. А там посмотрим! Лишь бы бошняки с парламентером ничего не сделали. Не боишься, Неделько?

— Дураки не боятся, — серьезно сказал Неделько. — Зато знаю точно, что русских они боятся. Славан слишком известен полевым командирам бошняков, решат, что он хитрит. А я черногорец, который никому здесь насолить не успел.

— Вид у тебя больно суровый! — хохотнул Славан.

— Ничего. Больше уважать будут! — улыбнулся черногорец.

— Дерзай! — пожелали мы ему удачи.

Оставив автомат и взяв с собой лишь фанату, он принялся спускаться вниз. Я проводил его взглядом. Он шел на риск.

Соваться к бошнякам всегда опасно, никогда не знаешь, что им придет в голову. С местными мусульманами еще можно вести переговоры, если среди них нет потерявших близких на войне или фанатиков, а с теми — почти бесполезно.

Сумеет ли Неделько договориться с бошняками?

Я как-то спросил у него, почему он, черногорский писатель, доктор психологических наук, пошел воевать? Да еще в столь зрелом возрасте!

«Убивают близких мне людей! — сказал он. — Я должен быть здесь, должен защищать свободу братьев! Именно здесь должен быть настоящий писатель!»

Неделько с поднятыми руками вышел из подъезда. Там его поджидали почти три десятка вооруженных до зубов бошняков. Он сразу обратил внимание на благоприятное стечение обстоятельств: судя по одежде и виду, это местные, сараевские мусульмане, моджахедов среди них не было, следовательно, был шанс провести переговоры. Увидев, что он один и без оружия, они толпой окружили его. Лица злобные, глаза блестят, готовы растерзать! Но любопытство взяло верх: интересно все-таки, чего это враг сам к ним пожаловал?

— Я хочу сделать вам предложение! — сразу заявил Неделько. — И уполномочен своими соратниками переговорить с вами!

— А если мы не станем тебя слушать, а сразу порежем на ремни?! Или кастрируем? Или просто башку отрежем? — произнес со зловещей усмешкой молодой мусульманский боевик.

— Я ожидал такой прием, — спокойно сказал черногорец, — поэтому захватил с собой специальный аргумент для переговоров. — И он показал им фанату, выдернул чеку. — Если мои пальцы разожмутся, то никому здесь мало не покажется!

Аргумент оказался весомым. Они решили выслушать предложения.

— Мы пытаемся уничтожить отряд усташей, который проник на этот участок Сараево с единственной целью еще больше стравить между собой сербов и мусульман. Они, прикидываясь то нами, то вами, стреляют по жителям города. Среди них теперь и американский снайпер, что служил в ваших рядах. Его перекупили. Теперь он будет в угоду новым хозяевам отстреливать ваших командиров, убивать ваших женщин и детей. Ну и наших, конечно… Поэтому наши интересы в этом вопросе совпадают!

— Вы тоже наши враги! Убьем тех и других! — заявил один из бошняков.

— Это не так легко сделать. А потом, пока мы будем разбираться между собой, усташи сбегут. И будет хуже только нам и вам. Вы этого хотите? Я предлагаю заключить перемирие на два дня. Обещаю, что когда мы покончим с усташами, то уйдем и не будем причинять вреда вашим в течение двух дней. Вам воевать не надоело? Может, передохнем?

— А верить-то вам можно? Кто докажет, что в твоих словах есть хотя бы капля правды?

— Зачем мне обманывать вас? Там Славан, он когда-то у вас тренером по волейболу был, кучу детей воспитал.

— Знаем такого. Теперь стал знатным вражиной! А кто там еще? Мы не знаем. Им тоже поверить?

— Придется поверить. Там в подъезде находится несколько русских. Про капитана Вадима и доктора Алекса вы слышали? Всем известно, что они держат слово. А доктор частенько оказывал помощь и вашим раненым и больным! Он не делает различия между пациентами. Ведь так?

— Точно, — согласился один. — Он моего брата лечил! Его осколком зацепило!

— Моей тетке помог, — поддержал второй.

— Вот видите! Он плохо по-нашему говорит, а то лучше переговорщика бы не найти.

Неделько убедил бошняков не вмешиваться в наши разборки с усташами.

Потом развернулся и, надеясь, что пули в спину не получит, вернулся к нам.

Рассказал о результатах переговоров.

— А про гранату-то ты наверняка соврал! — расхохотался Славан. — Куда же ты ее потом дел? Съел?

— Не соврал, — спокойно сказал Неделько.

Он осторожно извлек руку из кармана.

Его побелевшие пальцы продолжали сжимать гранату без чеки.

— Во дурак-то! — взвизгнул Петро.

Мы хотели разбежаться в стороны.

— Не бойтесь! — уверенно произнес Неделько и закинул гранату на верхний этаж.

Рвануло! Кто-то наверху забранился на сербско-хорватском. Посмотрев на наши перекошенные физиономии, Неделько захохотал.

— Я больше всего боялся, что меня кастрируют! Если бы вдруг выжил, то меня бы женщины обратно в родную Черногорию не пустили! Пришлось бы в евнухи к турчинам подаваться. Да, совсем забыл! — хлопнул себя по затылку Неделько. — Они пообещали, я имею в виду бошняков, присмотреть за выходами из подъездов, на случай если наши клиенты захотят покинуть подъезд через чердак, а мы не сумеем им в этом помешать.

— Если часть из них уже не сбежала, — мрачно сказал Вадим. — Что очень даже вероятно!

— Как штурмовать их будем? — спросил Михаил. — А то пауза затянулась. Если захотят сбежать, то до Сплита домчаться успеют, пока мы тут раскачиваемся.

— Если бы это было так легко! — протянул Петро.

— Наши предки рейхстаг штурмовали, не то что какой-то подъезд! — заявил Вадим. — Делимся на пары, пока один перебегает, второй прикрывает его из автомата. Потом тоже делает вторая пара, потом — третья. И так без перерыва, не останавливаясь!

— А патронов хватит? — поинтересовался Миша.

— Должно хватить! — отрезал Вадим.

Он имел боевой опыт в Анголе, Афганистане, Приднестровье и Абхазии. Мы верили ему безоговорочно.

Разбились на пары: Вадим со Славаном, Миша с Петро, Неделько с Зораном, замыкали группу я, как врач, и Серега, как раненый. Вадим махнул рукой. Понеслось! Пары стали продвигаться вверх. Выстрелы, крики, вопли, мат!..

Когда прекратилась автоматная стрельба, я не сразу понял, что наступила тишина. Мертвая тишина. Четыре трупа усташей лежали на ступенях лестницы и лестничных площадках, еще двое — на полу в гостиной одной из квартир, где они пытались организовать оборону.