Кофе с сюрпризом - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 7

Я невольно примерила ситуацию на нашего гувернёра, мистера Бьянки. Действительно, репутация работала на него, его наниматели были людьми солидными – чем не идеальный шпион? А если учесть, что убитый «учитель музыки» занимался кражами, то это подтверждало его природную склонность к авантюрам и преступлениям. В том числе и против Короны, почему бы и нет?

– Кстати, как звали этого учителя?

– Убитого? Джорджио Бьянки, – ухмыльнулся Эллис. От удивления я едва не выронила чашку с кофе. – Не бойтесь, Виржиния, это просто совпадение. Мы с маркизом… Святые небеса, как это звучит-то! Словом, мы с маркизом проверили его. Каждый – по своей линии. Между вашим Бьянки и моим – лет шесть разницы, да и внешне они похожи не больше, чем любые два романца. Дело в том, что «Бьянки» – одна и самых распространённых фамилий в Романии. Вроде как «Смит» или «Джонс» у нас.

– Да, понимаю, – согласилась я и запоздало спохватилась: – Так дядя Рэйвен уже в городе?

– Мы связывались с ним по одному вопросу, заодно и Бьянки обсудили, – уклончиво ответил Эллис. – Не сердитесь, Виржиния, вам не идёт. Уверен, что маркиз скоро непременно заглянет к вам. У него дел по горло, знаете ли.

-Знаю, – вздохнула я, признаваясь самой себе, что всё же немного сержусь на дядю Рэйвена. Мог бы хотя бы записку прислать! Тем более если взял на себя труд проверить моего гувернёра. – Это всё, чем вы хотели поделиться, Эллис?

Детектив насупился, видя, что моё любопытство поугасло.

– В общем-то, да, если вы только не желаете услышать подробности обследования тела убитого… Ах, да, Виржиния, вы же тоже со мной хотели о чём-то поговорить? – спохватился он.

Признаться, к тому времени мой собственный вопрос уже вылетел из головы. К тому же обсуждать с Эллисом что-то настолько личное, будучи при этом на него обиженной, мне не хотелось. Однако я пересилила себя и спросила:

– Скажите, какие могут быть мотивы у преступника? Если он… – и кратко пересказала свои домыслы.

Эллис, надо отдать ему должное, не стал смеяться и развивать опасную тему вещих снов. Он задумался на некоторое время, поскрёбывая ложечкой по блюдцу, а потом осторожно подвёл итог размышлениям:

– Если не брать самые фантастические варианты, то наиболее вероятными мне кажутся два. Первый – месть. Леди Милдред в своё время или заполучила то, что ей не предназначалось, или отказалась это «что-то» отдать кому-то, кто в нём нуждался. И мститель, сперва лишив её мужа, сына и фамильного замка, теперь пытается истребить под корень весь род – в вашем лице, Виржиния. Затем он и подбил на преступление парикмахера. Только непонятно, зачем мучиться со столь сложной схемой, когда можно просто, скажем, выстрелить в упор из пистолета. Или не в упор. Второе… Вы обладаете тем же самым, чем обладала и леди Милдред. И подозреваемый хочет заполучить это для себя, и потому создаёт, гм, некие особые условия, в которых возможна передача. И каким-то образом пребывание в смертельно опасной ситуации подходит под определение этих самых «особых условий». Примерно так, – закончил он неловко. – Точнее можно будет сказать, если мы выясним, что именно и на каких условиях пытался забрать тот седовласый джентльмен со служанкой у вашей многоуважаемой бабушки. Кстати, вы не пытались разыскать её дневники с описанием путешествия по Колони?

– Уже, – кивнула я. – Одну тетрадь я прочитала ещё до сна. А две другие… Эллис, они испорчены. И не только они. Среди дневников несколько тонких-тонких тетрадей в жёстком переплёте, испорченных таким же образом.

– И каким же именно образом? – вздёрнул брови детектив. – Сейчас есть много способов восстановить записи, едва ли не из пепла…

– Я не знаю, каким. Заполнены там только первые страницы, причём исключительно пустяковыми описаниями природы… – я помедлила, не решаясь произнести это вслух, потому что не находила рационального объяснения – …а на остальных – проставлены даты вверху листа. И – всё.

– Невидимые чернила, – мгновенно откликнулся Эллис. – Это же проще простого. Можно использовать простейшие домашние средства, например, лимонный или луковый сок, молоко, слабый раствор уксуса… Есть и более сложные химические соединения, для проявления которых нужны особые реагенты.

Сердце у меня забилось чаще.

– И вы смогли бы определить, что это были за «чернила»? И сделать их видимыми?

– Конечно, – кивнул детектив и нахмурился. – Впрочем, со всякой химией лучше справляется Нэйт. Вот и подбросим ему задачку. Если, конечно, вы доверите уважаемому Доктору Мёртвых дневники своей бабушки.

Это немного охладило мой пыл. Одно дело – отдать записи Эллису, которому я доверяла целиком и полностью. И совсем другое – привлечь постороннего человека. Леди Милдред могла написать о чём-то, что касалось бы только нас с нею… Или, что более вероятно, только её и Фредерика.

– Мне надо подумать, – ответила я наконец, чувствуя себя неловко. Но Эллис всё правильно понял:

– Вот и подумайте. Мы можем даже расшить записную книжку и извлечь, например, только один лист, с которым Нэйт и будет работать, а остальное вы проявите дома самостоятельно, используя готовый реагент. Но не спешите с решением. Всё равно Нэйт сейчас занят по горло.

На сей многообещающей ноте мы распрощались – и не виделись следующие несколько дней. Эллис был занят опросом свидетелей, я же занималась обычной работой и, кроме того, готовила Лиама к выходу в свет. Мы сшили у портного «взрослый» костюм, от которого мальчик пришёл в восторг – ещё бы, вместо детского наряда получить одеяние настоящего джентльмена. Леди Клэймор оказала нам любезность, прислав трактат «О современном искусстве», и Лиам потихоньку начал изучать его под руководством мистера Бьянки. Сам гувернёр не питал иллюзий относительно способности своего ученика за два дня превратиться из маленького невежды в утончённого ценителя, однако улыбался и говорил:

– В любом случае, это будет полезно – юный баронет попрактикуется в чтении сложных слов.

Наверное, именно мягкая, импонирующая мне манера Бьянки комментировать даже самые спорные вопросы сыграла решающую роль, когда я думала, с кем отправиться на выставку. В итоге мы пошли вчетвером: Лиам, мистер Бьянки, Мадлен в качестве компаньонки и я.

День начался с забавного происшествия – у нас с Глэдис оказались похожие наряды. Длинные, немного старомодные, но прекрасно подходящие для не слишком претенциозного мероприятия юбки с цветочным орнаментом – к счастью, совершенно разным – и удлинённые жакеты. Разница была в том, что я предпочла, как обычно, свои любимые фисташково-кофейные тона, а Глэдис – бирюзу и золото. Впрочем, обе мы решили, что Эмбер наверняка оденется так ярко, что на наши костюмы никто и внимания не обратит.

Так и случилось – причём не только из-за её нарядов.

– …Мисс Купер? Ах, какое приятное знакомство! У вас чудесная шляпка. Перья колибри, кажется, были в моде три или четыре сезона назад? Никогда бы не подумала, что наряды в Колони настолько… консервативны.

Мы с Глэдис переглянулись – редко, редко можно было увидеть легкомысленно-веселую леди Вайтберри расточающей ядовитые комплименты. Уэсты тоже обеспокоенно замерли. В большом холле галереи оставалось не так много народа – спустя полчаса после открытия выставки большинство посетителей уже переместились в дальние залы. Нам же Джулия по старой дружбе обещала особенную программу и рассказ о маленьких тайнах реставрации некоторых картин, потому мы и задержались. Кроме того, Лоренс Уэст хотел лично встретить задержавшихся гостей, среди которых, помимо Эмбер, были Уилфилды и кое-кто из старой аристократии.

– Может, выйти к ней навстречу? – взволнованно предложила Глэдис, вертя в пальцах золочёный лорнет. – В последний раз, когда у леди Вайтберри был такой голос, это закончилось…

– Да-да, сломанной ногой миссис Флетчер, причём никто так и не понял, как шёлковый платок Эмбер оказался на той мраморной лестнице, – тихонько закончила я за неё. Глаза у Лиама восхищённо расширились – ещё не будучи представленным леди Вайтберри, он успел стать, похоже, её поклонником. – Нет, не стоит. Судя по голосам, они с этой мисс Купер уже расстались, и теперь Эмбер поднимается по ступеням. Давайте просто подождём.