Подземный огонь - Локнит Олаф Бьорн - Страница 85

Брийт славен трактиром. Трактир уже, наверное, лет двести содержит семья Бютт – почтенный клан, хотя и малочисленный. Дом, отведенный под таверну и постоялый двор, стоит в центре поселка, а выстроили его – как люди говорят – во времена правления аквилонского короля Сигиберта II из династии Эпимитреев. Тогда часть Пограничья была под протекцией Аквилонии, а полуденные земли управлялись немедийскими маркграфами. Правда, потом их выгнали, но это отдельная история.

Трактир называется «Танцующая лошадь». На вывеске – белая пузатая коняшка, поднявшаяся на дыбы. Красиво. А какое пиво хозяин варит – Конан обзавидуется! В Тарантии, между прочим, пиво дерьмовое делают…

Словом, приедем и отдохнем хоть одну ночку в тепле и удобстве. Хозяин «Танцующей лошади», господин Бютт, в комнатах каждую новую луну тараканов да клопов травит особенным снадобьем, отчего постояльцы заведение его безмерно уважают. Замечу, что в Брийте всегда можно девок найти, да не таких, как обычно, а чистых и вполне опрятных. Их под своим крылом мамаша Бютт содержит – знает, что проезжему не только поесть да выпить нужно. Добрая женщина.

«Танцующая лошадь», как я полагаю – один из лучших трактиров во всех странах Заката. Тут тебе и вполне приличная еда за небольшую плату, отличное пиво, удобные комнаты (причем в каждой очаг есть и белье на постелях меняют после каждого постояльца), и девки мамаши Бютт, спокойные и ласковые… Не чета аквилонским или немедийским постоялым дворам, где хозяева на гостя внимания почти не обращают. Все-таки Пограничье хорошая страна, если у нас такие трактиры есть. Примут, уважат как родственника, а денег возьмут совсем немного.

Частокол впереди. Ворота закрыты. На деревянных башнях бородатые мужики с копьями стоят. Вот и Брийт…

Наконец-то я дома. В Пограничье.

– Кто такие, по какому делу?

Человек (а это был именно человек, я сразу распознал) перегнулся через обшитое тонким железом окно привратной башенки и строго воззрился на отряд. Я знаю, что времена нынче неспокойные и поэтому в любом крупном поселке даже днем ворота держат закрытыми. Мы все – как гвардейцы в черно-серой полевой форме и теплых меховых куртках, так и король со свитой, состоящей из весьма подозрительных личностей – выглядим странно. Откуда в забытом всеми Пограничье появились люди в хорошей одежде, а некоторые даже несли в руках пики с дворянскими вымпелами? Для стражи Брийта ответов может быть два: либо заявился безвестный барон из закатных областей Вольных Кланов, либо прибыла дружина иноземного и обедневшего дворянина, ждущая найма у короля Эрхарда.

Хвала Иштар и Митре (а их обоих я почитаю рвно), что в большинстве селений на пятьдесят лиг от Вольфгарда меня знают. Как-никак, капитан гвардии короля Эрхарда.

Конан и остальные, прекрасно зная, что мое слово в Пограничье имеет вес, глянули на меня, а Хальк, поглаживая правой рукой свою белую зверюшку, вцепившуюся розовыми пальчиками в мех воротника, прошипел:

– Велл, иди и скажи им…

А что «сказать» – не уточнил. Ну, я и направил коня к воротам.

– Я Веллан, сын Арта из Бритунии. Открывай!

На башенке зашебуршились. Бородатая харя стражника ненадолго исчезла, краем уха я улавливал, как он говорит с кем-то неизвестным мне и, наконец, в окне появилось лицо, мне знакомое. Это был Кетиль, сын Асти, наследник здешнего Вожака оборотней. Хороший парень, только угрюмый. Есть у меня подозрение, что Кетиль во времена появления Бешеного Вожака ушел вместе с ним, затем одумался и вернулся домой. Наверняка Кетиля посейчас совесть терзает.

– Веллан, ты, что ли? – он сощурил глаза и пристально посмотрел на меня. Остальных Кетиль окинул подозрительным взглядом. – Давненько тебя видно не было. Куда ходил?

– В Аквилонию, – коротко ответил я. – Открывай ворота! Эти люди со мной едут.

Я услышал, что Конан кашлянул за моей спиной. Это должно было означать следующее: «Надо подумать, кто с кем едет…»

– Подорожные давайте, – Кетилю, видно, было плевать и на меня, и на чужестранных дворян. Ему Вожак и староста поселка приказали никого не пропускать – он и не пропустит. Великий позор для оборотня – ослушаться Вожака. – Сейчас я спущусь.

Развернулась, шурша, веревочная лестница и сын Асти-Вожака, ловко выбравшись из узкого окна башни, сошел на землю перед моим конем. Мне пришлось спешиться, потому что разговаривать с равным себе оборотнем, сидя на лошади, нехорошо.

Сверху кто-то крикнул:

– Кетиль! Если что – мы прикроем стрелами!

Мой слух различил тихое поскрипывание натягиваемой тетивы. Великая Иштар, что же происходит в нашей стране, если безобидных путешественников принимают за разбойников, едва увидев?

Конан за моей спиной сделал незаметное движение, давшее понять Паллантиду и его гвардейцам, что оружие обнажать не следует.

– Мы едем по приглашению Эрхарда, сына Этельвульфа, нашего короля, – веско начал я, обращаясь к Кетилю. – Нас ждут в Вольфгарде со дня на день. Нужно переночевать. Пропусти.

– Подорожные, – твердо ответил Кетиль, мрачно озирая гвардейцев и выехавшего вперед Конана. – Без подорожных даже разговаривать с ними не буду. Ты в Брийт войдешь, они – нет. Последнее слово.

Конан, кликнув Халька, спрыгнул с седла и подошел к настороженному и серьезному Кетилю. Сын Асти по сравнению с Черными Драконами или даже безразлично относящемуся к роскоши (а потому одетому весьма скромно) Мораддину выглядел истовым варваром – овчинный тулуп мехом внутрь, росомашья шапка с длинными ушами и привешенный к ней сзади беличий хвост, дешевый, хотя и добрый меч на поясе… Борода у Кетиля была рыжая, хотя выбивавшиеся из-под шапки волосы отливали темно-коричневым. Глаза – серые и большие – смотрели не так, чтобы воинственно, но строго.

– Подорожные? – голос Конана прозвучал как гром. – Будут тебе подорожные. Ты читать хоть умеешь? А печати различаешь?

Кетиль оскорбленно вскинулся, смерив нехорошим взглядом киммерийца. Сколько раз я Конану говорил: оборотни всегда стараются получить какие-никакие знания и даже в самых глухих деревнях детей учат алфавиту и счету до сотни.

Варвар разыграл целый спектакль, в котором ему прекрасно подыгрывал Хальк. Вначале библиотекарь, поняв, что от него требуется, медленно и торжественно рылся в своей сумке. Едва, правда, сдерживая смех. Затем барон Юсдаль извлек под свет небесный полдесятка внушительных свитков, оплетенных золотистым шнуром и свисающими багровыми печатями. Конан, приняв царственно-величественную позу (и где только научился?!) ждал. Хальк, разумея, что благородных аквилонцев следует преподнести перед варварами из Пограничья достойно, протянул киммерийцу самый огромный свиток и поклонился столь куртуазно, что мне немедленно захотелось дать ему пинка. Мигом в снег свалился бы. Мораддин сидел и наблюдал, а Паллантид откровенно фыркнул.

– Его Величество король Аквилонии, великий владыка Таурана, Гандерланда и Боссонии, король герцогов Пуантенских, а также иных земель наследный государь и обладатель Конан Первый! – возгласил Хальк голосом насквозь непотребным – так тонко и вычурно говорят лишь наемные мальчики из совсем уж неприличных притонов Тарантии. Мне про такие рассказывали. Пакость сплошная.

– Государь аквилонский в неизъясненной милости своей в Пограничное королевство прибыть изволили! – столь же гнусно добавил Хальк. Конан с трудом сохранял серьезность. – Герольды, возгласите!

Библиотекарь хитро покосился на двоих гвардейских лейтенантов, при которых имелись короткие боевые рога и те, моментально вступив в игру, протрубили нечто чудовищное – смесь крика дарфарского олифанта и мявканья весеннего кота изыскивающего кошку в тумане.

– Чего? – выпучил глаза Кетиль, сжимая в руках свиток, надменно выданный ему Хальком. – Вы про что это? Веллан, ты с собой актеров везешь?

– Заткнись, – прошипел я сыну Вожака. – Не мешай! Здесь настоящий король!