Русские в Сараево. Малоизвестные страницы печальной войны - Тутов Александр Николаевич - Страница 24

Как опытный фехтовальщик, я вовремя успел уклониться: лезвие ножа оцарапало кожу под мышкой.

Отбросив пистолет, я извлек из ножен кинжал. Теперь мы оказались в равных условиях.

Противник был повыше меня ростом, с длинными могучими волосатыми руками и густой бородой.

Ножом он владел ловко. Если бы не мой фехтовальный опыт, то я раза четыре уже повис бы на лезвии его ножа. Но пока я уходил от его выпадов и размашистых ударов.

Я выжидал, готовя главный удар, высматривая слабые стороны противника.

Я почувствовал сейчас привычную обстановку фехтовального поединка. За свою жизнь я сражался не одну тысячу раз, используя различные виды оружия. Это, конечно, были не поединки насмерть, но историческое фехтование отлично учит не бояться холодного оружия.

Сейчас же главное — не отвлекаться, не пропустить удар и найти возможность для проведения своей атаки, для неожиданного резкого рывка. Эго мой фирменный способ победы над противником еще с самых первых турниров.

Жду момента…

И наконец, я дождался. Издав боевой крик, я прыгнул вперед, нанося скрытый удар из-за спины ножом с разворотом кисти. Это был еще один мой коронный номер — фирменный удар.

На тренировках партнерам почти никогда не удавалось его отразить. И здесь произошло то же самое, но с тем отличием, что клинки были настоящие.

Но и враг успел нанести удар: клинок его проник мне в рот, ударил в нёбо. Рот заполнился солоноватой кровью.

Какое-то время мы стояли, покачиваясь, потом ноги моего противника подкосились, и он завалился навзничь.

Кровь заполняла рот, но сознание меня не оставило. Я потрогал рану во рту. Острие вражеского ножа, сорвав слизистую, оставило глубокий порез на нёбе, но дальше не пошло. Рука врага остановилась на пол пути. Все-таки я успел опередить противника…

Конечно, рана во рту доставит мне серьезные проблемы, придется поголодать, да и говорить будет какое-то время сложно. Я приходил в себя после схватки. Язык придавливал рану во рту, кровь еще текла, но уже не так интенсивно.

Нечто подобное со мной происходило уже дважды. Сначала на показательных выступлениях по историческому фехтованию, когда мой напарник Гарик во время выступления с острым кинжалом был так «замучен» и раздражен моими падениями и ловкими обезоруживаниями, что в конце номера метнул в меня этот кинжал. Как он потом уверял, метал в пол. Но кинжал полетел через всю сцену за кулисы, туда, куда уходил я, считая номер оконченным. Я автоматически, не раздумывая, сбил летящий предмет ногой. Что-то обожгло стопу, я в горячке не сразу понял, что же, в сущности, случилось. Принялся торопливо готовиться к следующему номеру — это был «Судный поединок», на котором мы с Эдиком должны были рубиться на двуручных мечах.

И тут я заметил, как у сапога растекается лужа крови. Боевой кинжал пробил мне стопу насквозь. Но вот везуха — он прошел между костей, ничего серьезно не повредив. Пусть и пришлось накладывать швы и почти месяц ходить с палочкой, но обошлось без серьезных последствий.

А в следующий раз мы рубились на тренировке тяжелыми двуручниками, но мой оказался с браком. «Яблоко» рукояти вывинтилось. Сам клинок выскочил и ударил мне в верхнюю губу, пробив ее насквозь. Рана зажила, но остался небольшой шрам.

…Я осторожно выглянул из окна, опасаясь «схватить» от своих же пулю. Внизу сквозь рваный утренний туман наблюдалось какое-то достаточно интенсивное шевеление. Точно — это ползли наши! Хотелось надеяться, что никто не погиб.

Наплевав на всякую конспирацию, я прокричал во всю глотку, выплевывая сгустки крови и морщась от боли:

— Вадим, Славан, я здесь! Спускаюсь!

После крика во рту добавилось крови. Но надо спешить!

Я покинул квартиру, прихватив автомат Калашникова, и побежал со всех ног вниз по лестнице. Из подъезда я буквально вылетел.

Время теперь шло на минуты. Услышав перестрелку, могут подтянуться отряды мусульман. Да американец может слинять вместе с нанявшими его усташами, и тогда мы его упустим совсем. Зря, что ли, потрачено столько усилий?! А что он еще натворит?!

Предрассветный туман почти рассеялся.

Я забежал за угол дома и чуть не угодил под пули своих. Это была группа из семи человек во главе с Вадимом и Славаном.

— Лexa, живой! — обрадовались они.

— Сам удивляюсь этому! — отозвался я, сглатывая кровь.

— А мы и не надеялись, что застанем тебя в живых.

— Как пробрались?

— Тяжко. Нас было пятнадцать человек, но четверо получили ранения. Один — тяжелое. Выживет ли? Ты его помнишь — Миро из интервентного взвода!

— Жаль! — искренне сказал я.

— Вот Мишка хорошо придумал, — пояснил Вадим. — Нашел способ, как «паштеты» на нашем пути обезвредить. Сетку из проволоки с тяжелыми грузами сплел и забрасывал, как у Пушкина старик невод в поисках золотой рыбки. Без шума, увы, не обошлось. Не умеют «паштеты» бесшумно взрываться. Но дорожка до «китайской стены» почти безопасная образовалась. А со ртом-то у тебя что? Выглядишь как вампир! Ты что там, загрыз, что ли, пулеметчиков? С тебя станется, граф Дракула!

— Почти! — попытался рассмеяться я, но поперхнулся кровью. — Не поверите! Ртом ножик поймал и порезался. Как язык не зацепило, сам не понимаю! Иначе и не поболтать бы с вами больше.

Говорить было тяжело, но вполне возможно.

— Да уж, чего только не случается на войне! — решили соратники, выслушав мой рассказ о поединке на кинжалах.

В группе, кроме Вадима и Славана, было еще двое русских: Сергей и Михаил, один из Питера, другой из Самары, хохол Петро из Ивано-Франковска, сторонник единой Руси, но со столицей в Киеве; серб — четник Зоран с окладистой пышной бородой, черной как смоль с отдельными седыми прядями, и черногорец Неделько, здоровый, косматый и бородатый.

Все были настроены решительно. Я коротко рассказал им, что произошло со мной за эти сутки, сообщил об американском снайпере и хорватских гвардейцах, что расположились в крайнем подъезде, но ничего не сказал о Раде. Как с ней быть, я не знал. Если мы начнем штурмовать логово усташей, то ей может не поздоровиться. А я не мог считать ее врагом. Как-то глупо все получилось. Если б мы встретились не на войне…

Совсем недавно Югославия была единой страной. Тогда я и не задумывался о разнице между сербами и хорватами. Знал лишь, что есть такие районы в Югославии, да из истории помнил о битве на Косовом поле.

Но судьба распорядилась так, что я приехал сюда на войну. И мы с Радой, которая мне так понравилась, оказались по разные стороны баррикад.

— Они в этом подъезде — янки-снайпер с усташами! — показал я. — Сколько их всего там, сказать затрудняюсь. Но думаю, что не меньше десятка! У меня одна просьба: если будет возможность, то не убивайте девушку-хорватку, которая там может оказаться…

— О го-го! — хохотнул Вадим. — Ты решил испытать свои донжуанские приемчики на хорватке, так сказать, пополнить коллекцию? Или что-то еще?

— Что-то еще!

Посыпались неприличные шутки. Я не сердился. Понятно, что таким образом парни пытались избавиться от напряжения перед боем.

Вход в подъезд казался мне входом в преисподнюю. Понятно, что усташи настороже. Пальба не прошла незамеченной. Не поставлен ли пулемет напротив входа в подъезд? И нет ли растяжек?

Решили не рисковать. Петро выстрелил по двери из гранатомета и разнес ее к чертовой матери. Неделько швырнул в подъезд еще и ручную фанату, и, когда она взорвалась, мы устремились на штурм.

Ворвались в подъезд. С верхних этажей стали раздаваться выстрелы. Пули жужжали, пока никого не задевая.

Мы добрались до четвертого этажа. Дальнейшее продвижение замедлилось.

От противников нас отделяли два этажа. В нашу сторону полетели фанаты.

Охнув, схватился за бедро Сере га, раненный осколком.

Я затащил его в ближайшую квартиру, оказал первую помощь. Решил попробовать извлечь осколок. У Сергея с собой оказалась фляжка со сливовицей. Большую часть содержимого фляжки я вылил ему в рот вместо обезболивающего, потом обработал сливовицей кинжал и, попросив Сергея потерпеть, чуть расширил кинжалом рану и вытащил похожий на трапецию осколок от фанаты.